Палата, где находилась одна Маслова, была небольшой, ежели, конечно, не сказать крохотной. Половину ее занимала кушетка, на которой, уткнувшись лицом в стену, лежала молодая особа в больничном полосатом халате.
– Мадемуазель Маслова, – позвал ее доктор.
– Прочь! – одним рывком вскочила она с дивана. – Вы прекрасно знаете, что я не Маслова! Я Петровская!
– Я хочу с ней побеседовать, – сказал Артемий Платонович, посмотрев на сопровождающих. – Наедине.
– Будьте осторожны, – предупредил его врач, выпустив из палаты помощника и прикрывая за собой дверь. – На госпожу Маслову иногда находит буйство, и тогда она может исцарапать вам лицо, а то и покусать вас в кровь.
– Я думаю, до этого дело вряд ли дойдет, – мягко улыбнулся отставной штабс-ротмистр и обернулся к больной. – Значит, вы утверждаете, что вы – Петровская?
– Да, – заявила, вскинув всклокоченную голову, девушка. – Я Валентина Дмитриевна Петровская. И заперли меня здесь с умыслом. О, я это прекрасно понимаю. Да!
– А с каким умыслом, позвольте узнать? – вежливо поинтересовался Аристов.
– Чтобы я не смогла найти злодеев, убивших моего суженого. – Она перешла на горячий шепот: – Я попала в руки целой шайки мошенников. А все потому, что я очень доверчивая. Это они упрятали меня сюда. Надо полагать, что и главный доктор с ними заодно.
– Вы так думаете? – серьезно посмотрел на нее Артемий Платонович.
– А почему он меня здесь держит? – заволновалась девушка. – Он что, не видит, что я нормальная? И если я не Петровская, то где она? Покажите мне ее!
Когда Аристов вышел из палаты, лицо его было задумчивым. Он не сомневался, что только что видел и разговаривал с настоящей Петровской, а та, которая осталась в имении Дагера, есть не кто иная, как Анастасия Маслова, ее компаньонка. Впрочем, вероятнее всего, настоящее ее имя было совершенно иным, как, очевидно, и имя ее слуги. Вообще, эти две фигуры обретали все более зловещие очертания и, по-видимому, являлись функционерами какой-то мощной тайной организации, выполняющими ее задание.
«Потерпите еще несколько дней, – сказал он, прощаясь с бедной девушкой. – Обещаю вам, что вы скоро выйдете отсюда».
А сдержит ли он свое обещание? Может, Лжепетровская уже уехала из замка, разгадав его план? Нет, вряд ли. Уж очень нужны ей эти письма. Интересно, что в них такого, за что одного человека лишили жизни, а другого – свободы?
– Скажите, а как эта больная Маслова попала к вам? – спросил врача Аристов.
– Как и многие иные, – со вздохом ответил тот. – Она впала в пароксизм, перебила всю посуду в номере гостиницы, порвала на себе платье и едва не выбросилась из окна. Мадемуазель Петровская со своим слугой были вынуждены связать ее и дать ей снотворное. А когда она уснула – привезли ее сюда. Вот и вся история.
– Это все вам рассказала мадемуазель Петровская? – осторожно спросил Артемий Платонович.
– Да, – удивился доктор. – А откуда вам это известно?
– Я немного знаком с госпожой Петровской, – неопределенно ответил Аристов, отметая свои подозрения относительно участия доктора в заточении настоящей Петровской.
– Вы бы видели, как она вела себя в первый день! – почему-то оправдывающимся тоном сообщил доктор. – Бросалась на дверь, требовала немедленно выпустить ее, кидалась с кулаками на санитаров. А сколько в ней было силы! Признаюсь, я едва ли не впервые сталкиваюсь с подобным буйством со стороны женщины.
– Ну, это как раз неудивительно, – посмотрел на врача Артемий Платонович. – Я бы тоже пришел в исступление, проснувшись и вдруг обнаружив себя запертым в стенах лечебницы для умалишенных. У меня к вам просьба, доктор.
