поболее.
– Позже, – отрезал гость и, схватив Меланию за руку, скрылся за указанной дверью.
– Ишь, как его приспичило, – вслух произнесла Раиса, так же, как до того товарка Мелании, решив про себя, что сей клиэнт менее чем через три захода не выйдет. А может, и через четыре. Она вздохнула и решила записать на Меланию не тридцать пять копеек, как обычно, а целый полтинник.
– Как желаете, господин хороший? – игриво спросила Мелания, скинув рубаху и оставшись в одних панталонах. – А почему вы не раздеваетесь?
Она подошла к нему и стала разматывать шарф, несколько раз обернутый вокруг шеи. Когда она сняла его, оказалось, что у клиэнта аккуратная черная бородка. А когда она сняла шляпу и встретилась с его взглядом – невольно вскрикнула. Затем она закричала, громко, протяжно, чтобы услышали все, но из горла ее, кроме шипения и легкого хрипа, не донеслось ни единого звука.
Клиэнт засмеялся и стал вращать ладонью вытянутой навстречу ей руки, словно раздевая ее. Плечи Мелании опустились, и она стояла, не в силах сдвинуться с места и шевельнуть рукой, похожая в своей неподвижности на мраморную кариатиду, к которой мастер, верно, по забывчивости, приладил руки.
Александр Александрович поднялся, вплотную приблизился к Мелании, у которой, казалось, жили одни только глаза, и коротко и сильно дунул ей в чело. Глаза ее тут же закатились, и она стала заваливаться назад. Девушка бы упала на спину, не подхвати ее вовремя магнетизер. Он отнес ее на кушетку и прикрыл лоскутным одеялом. Проделав над ней еще несколько раппортов, после чего Мелания стала мерно дышать и на лице ее появился легкий румянец, Александр Александрович достал из внутреннего кармана небольшую изящную бонбоньерку, в коих любовники дарят обычно конфекты своим одалискам, и сунул ее под подушку Мелании. Затем надел шляпу, замотал вокруг шеи шарф и вышел из комнаты.
– Что так скоро? – немного обеспокоенно спросила Раиса, вышедшая из своего будуара, заслышав шаги. – Может, что-то не так?
– Все так, – успокоил ее гость, направляясь к входной двери. – У вас очень приличное заведение.
– Мы стараемся, – улыбнулась Раиса, польщенная похвалой. – Приходите еще.
– Непременно, – заверил ее гость и отвесил легкий поклон. – Прощайте.
Когда Миронова заглянула в комнату Мелании, все же слегка тревожась по причине столь скоротечного свидания – даже изнывающим от желания гимназистам требовалось больше времени для услады, нежели затратил на посещение девицы странный ночной клиэнт, – та преспокойно спала. «Нет, за три минуты работы пятьдесят копеек будет многовато», – подумала Раиса и решила записать на счет Мелании обычную сумму – три гривенника с половиною.
Глава 39
ПОКУШЕНИЕ
Мелания открыла глаза, глубоко вздохнула и потянулась. А славно она выспалась! Где-то далеко, верно, в крепости затренькали мелодичным перезвоном большие и малые колокола, сообщая православным обывателям об очередном храмовом празднестве. Солнечный луч, медленно ползший по разноцветным квадратикам одеяла, добрался до ее руки и коснулся ее своим ласковым жалом. Хорошо!
Мелания сбросила одеяло, накинула рубашку и пошла умываться. Ее товарки уже плескались у двух рукомойников, толкаясь и подхохатывая друг над другом. Ее появление еще более оживило их, и шуточки посыпались на нее с разных сторон.
– Ну как, Мелания, тебе твой ночной клиэнт? Не съел тебя?
– А какого размера у него был его дружок?
– Он тебя так и молотил в шляпе и шарфе?
Одна из самых бойких девиц, раззадорившись, нечаянно ткнула ее в плечо. Мелания, резко повернувшись, с такой силой оттолкнула ее, что та кубарем полетела на пол.
– Ты чо? – разом притихли девицы. – Она же нечаянно.
– Ничо, – лучисто улыбнулась Мелания. – А за нечаянно бьют отчаянно.
Она спокойно умылась и прошла к себе. За утренним чаем все молчали, что вызвало некоторое недоумение Раисы:
– Что это с вами, девки?
