разрушенный жесткий канал. Канала теперь нет, но есть зона нестабильности. Еще вопросы?
Герман приподнимается, говорит негромко, раздумчиво:
— Такой вот вопрос, шеф: если задание настолько ответственное, почему на него отправляют новичков? Нас, то есть.
— Думаешь, матерый профи лучше справится? У вас есть некоторый опыт — да. Но поскольку вы новички, у вас еще не замылился глаз, нет устоявшихся привычек. С вами пойдут двое опытных офицеров из третьей штурмовой.
— А координатор?
— Координатор — ваш ровесник. Вы его должны знать… Ладно. А теперь инструктор из Службы Безопасности введет вас в курс дела более подробно…
— Э, Мик! Что с тобой опять? — Эрик присаживается рядом со мной на диван
— Я? Я в порядке.
— Ну-ну… По-моему, люди, которые в порядке, не сидят, уставясь в одну точку. Я уж думал — обморок…
— Зря ты так думал.
— Да что уж ты такое страшное вспомнил?
— Да, ничего жизненно важного.
И что-то еще в голове вертится, покою не дает…
— Слушай, Эрик, а если совсем честно: Чего ради вы меня вытащили? Не за красивые глаза ведь…
— Это ты правильно заметил. Я уже говорил: Грентвиг…
— Грентвиг Грентвингом, а Институт-то здесь при чем? У вас, насколько я помню, установка на невмешательство.
— Что-то действительно помнишь… Причин, собственно, целая гора, но я-то зашел не затем, чтоб их объяснять.
— Э, нет, погоди. Я к вашей группе какое-то отношение имею?
— Если Мастер твой не шутил — а выглядел он весьма серьезно, — ты — один из способов удержать Ущелье, Волка туда не пустить. А тут еще выяснилось, что он из Пришлых…
— Да вы-то в любой момент в Пятерку свалить можете.
— Ты так считаешь? — даже в темноте заметно, как мрачно усмехнулся Эрик.
— А это что-то новенькое… Колись.
— Все частности — потом. Если живы останемся. А дело покуда обстоит так, что мы, Лига, да пожалуй, и Орден теперь в одной лодке.
— Твои б слова, да Магистрам в уши… Армию Волка видел?
— Только сверху. Сильно выглядят, ничего не скажешь… Осадное снаряжение, плюс тяжелые пулеметы, плюс козыри из рукава, вроде всяких драконов…
Да, заваруха предстоит серьезная… И на меня тут все имеют какие-то виды.
Эрик воспользовался моим замешательством:
— Я, собственно, зачем зашел-то: предупредить, чтоб ты свет не включал. Держи фонарик.
— Благодарю. Никто пока не объявился?
— Да нет… Торан уверяет, что может и в темноте их засечь.
— Ну, раз уж Торан уверяет… Выпьешь?
— Давай. А ты б не напивался, в драке все силы понадобятся, а тебя я хочу еще в целости- сохранности до Пещер довезти.
— Да ладно тебе… Убивать себя я больше не дам. Да и пойло сейчас на меня почти не действует. Ты ж меня знаешь: В случае драки в лепешку расшибусь, а буду в форме.
— Надеюсь. Ладно, дел по горло, побегу дальше.
— Иди-иди, — я приветственно взмахнул бутылкой и отпил еще глоток. Нет, надо отвлечься. Например, разобрать и вычистить автомат.
В тот раз я тоже занимался этим. Только не наверху, верха тогда просто не было, была куча битого кирпича, покореженной арматуры, каких-то досок… И подвал.
Разбираю автомат, привалившись к бетонной стенке, изредка поглядывая на открытый люк:
— Точно никто сюда не сунется?
— Под такой огонь? — ухмыляется Роберт. Словно в ответ на его слова, где-то неподалеку гулко шваркает мина, к нам в подвал закидывает очередную порцию крошева и трухи.
— Надеюсь, не в нашу честь салют, — бормочет Раковски. Дэн в ответ только мрачно усмехается:
— Нас вычислить вполне могли. Особенно, если кто-то навел. Только кто?
— Ну, это пока не актуально. Лучше скажи-ка, команданте, теперь-то мы точно нашли, что искали?
— Это не ко мне. Это к нашим доблестным интуитикам, — Дэн подбородком указывает на нас с Германом. Герман растянулся на палатке и мешках со снаряжением, даже в тусклом подвальном свете видно, как он бледен. Да, расхлебывать мне…
— А что вы хотели? Нам сказано было: ориентироваться на экспериментальные формы жизни. Если то, что мы в болоте повстречали, к ним не относится, то я испанский летчик.
— Ты не похож на испанского летчика, Майк, — Дэн спокойно прикуривает новую сигарету от окурка старой. Роберт, кажется, сдерживает очередную резкость, но все же срывается:
— Нет, командир, — это слово у него, как обычно, звучит иронически, — я все понимаю… Но неужто они нам четкие привязки оставить не могли? Они что — не помнят, где у них жесткий канал находился?
— Они помнят, — Дэн старается выглядеть невозмутимым, но на него тут же нападает Раковски:
— Тогда почему по координатам не совпало? Трое суток, как идиоты, квадрат прочесывали… Что мы — мальчики?
— Ты не забудь, теперь это зона нестабильности. И Квадрат теперь — пятьдесят на пятьдесят километров, а этот канал может возникнуть в нем где угодно.
— Знать бы, с чем мы там еще столкнемся… На болоте, как ты помнишь, нам солоно пришлось. Неужто трудно указать: будет то-то и то-то, и бороться с этим тем-то и тем-то надо так-то и так-то?
— Вероятно, секретная информация, — снова несколько разрывов, на этот раз подальше.
— Хорошо еще, что все это на ничейной земле, — миролюбиво замечает Раковски. Роберт хмурится, пощипывая бородку:
— Это все просто прекрасно… Я тоже обожаю секреты, просто кончаю от них, но как-то не хотел бы, чтоб из-за того, что СБ тайны разводит, меня грохнули. Ладно, секретные сведения… Так отправляйте того, кто к ним доступ имеет!
Надоела эта бесконечная тема… Увожу разговор в сторону:
— Ладно вам, теперь-то мы с Германом точно засекли. Эпицентр нестабильности километрах в семи- восьми отсюда.
— И как его отыскать? — интересуется Раковски.
— Должен быть ориентир. Какая-то привязка к месту. Маяк, на который переброс сориентирован.
— Вот Майк нам его и найдет.
— Куда я денусь… Когда выходим?
— Как стемнеет. И налегке.
— Не знаю, что из этого выйдет, — Герман болезненно улыбается. Кровь уже просочилась сквозь повязку и темным пятном расплывается на светло-зеленой камуфляжке.
— А ты с нами не идешь. Останешься здесь вместе с основным снаряжением. И ждешь нас ровно сутки, ни минутой больше. Если не вернемся — уничтожишь все, что сможешь, и постарайся прорваться к базе.
— Ладно, постараюсь. Но лучше б вам вернуться…
Вставляю на место магазин автомата:
— Эх, до темноты еще далеко… Коньяка бы сейчас…
Раковски кладет мне на плечо тяжелую лапу:
