– Вообще-то ты прав, корешок, – немного пораскинув мозгами, согласился демон. – Устранив адских псов, мы, вольно или невольно, сделали парнишке грандиозный облом и крушение всех его надежд стать знаменитым героем – победителем чуда-юда поганого. Ведь завалить Зверя – это вам не какому-то дракону башку отсечь – тут славы на века, ибо драконов пруд пруди, а таких монстров раз в тысячелетие судьба посылает. Нетрудно представить, что предпримет сей тщеславный отрок, когда узнает, что полагающиеся ему лавры походя заграбастала тройка каких-то подозрительных проходимцев. К тому же мне очень не понравился тот суровый мужчина с проницательным взором работника прокуратуры. Этому ничего не стоит, опросив свидетелей, составить фоторобот нашего Гвена со всеми вытекающими последствиями.
– Не робей, – оптимистично заявил юноша, – найдем Хъяра, бог даст, он нам поможет.
– А если не даст? – прищурив зеленый глаз, демон посмотрел на товарища.
– Значит, в горах отсидимся, пока опасность не минует.
– А красавицу Илейн тем временем уведет какой-нибудь прощелыга, куковать тогда бедному Ши-Муль- Алан-д-Тику в вашем доисторическом мирке неизвестно сколько, вместо того чтобы сдать своих друзей в надежные женские руки и, не медля ни минуты, отправиться под крылышко к папочке и мамочке в свой родной Инферналиум.
– Не переживай, Шмуль, – попытался утешить товарища Мандрагор. – Мне также не хочется всю оставшуюся жизнь провести на плече шагающего Гвена…
– Поэтому хватит ныть! – стараясь подбодрить приунывших товарищей, громко воскликнул юноша. – Мы должны добраться до логова чародея раньше, чем за нами отправятся в погоню рассерженный отпрыск герцога со своим воинством и грозный грандмастер. Хорошо, что о цели нашего похода в горы известно лишь одному старосте Гнилых Колодезей. Пока отряд туда доберется, пока выяснят, что к чему да почему, пока налюбуются видом поверженных зверюшек, мы тем временем авось что-нибудь и придумаем.
– Во-во, «может быть» да «авось» вместо четкого плана, – покачав головой, ворчливо заметил демон. – Форменное раздолбайство, как в солнечном Магадане, так и в этой Тьмутаракани под названием Тев-Хат. Единственным оправданием вашей человеческой безалаберности служит то, что в данный момент даже мне – существу сугубо рациональному, привыкшему выверять каждый свой шаг методами инфернальной дедукции и трансцендентной логистики, приходится полагаться на этот самый «авось». Господи, ну почему этот мир не населен немцами или, на худой конец, китайцами? Я бы еще вчера женил одного обалдуя и целые сутки наслаждался где-нибудь на бережку лавового озера восхитительными ароматами смеси сероводорода и угарного газа…
Часам к десяти утра троица путешественников по утоптанному грунтовому тракту достигла отрогов гор. Даже если бы в их распоряжении не было подробного плана местности, старательно вычерченного безымянным сельским художником, обнаружить ведущую вверх тропинку не составило бы никакого труда. Несмотря на недобрую славу горного чародея, нетрудно было догадаться, что эта загадочная персона весьма востребована и часто посещаема, поскольку тропа содержалась в идеальном порядке. При желании по ней вполне мог проехать всадник верхом на лошади.
Подстегиваемая перспективой неприятного знакомства с обиженным наследником герцогского титула, а еще больше с магом Гильдии, троица приняла единогласное решение не останавливаться на отдых до тех пор, пока не доберется до пещеры отшельника. Подниматься в гору по выровненной дороге под сенью густых деревьев было довольно легко. Наши путники совсем расслабились, полностью игнорируя предупреждение заботливого Элия о возможных опасностях, которые поджидают всякого на пути к логову Хъяра. Поэтому для всех присутствующих стала полной неожиданностью резкая трансформация окружающей обстановки. Сначала свет и тени поменялись местами: темное стало нестерпимо ярким, светлое потускнело. Затем ноги ощутили земную дрожь, а по мозгам ударила волна необъяснимого ужаса. И апофеоз всего этого – вдоль тропы, прямо из земных недр, начали вырастать сонмы жутких образов. Ни Гвен, ни Шмультик, ни Мандрагор не смогли бы четко сформулировать, почему эти образы так их пугают, поскольку каждый видел в колеблющихся фантомных фигурах воплощение именно его подсознательного страха. Гвену мерещились цыгане, каждый со жгучей плеткой в одной руке и с окровавленным ножиком – в другой. Перед взором Шмультика маячил интегральный образ пентаграммы, способной забросить его раз и навсегда в необозримые дебри измерений, откуда ни демону, ни человеку, ни другому какому существу нет возврата. Что видел Мандрагор, пожалуй, не смог бы передать словами и сам корень, поскольку внятные образы так и не сформировались в его голове, однако той всепроникающей, необъяснимой с рациональной точки зрения волны безысходного страха, что захлестывала его сознание, было вполне достаточно, чтобы свернуть набекрень даже его деревянные мозги.
