четко лицо вызываемого объекта… И ни фига. Что за дьявольщина?.. Ладно, на бис… Результат тот же. Ну, раз пошла такая пьянка…
Опять вызываю в памяти физиономию Германа, на сей раз с полным напряжением — и принимаюсь со всей дури садить по ней морзянкой, голой энергией: три коротких импульса, три длинных, три коротких, вся серия снова…
Когда мне показалось, что на другом конце «провода» что-то зашевелилось, я резко оборвал контакт. Эрик уже куда-то ушился, теперь рядом находился только Торан — вид у него был крайне удивленный, чтоб не сказать — глупый:
— Что это было?
— Связь. У тебя ножа лишнего нет?
— У тебя же… — он показал глазами на мой автомат.
— С ножом надежней.
— Держи, — он выдернул из-за пояса кинжал, перебросил мне, я опустил его за голенище:
— Вот теперь повоюем, — странно, никакого мандража не чувствую, скорее нетерпение. Как все-таки приятно, когда нужно не думать, не вспоминать, а действовать… Рефлекс Преисподней.
Я скатился по лестнице, тут же снова напоролся на Эрика:
— А ты куда?
— Пока время есть, выберу точку.
— Сидел бы в доме, а? Если тебя треснут — все насмарку.
— Фигушки, я себя больше убивать не дам. С меня хватит.
— Ты думаешь…
— Я думаю, два Чародея — больше чем один. Все, ни пуха!
Пропустив пожелание отправиться к черту, я выскочил в распахнутое окно, откуда-то из лесу ударила первая, пока еще далекая очередь. Пошла руда… Как мне все это уже надоело!
Зигзагами, почти по колено проваливаясь в снег, бегу к лесу, стараясь держаться в стороне от дороги. Надсадный рев моторов все ближе. Бросаюсь под прикрытие упавшего дерева, сжав автомат. Эх, гадство, как это я не допер перчатки взять?.. Руки того и гляди к стволу примерзнут. Не обращая внимания на снег, набившийся в рукава, напрягаю зрение, чтоб разглядеть, что там, в сотне метров, на дороге. Светать только начинает… И в голубоватом снежном сумраке движется что-то тяжелое, с погашенными фарами. Такую штуку я на лесопилке видел, только тут окна закрыты стальными щитами с прорезями… Здоровенная, гадина. И явно предназначена для того, чтоб ломать.
С интервалом метров двадцать за монстром следует что-то компактное. гусеничное. Торчит короткий хищный ствол. Пулемет? Пушка?.. Со стороны виллы — ни звука. Снегоходы должны уже на подходе быть, но их стрекотанье не различишь в тяжелом гуле моторов. Вижу теперь и третью машину — крытый грузовик. Мать их за ногу, ну чего ждут?! Почему Коллинз не стреляет?
Земля подо мной грузно содрогается, грохота не слышу, только тупой гул, передовую машину подбрасывает, она одевается пламенем, но продолжает по инерции нестись вперед, еще два разрыва, огненный шлейф метров на двадцать… Громадное колесо, словно живущее собственной жизнью, несется, полыхая, по дороге, врезается в стену, рассыпая снопы искр…
Вторая машина — приземистая гусеничная черепаха — замирает, но оживает ствол, начинает часто- часто дергаться взад-вперед. Чж-жах! Чж-жах! Скорострельная пушка. Это плохо… Успеваю заметить дымный след из леса, с другой стороны дороги, броня черепахи начинает словно светиться изнутри, орудие замолкает, глухой взрыв… Летят к небу яростные и веселые чадно-оранжевые языки. Молодец Коллинз… Е-мое, да его ведь эти, на снегоходах. с тыла обойти могут!
В красных отблесках вижу, как ссыпавшиеся с грузовика белые фигурки быстро рассредотачиваются. Ну, Мик, пора! Вскакиваю, чуть пригнувшись и завалив автомат влево, выпускаю веером от живота длинную очередь по дороге, снова бросаюсь в снег, откатываюсь, ответные очереди сшибают на меня с еловых лап целую лавину. Пальцы совсем окоченели… Опять гулкий удар гранатомета — на сей раз кто-то садит по вилле. Звонко откликается пулемет на голубятне. Дорога пуста, а весь лес заполнился веселой трескотней автоматных очередей. Сшибка в разгаре… А вот обзор здесь никуда. надо ближе к опушке отходить, там лес чуть не к самой вилле подходит.
