Государственный преступник

забором которой меж яблочных и вишневых деревьев вела к дому с мезонином аккуратно вычищенная дорожка, она уже знала, что ей надлежит делать дальше…

…Он уже вполне отчетливо видел против себя абрис плотного высокого человека. Белело лицо, тоже плотное, с двумя светящимися точками под кустистыми бровями ниже большого выпуклого лба. Этот человек удивленно моргнул, так как светящиеся точки глаз на мгновение потухли, а затем снова зажглись. Магнетизер опустил руку и прикрыл глаза.

– Вы? – услышал он глухой голос, доносившийся как будто из глубокого погреба. – Право, не ожидал.

– Я, – произнес магнетизер.

– А как вы узнали, где я живу?

– Я спросила у лекаря, что приходил тогда вместе с вами в мою палату, – медленно сказал магнетизер, стараясь придать голосу доброжелательные нотки.

– У доктора Бровкина? – голос был очень глух.

– Да, у доктора…

– …Бровкина, – для убедительности кивнула головой Мелания.

– Ну, проходите, – отступил на шаг Аристов, давая пройти Мелании. – У вас, верно, ко мне какое-то дело?

– Да, дело, – подтвердила Мелания, усаживаясь на стул. – Я хотела вам сказать…

Она закашлялась и просительно посмотрела на Аристова.

– Принести воды? – догадался Артемий Платонович. – А может, чаю?

– Да, если можно.

– Тогда, на некоторое время, я вынужден оставить вас одну. Экономка ушла на базар, так что справляться мне придется самому.

– Не беспокойтесь, я вас подожду.

Аристов кивнул и вышел из гостиной.

«Да, если можно, – произнес он про себя, проходя на кухню. – Не беспокойтесь…» Что-то здесь не так. Насколько ему позволяет судить его знакомство с Меланией, подобные выражения ей вовсе не свойственны. Да и доктору Бровкину он не сообщал своего адреса. Мелания тут что-то темнит. И что же такого она может ему сообщить, чего он не знает сам?

Нет, здесь что-то неладно.

Пока Аристов хлопотал с самоваром на кухне, Мелания достала из-за пазухи изящную бонбоньерку и открыла крышку. Под ней лежал тонкий, остро отточенный стилет с витой металлической рукоятью. Стилет она сунула в карман распахнутой кацавейки, а бонбоньерку положила на стол.

Артемий Платонович, вернувшись из кухни с подносом в руках, удивленно поднял брови.

– Конфекты? Зачем вы так тратились?

– Вы столько для меня сделали, – сказала Мелания и загадочно посмотрела на Аристова.

«Неужели она явилась, чтобы соблазнить меня? – подумал Артемий Платонович, заметив взгляд Мелании. – Этого еще не хватало».

Он поставил поднос с дымящимися чашками, вазочкой варенья и связкой сушек на стол:

– Прошу вас.

Мелания потянулась за чашкой и нечаянно задела рукавом бонбоньерку. Та, соскользнув со стола, упала на пол. Артемий Платонович рефлекторно наклонился, чтобы поднять упавшую коробку, и почему-то бросил взгляд на ботики Мелании. Они касались пола одними носками. Было похоже, что она встала со стула и поднялась на носки. Зачем? Да затем, чтобы…

Эта мысль проскочила в голове отставного штабсротмистра за долю мгновения. В следующее мгновение он резко упал на бок, успев заметить краем глаза, что стилет, с силой опущенный Меланией, лишь рассек воздух. Аристов перекатился на спину, на бок, затем встал на четвереньки и быстро поднялся.

– Дьявол, – прошипела Мелания и пошла на Аристова, выставив стилет перед собой…

– …Дьявол, – выругался магнетизер и стал приближаться к абрису, неотрывно следя за светящимися точечками глаз.

Время от времени он делал резкие выпады с зажатым в ладони невидимым стилетом, но всякий раз контуру плотного высокого человека удавалось ловко уходить от его ударов. Скоро силы стали оставлять магнетизера. То, чем он владел, требовало слишком больших трат жизненных сил. Пот лил с него градом, и он все реже и реже предпринимал атаки на противника. Наконец он встал посреди комнаты и вонзил взор прямо в лицо медленно приближающегося врага.

