повелителя». – Сагиб боится тебя и подозревает, что ты хочешь отнять у него Крымское ханство.
– Его опасения напрасны. Я сам и моя судьба полностью в руках султана.
– Сагиб-Гирей знает о моем к тебе хорошем расположении и считает, что ты можешь воспользоваться этим. Что ж, может быть, он не зря беспокоится! Ты мне вместо сына, Девлет. Сагиб стал позволять себе слишком много! – Султан говорил спокойно, но юноша знал, что повелитель рассержен. – Мои послы жалуются, что к ним с его стороны нет должного почтения и внимания. Он держит их в своих приемных комнатах по нескольку дней. Может, он вбил себе в голову, что Османия в подчинении у Бахчэ-Сарая?! А может, он думает, что я сам пойду к нему на поклон просить с ним встречи? Для исправления испорченного раба есть только один способ… Убить его! И это сделаешь ты!
Девлет-Гирей переступил порог Оттоманской Порты десять лет назад. Он не знал тогда, что этот день врежется в его память как большой и светлый праздник, который и через много лет будет помниться до мельчайших подробностей.
Лишь повзрослев, Девлет осознал, что это была милость Сулеймана – призвать его к себе во дворец. Султан спасал мальчика от возможной смерти. Отец Девлета – Сеадет-Гирей – после отречения умер нежданно, и тотчас на освободившийся престол ступил его брат Сагиб.
Вот и наступило время, чтобы спросить дядю о причине смерти его старшего брата.
Годы, проведенные вблизи султана Сулеймана, не прошли для Девлета бесследно. Он научился управлять своей природной горячностью и быть ровным с друзьями и учтивым с подданными. И еще юноша усвоил одну мудрость – не следует делиться сокровенными планами даже с близкими.
…Султан пристально посмотрел на Девлет-Гирея. Тот выглядел совершенно безмятежным.
– Что же ты не благодаришь меня за оказанную тебе честь?
Девлет упал на колени и с жаром заговорил:
– Я с радостью выполню все, что ты от меня требуешь, великий султан! – И губы юноши коснулись мягкой бархатной туфли Сулеймана Великолепного.
Султан улыбнулся: а Девлет не так холоден, как может показаться.
– Ты убьешь Сагиба, а сам займешь его место и станешь крымским ханом! Но надо сделать так, чтобы он не сумел скрыться… Я напишу в Крым два фирмана [43]. Один будет истинный, а другой – ложный. Ложный, в котором назначу тебя казанским ханом, я отправлю Сагиб-Гирею и велю ему наказать мятежное черкесское племя. Другой фирман будет настоящий, его повезет мой визирь Кан-бирды. Он поедет раньше тебя и сообщит эмирам о моем решении сделать тебя крымским ханом. В этом же фирмане я повелю убить Сагиб-Гирея, как изменника, после его возвращения из черкесского похода. Ты же отправишься в дорогу, как только Сагиб-Гирей оставит Бахчэ-Сарай. Ты все понял, Девлет? – по- отечески взглянул султан на своего воспитанника.
Девлет-Гирей, стоя на коленях, вновь поцеловал туфлю великого султана.
– Спасибо за милость, первый из великих, султан Сулейман.
Властитель лениво махнул рукой, и два негра-раба вновь заработали опахалами.
Три Гирея
Булюк-Гирей уже месяц томился в Инкерманской крепости. Он очень похудел, питаясь лепешками. Одежда на нем была изодрана и висела грязными лохмотьями. Булюк ожидал смерти всякий раз, когда тяжелая дверь начинала невыносимо скрипеть. Вот сейчас войдут двое палачей, в руках одного из них будет веревка – и тогда конец! Но опасения были напрасными – тюремный надзиратель с поклоном приносил ему лепешку и кувшин кумыса. Для старого янычара, много повидавшего, Булюк оставался наследником Бахчэ-Сарая. Надзиратель мог припомнить, когда из крепости пересаживались и на ханский трон. Так к чему же искушать судьбу? Сегодня пленник, а завтра, возможно, хан. Лучше поклониться сейчас, это верный способ уберечь голову в дальнейшем.
Булюк-Гирей в ярости швырял кувшин в стену и требовал мяса. Надзиратель всякий раз без слов подбирал с каменного пола черепки и уходил. «Только бы выжить, – молился Булюк. – Я накажу всех своих врагов, щедро вознагражу друзей за долготерпение. Только сохрани мне жизнь, Всевышний! – И пленник молился все неистовее. – Я вернусь в ту жизнь, из которой с позором был изгнан. Я вернусь, чтобы остаться в ней и сделаться победителем!»