Впереди, в каких-то двух десятках метров, возникает фигура в белом и мешковатом, вторая чуть правей. Автомат нервно дергается в руках, фигуры пропали, снова появляется одна. В полуметре от меня беззвучно ложится в снег срезанная выстрелом ветка, снова падаю, перекатываюсь, выпускаю ответную очередь. Рожок пуст…
Белый призрак с длинным оружием обнаруживается пугающе близко. Стоит боком ко мне, озирается. Меня ищет. Сейчас повернется, и тогда…Времени на перезарядку автомата нет. Вскакиваю во весь рост, правую ногу сгибаю в колене, рукоять кинжала привычно и послушно ложится в руку, человек и ствол поворачиваются ко мне, но сталь проворней. Автомат падает в снег, взлетают к горлу белые, широкие, как у Пьеро, рукава… Времени на то, чтоб забрать кинжал тоже нет. Новый удар гранатомета из леса. Теперь достаточно рассвело, чтоб разглядеть, что из углового окна виллы валит густой сернисто-желтый дым. Сгибаясь в три погибели, бегу к опушке, на каждом шагу проваливаясь по колено. Да где ж Герман? Уж утро близится, а Германа все нет… На вертолете сюда добраться — это ж делать нечего…
Опасно сзади. Приседаю как раз вовремя, чтоб автоматный приклад прошел над моей головой, перехватываю руку, бросаю набежавшего со спины через себя. Он приземляется на ноги, мне тут же приходится отбить пинок в голову, вижу, как взлетает его рука с чем-то тусклым и острым, ловлю на скрещенные запястья. Несколько секунд топчемся по снегу, хрипло дыша друг другу в лицо. Его физиономия под капюшоном кажется плоской как блин — пятно с тремя дырами. Закрываюсь бедром от удара в пах, пытаюсь ударить головой безрезультатно, продолжаем хрипло, тяжело дышать и ломать друг друга. Откуда-то, кажется, из пустоты, выныривает рука, сжимается под подбородком белого, вздергивает его голову, треск — будто карандаш сломался, мой противник медленно оседает на истоптанный нами снег.
— Малыш?!
— Бегом. Обходят…
— Успешно? — задышливо интересуюсь на бегу.
— Шут знает… Гранатомета у них больше нет.
Как обычно, Малыш времени не теряет… Плюхаемся в сугроб, непослушными одеревенелыми пальцами перезаряжаю автомат, Малыш садит короткими очередями куда-то в сторону леса. Почему наш пулемет-то заткнулся?.. С виллы на огонь только несколько автоматов и эрикова пушка отвечают. Сквозь частые лохматые сосны на восточной опушке пробиваются отблески огня, странно ровно светят, бросают на окрасившийся оранжевым снег длинные тени. Там точно кто-то есть… Не знаю, кто, сколько, быстро, прикрыв глаза, формирую перед собой знак меча. Малыш сосредоточенно палит по лесу, из снега, чуть подрагивая, торчит отколотая выстрелом щепка. Не обращать внимания…
Закрываю глаза, льдистое искрящееся лезвие извивается. Поиск целей… Мутно-желтое пятнышко, слева еще одно… Короткий двойной взмах, пятна медленно гаснут. Белые фигуры, пока такие безобидные, приближаются короткими перебежками, из лесу их прикрывает пулемет.
Волна тошнотворного холода вдоль спины, сшибаю всей тяжестью Малыша в сугроб, очередь вспарывает воздух с омерзительным посвистом, кажется, в миллиметре над головой. Вот если до виллы добегут — всем нам точно хана… Закрыв глаза, словно в прицел ловлю очередное пятно, затягиваю невидимую петлю… Кончено. Чувствую где-то слева, неподалеку, Торана, он тоже в работе. А вот надолго нас не хватит. Куда это Малыш девался?.. А небо уже совсем светлое…
Новая волна холода заставляет отчаянным прыжком метнуться в лес, а следом катится оглушительный грохот, что-то огромное толкает в спину, поднимает, перевернув несколько раз, медленно и мягко опускает спиной в сугроб. И как сквозь сон, перед глазами прямо — вылетающий из-за растрепанных вершин вертолет. Прожектора горят ослепительно, но не настолько, чтоб не различить выстрелы. Еще один. Еще. Позади — самая маленькая германовская «стрекоза»… Они и в самом деле смахивают на чудовищных хищных насекомых. Как тогда…
Только там был не снег. Была выгоревшая степь, вздрагивающая под ногами, а перед этим — голый покореженный лес, словно свитый из проволоки злым волшебником-футуристом, было ревущее за горизонтом пламя… Опасность была отовсюду — деревья, как в страшном сне, могли быть капканами. Был