Отпустило так же резко, как навалилось. Негативный мир вновь стал обычным цветным. Все страхи куда-то улетучились. Ошарашенные Гвенлин и Шмультик, не сговариваясь, опустились пятыми точками на прохладный гранит тропинки.
– Что-то мне нездоровится, парни, – пролепетал корень и, теряя сознание, покатился с плеча юноши прямо на жесткий камень.
– Шмуль, ты не в курсе, что это было? – смахивая ладонью с лица капли выступившего холодного пота, спросил Гвенлин. – Будто обухом по темечку.
– Скорее не обухом, а мешком с мукой, – уточнил демон. – Кажется, некто устроил нам внезапную проверку. Если напрячь немного мозги, нетрудно догадаться, кто именно этот пресловутый НЕКТО…
– Конечно же колдун, – прервал витиеватые рассуждения своего инфернального друга Гвен. – Тут и к бабке-гадалке ходить не нужно. Интересно, для чего ему это понадобилось?
– Ясно для чего – фейсконтроль называется.
– Шмуль, кончай всякими мудреными словечками выражаться. Откуда мне знать, что ты сейчас не обложил меня самым гнусным ругательным словом или, что еще хуже, не наслал на меня какое-нибудь проклятие?
– Никакое проклятие я на тебя не накладывал, и с какой бы стати воспитанному демону ни с того ни с сего обкладывать своего друга грязной матерщиной? – обиделся Шмультик. – Фейсконтроль, да будет тебе известно, есть проверка на вшивость. Представь, что посреди ночи в твой дом ломится посторонний. Так вот, ты, как всякое разумное существо, прежде чем впустить незнакомца, должен устроить ему проверку, иными словами – фейсконтроль. Понял теперь?
– Так бы сразу и сказал, – проворчал Гвенлин. – Вообще-то ты зря на меня обижаешься, Шмуль, – не знаю, как там у вас в Преисподней, а у нас за всякие непонятные словечки можно ненароком в глаз заработать и даже очутиться на костре.
– Спасибо, учту, – сухо поблагодарил товарища демон.
– А теперь пора топать дальше. Этот, как ты его называешь, фейсконтроль мы, кажется, прошли, и других сюрпризов от колдуна не ожидается.
Гвен подобрал Мандрагора и, убедившись в том, что обморочное состояние корня плавно перешло в обыкновенный здоровый сон, осторожно поместил его в карман своей куртки…
Протопав вверх по тропинке еще шагов двести, приятели увидели черный зев, ведущий в глубь каменной горы. Небольшая площадка перед входом с обложенным булыжником кострищем. Звонкий ручеек, змеящийся между камнями в трех саженях от очага и обрывающийся шумным водопадом с уступа скалы. Изумрудная зелень древесных крон. Чарующий калейдоскоп роящихся в брачном танце бабочек всевозможных расцветок. Разноголосый пересвист птах. Деловитый гул насекомых.
При виде всего этого великолепия Гвенлин опешил. В голове у него невольно возникла кощунственная мысль: «Если есть рай на земле, то лишь здесь, в этом чудном уголке, и нигде больше».
– А у нашего отшельника губа не дура! – как бы в ответ на мысли юноши восхищенно воскликнул демон. – Если бы не насущная необходимость моего возвращения в Инферналиум, я бы также не отказался поселиться в этих местах и провести годик-другой в поисках какой-нибудь мудреной истины или просто отдохнуть от лагерей. Рекреация что надо и питательной органики вокруг неистощимые запасы. Живи не хочу…
Не доведя мысль до конца, Шмультик неожиданно замолчал, да так и остался стоять молча с открытым ртом. Причиной этому стало появление на пороге пещеры весьма странного на вид субъекта. С первого взгляда этот тип напоминал обыкновенного урода: маленькая лысая голова, соединенная посредством тонюсенькой шеи с костлявым телом узника концлагеря, руки и ноги его были непропорционально длинными и очень худыми, будто кости скелета попросту обтянули пергаментом, забыв снабдить их какой-либо плотью.