– Это не с нами, – отозвалась та, что чаянием Мелании побывала на полу, и кивнула в ее сторону: – Это вот с ней.
– Да? – повернулась Раиса в сторону Мелании. – И что же это с тобой такое?
– Ничего, Раиса Михайловна. Все хорошо.
Она улыбнулась, но глаза ее остались холодными и пустыми, будто она смотрела вовсе не на Миронову, а куда-то внутрь себя.
– А можно я схожу в город?
Произнесено было это таким тоном, что всем сидящим за столом сразу стало понятно: «да» скажет Раиса или «нет», Мелания все равно уйдет.
– Хорошо, сходи, – не нашлась более ничего ответить Раиса. – Только не долго.
– Нет, не долго, – ухмыльнулась Мелания и вышла из-за стола…
…Магнетизер ухмыльнулся и стряхнул руки, словно сбрасывая с них капельки влаги. Покуда все шло как по маслу. Сейчас он заставит ее одеться и подойти к своей кушетке. Все так… Вот она надевает свою стеганую кацавейку, боты, шляпку с искусственными цветочками… Стоп. Не надо шляпку. Надевай простую косынку. Вот так-то оно лучше! А теперь ступай к кушетке. Обернись и посмотри, не наблюдает ли кто за тобой. Теперь сунь руку под подушку. Ага, коробочка для конфект. Господа такие коробочки называют бонбоньерками. Сунь ее за пазуху. Теперь ступай к двери. Выходи на улицу. Не оглядывайся. Тебе незачем оглядываться. Теперь иди. Ты знаешь, куда…
На улице было слякотно и тепло. Солнце уже ощутимо грело, и воздух был прозрачный и какой-то звонкий. Слободской шум не сливался, как обычно, в протяжный однообразный гул, а распадался на отдельные, ясно различимые звуки. Вот в каком-то из дворов, начав гулко и закончив сипло, промычала корова. В голых ветвях деревьев закаркали, срываясь на хрип, нахальные вороны; за поворотом на Поперечно-Николаевскую прогрохотали разбитые ледяными колдобинами дроги ломового извозчика. Со стороны магометанского кладбища закричал-запел тонким высоким голосом муэдзин, созывая правоверных на утренний намаз, а за воротами, что остались по правую руку, смешно тявкнул щенок. Мелания шла, слушая все эти звуки и не замечая никого вокруг. Казалось, ноги сами выбирали нужное направление, совершенно не сообразуясь с мыслями, что должны были руководить ими. Мыслей просто не было. Впрочем, одна все же была. Следовало найти
Пройдя Левой набережной Кабана, Мелания свернула на Рыбнорядскую площадь, сохранившую свое название еще с тех дальних времен, когда посредине обширного и пустого места было глубокое озерцо, по берегам которого располагались по преимуществу торговые ряды с рыбой.
Затем медленно, но верно дорога стала подниматься в горку. Нимало не укоротив шага и обходя иных прохожих так, будто они просто топтались на месте, Мелания дошла до Кошачьего переулка и свернула в него. Какой-то выпивший чернявый парень, верно, бывавший в их веселом доме на Поповке или чутьем распознавший в ней барышню для свиданий, навязчиво увязался за ней.
– Мамзель, а мамзель, утешь веселого, я тебе двугривенный дам, – крикнул он ей в спину.
Мелания не обернулась и продолжала идти, не сбавляя шага.
– Слышь ты, курва, тебе говорю! – озлился парень и схватил ее за рукав кацавейки.
Мелания резко обернулась и наотмашь ударила чернявого по лицу. Из его разбитого носа струей хлынула кровь.
– Ах ты, с-сука!
Парень, размазывая юшку, потянулся к голенищу сапога, из которого торчала рукоять финского ножа.
– Ну, ща ты у меня…
Договорить он не успел, как и достать нож, Мелания молча и с такой силой пнула его носком ботика в голову, что тот, даже не охнув, повалился в придорожный сугроб и замер. Мелания огляделась и, убедившись, что переулок безлюден и лицезреющих сей сцены не имеется, пошла дальше.
Через минуту после того, как она увидела по левую руку переулка симпатичную усадебку, за невысоким