Поначалу Булюк верил, что освобождение наступит скоро. Но пролетали недели, и надежды на освобождение становились все призрачнее.
Сагиб-Гирей прочитал фирман Сулеймана Великолепного. Все выходило так, как он и рассчитывал: Девлет-Гирей назначен казанским ханом. Следующий ход теперь его.
Сагиб велел позвать к себе своего доверенного, хаджи Якуба.
– Девлет-Гирей должен быть убит сразу же, как только ступит на землю Крымского ханства, – приказал он. – Это должно быть выполнено так, чтобы ни у кого не возникло и тени подозрений, что Девлет убит по моему приказу. Ты меня понял, Якуб?
Хаджи улыбнулся:
– Я тебя всегда понимал с полуслова, повелитель. Неужели я дал повод сомневаться в моей преданности? Твоя воля для меня закон и будет исполнена в точности.
– Надеюсь на тебя. Сам я со своими людьми буду в это время воевать черкесское племя. Они досадили своими набегами не только султану, но и мне. Как только Девлет-Гирея не станет, дай знать мне об этом. Я вернусь тотчас!
Сагиб не стал затягивать со сборами – уже на следующий день он приказал играть в карнай [44], и его лающий звук взбудоражил жителей Бахчэ-Сарая. А потом барабанный бой возвестил, что многотысячное войско крымского хана покидает город.
Тихо подкрадывался к Гёзлеву тяжелогруженый парусник, с которого на родную Крымскую землю степенно, не по годам, сошел Девлет-Гирей. Его встречала только небольшая группа мурз.
– Это и есть будущий казанский хан? – поджав губы, спрашивали они друг друга. – Да он же еще совсем мальчишка!
Тем не менее крымская знать, прижав руки к груди, дружно поприветствовала его.
– Рады тебя видеть, Девлет-Гирей, на Крымской земле! Будь же здесь не гостем, а хозяином.
«Они еще не знают, что действительно видят своего хозяина. Интересно будет взглянуть на их физиономии, когда они поймут, что встретили настоящего хана».
– Задержишься ли ты в Гёзлеве? – из вежливости поинтересовался один из мурз. – Наверняка ты устал после утомительного морского путешествия, тебе нужно будет восстановить свои силы.
Девлет внимательно посмотрел на мурзу. «Кто же из них должен меня убить? Может быть, этот?»
– Нет, – отрицательно покачал головой Девлет-Гирей. – Впереди у меня очень много дел, и я должен успеть их выполнить. А отдыхать я буду в дороге. Лучший отдых для меня – это быстрый конь.
В тот же день Девлет в сопровождении свиты из двух десятков мурз отправился в Бахчэ-Сарай. «Надо думать, что Кан-бирды уже в городе, и там ждут нового хана. Интересно, какова же будет встреча?»
Кан-бирды действительно уже ждал появления Девлет-Гирея. Он несколькими днями раньше высадился в Балаклаве, а оттуда, нигде не задерживаясь, кратчайшим путем отбыл в столицу Крымского ханства – Бахчэ-Сарай.
На полном скаку, в сопровождении янычар, посланец султана промчался по пыльным улицам города. Бахчэ-Сарай в тот час словно вымер. Был полдень, и правоверные заполнили мечети, стоя на плетеных циновках, молились Всевышнему.
Проскакав через весь город, Кан-бирды резко осадил коня, натянув шелковые поводья. У ханского дворца лихо спешился и спросил у встречавших его мурз:
– Почему я не слышу фанфар, которые должны приветствовать доверенное лицо султана Сулеймана?!
Он махнул фирманом, на котором мурзы рассмотрели печать Оттоманской Порты. Они почтительно, не жалея спин, согнулись, едва не касаясь седыми бородами земли, растрескавшейся от жары. Мурзы уже знали, что Кан-бирды обычно появлялся там, где нужно было кого-то наказать или поощрить. Один из мурз встал на колени и притронулся губами к уголку письма. Прежнее высокомерие, с которым они встретили приезжего, уже ушло – перед ними стоял посланник самого султана! Кан-бирды разглядел в глазах мурз страх, готовность выполнить любой его каприз. Сполна насладившись затянувшимся молчанием, он спрятал фирман в рукав кафтана.