– Не подходи, – прошептал он, с ненавистью глядя в две светящиеся точки. – Не подходи…

… Аристов, тяжело дыша, медленно приближался к Мелании.

– Не подходи, – повторила она и сжала рукоять стилета обеими руками.

– Брось его, – медленно приказал отставной штабс-ротмистр и вытянул вперед руки.

– Ну уж нет, – прошептала Мелания и зловеще ухмыльнулась. – На этот раз у тебя ничего не выйдет.

С этими словами она направила острие стилета себе в грудь и с силой вонзила лезвие прямо в сердце.

Глава 40 СОВЕЩАНИЕ У АРИСТОВА

Столько народу, что толпилось в его гостиной, дом Артемия Платоновича давненько не видывал, а возможно, не видел никогда. Жил отставной штабс-ротмистр анахоретом, визитов никому не наносил, потому и отдавать их ему было некому. Ежели и бывали в его доме гости, то по большей части по делу, а чтобы вот так, более пяти человек враз, и вправду николи не бывало. Так ведь и подобных обстоятельств, что случились нынче в доме Аристова, до этой поры еще не выдавалось. Оттого, кроме бездыханного тела Мелании да самого Артемия Платоновича, находились в гостиной младший его товарищ барон Михаил Дагер, судебный медик и член врачебной управы доктор Манцев, квартальный надзиратель Лебедев, пристав третьей полицейской части, к коей относился Кошачий переулок, надворный советник Семен Звягин, следственный пристав Константин Хлебников с бронзовой памятной медалью Крымской кампании под самым воротом. Помимо них, толклись в гостиной приехавшие позже остальных особи более высокого полета: помощник полицмейстера надворный советник Яков Степанович Федотов, кавалер «Анны» и «Станислава», уже заимевший знак отличия беспорочной службы за двадцать пять лет и заслуживший выслугу и девяносторублевый пенсион в год, и, конечно, сам полицмейстер, его высокородие и кавалер «Анны» и двух «Станиславов», полковник барон Адриан Андреевич Дагер.

– Милания зарезалась прямо на моих глазах, – повторял полицмейстеру с его помощником Артемий Платонович то, что уже говорил ранеее квартальному с приставом и доктором. – Когда поняла, что справиться со мной ей не удастся.

Когда приставами Звягиным и Хлебниковым с Аристова были сняты показания и увезен труп Мелании, в гостиной остались только Адриан Андреевич со своим помощником и Михаил. Они уселись в гостиной каждый в своем углу и принялись обсуждать произошедшее. Более всего говорил хозяин дома, взволнованно попыхивая своей трубкой с коротким, изогнутым в виде буквы «S» мундштуком.

– Несомненно, это он управлял Миланией. Это он вложил ей в руки стилет, а в голову – мысль убить меня. Из всего этого следует, что он до сих пор в городе.

– Мы арестовали семнадцать человек в английских двубортных пальто и бобровых «пирожках». Двое из них носили пенсне с синими стеклами, – сказал Яков Степанович. – Эти двое оказались ярыми нигилистами, и мы отправили их в арестантский дом. Вы не представляете, как они ругались по матушке. Некоторых выражений и оборотов я вообще никогда не слышал. А уж сколь раз они обозвали меня сатрапом и сателлитом, когда я пытался их образумить…

– Вот и пусть немного поостынут в камерах, – подал голос полковник, который при разговоре с этими двумя в пенсне тоже не единожды схлопотал от них «сатрапа». – А потом передадим дело в гражданский суд, и он оштрафует их за использование нецензурной брани в общественных местах или накажет их принудительными работами. Пусть потрудятся на благо города, убирая на улицах грязь и лошадиное дерьмо.

– …Остальных пришлось отпустить, – закончил Федотов, терпеливо выслушав вклинившуюся в его речь