Слегка наклонив голову, доктор показал заинтересованность.
– Слушаю вас.
– Я хотел бы, чтобы вы два-три дня не донимали Маслову своим лечением.
– Неожиданная просьба. А как же лекарства? Успокоительное? А потом она проходит курс!
– Забудьте о лекарствах на несколько дней. Уверяю вас, она будет вести себя хорошо.
Доктор обескураженно развел руками.
– Ну, если вы можете поручиться.
– Могу, дорогой доктор, и не смею вас больше задерживать, – улыбнулся Артемий Платонович. – И заверяю вас: мой рапорт попечительскому совету нашего общества будет весьма лестным для вас и вашего заведения.
Фотографические копии писем были просто великолепны.
– Вы большой мастер, – искренне похвалил Кашнера отставной штабс-ротмистр, доставая портмоне. – Действительно, эти братья Гринберги вам и в подметки не годятся.
– А я что вам говорил? – заулыбался тот, принимая деньги. – Значит, будем заказывать портрет? У вас такая внешность!
– Немного позже, – заверил его Аристов, сдержанно улыбаясь. – Сегодня мне надо уезжать, а вот через несколько дней, надо полагать, я вас непременно навещу.
– Как скажете, – поклонился Кашнер, весьма довольный тем, что сумма врученных ему денег весьма ощутимо превышала оговоренную. – С нетерпением буду вас ожидать.
Перекусив в трактире, Артемий Платонович отправился в обратный путь. План его уже вошел в завершающую стадию, и завтрашний день должен был поставить в его осуществлении, дай бог, большую жирную точку.
Глава 20
ЗАПАДНЯ
– Ну, наконец-то, – вскочил Обличайло с дивана, когда Аристов вошел в его нумер.
– Что, соскучились, господин пристав? – бодро спросил Артемий Платонович, пожимая Максиму Станиславовичу руку. – Ничего, скоро нам скучать не придется. Э-эх, как оно закручивается!
Настроение, с каким отставной поручик вернулся из Нижнего Новгорода, позволило Обличайло сделать вывод, что патрон, как мысленно называл его пристав, съездил в губернскую столицу удачно.
– Да мне уже и теперь не скучно, – сказал он, пытливо глядя на Аристова и ожидая его рассказа о поездке. Но отставной штабс-ротмистр решил сначала выслушать его.
– Вот как? – спросил он. – Значит, время без меня вы провели весело? Тогда поведайте мне, как вам это удалось.
– В общем, наша дамочка клюнула! Правда, был один момент – это когда я передал ей записку от Сеньки, что его арестовали, – когда мне показалось, что она начинает сомневаться. Я даже подумал, что она сейчас возьмет да и сбежит. Поэтому целый день я не спускал глаз с усадьбы, а ночь провел в аллее.
– Значит, не сбежала, – удовлетворенно констатировал Аристов.
– Не сбежала, – довольно подтвердил пристав.
– Ну конечно, у нее ведь приказ: добыть эти письма.
– Приказ? – удивился Обличайло.
– Именно, – кивнул приставу Артемий Платонович. – Она и этот ее слуга – часть какой-то тайной политической организации, а в письмах, что находятся в наших руках, вероятно, содержатся сведения, опасные, а возможно, смертельные для этой организации. Она постановила уничтожить эти письма и поручила это двум своим функционерам. Причем любыми способами, не считаясь ни с чем. Поэтому и был убит этот чиновник Макаров. И она не остановится ни перед чем, чтобы заполучить эти письма. На этом, собственно, и строился мой план.
– Да, все случилось так, как вы и предполагали, – продолжил свой рассказ Обличайло. – После того, как я в образе оборванца сказал ей, что Сенька отдаст письма тому, кто его выручит, Петровская пришла ко мне на постоялый двор просить за него. Я, естественно, отказал.
