будь он покойником…
С шипением и кряхтением я заполз под плащ, обнял Ильмиру забинтованной рукой:
— Как плечо? Извини, просто другого способа вытащить тебя…
— Ты сделал все правильно, — ее голова оказалась у меня на груди. Я провел здоровой рукой по ее щеке, потом нашарил на полу фляжку, отхлебнул.
— Одного понять не могу… Ведь влепил-то он мне очень прилично, а кольчуги перед отправкой я напялить не додумался. По идее, он бы должен был меня пополам развалить.
— Там на тебе была кольчуга, Ильмира помолчала, я почувствовал, как напряглось ее тело. Где-то через минуту она добавила:
— А у меня там были глаза.
Ну вот, опять ситуация, когда не знаешь, что сказать, а к решительным действиям я сейчас непригоден.
— Давай спать, а? А то я уже просто мертвый.
— Хорошо, — она поплотнее придвинулась ко мне, и я закрыл глаза.
ГЛАВА 14
Не знаю, сколько уж я проспал, но проснувшись, увидел звезды в дверном проеме и машинально определил: за полночь. А разбудила меня проснувшаяся боль — наверно, действие местного наркоза кончилось. Бок еще ладно, а вот рука словно в кипятке варится. Дурак был ваш Сцевола, господа римляне, дурак и мазохист. И что я такое буду без руки? Меченосец… Мало того, что мечом работать я действительно нескоро смогу, так ведь и при работе Силой руки тоже необходимы. И главное, еще и болит. Может, если хлебнуть, полегчает?
Я осторожно, чтоб не разбудить Ильмиру, высвободил руку. Правый бок при каждом неосторожном движении взрывался такой болью, что в глазах зеленело, башка кружилась оборотов на триста в минуту, но уж коли Ордынцев задумал до выпивки добраться…
Первый глоток чуть не вывернул меня, но я мужественно решил продолжать, и минут через пять был вознагражден: боль притупилась. А еще я заметил, что совсем не жарко, а я сижу голый, как дурак… Малыш тут задал бы резонный вопрос: «Почему — как?»… Ладно, все равно шансов уснуть меньше, чем при зубной боли. Попробую проветриться.
Я с грехом пополам напялил штаны, после третьей попытки отказался от намерения обуться, а уж что до надевающейся через голову рубахи — это вообще антимарксистская утопия. Я набросил на плечи куртку, собрался с духом и встал. Меня шатнуло, к горлу подкатил комок. Вот гадство, вот это меня скособочило… Прихватив курево и фляжку и кляня про себя весь белый свет, я дотащился до порога, плюхнулся там и закурил.
Не успел я толком сигаретку выкурить, как из-за ближайшей хижины до меня долетел чей-то разговор, я узнал только голос Эрика. Слов не разобрать, но шли, похоже, сюда.
— Нет, ты вот на кого полюбуйся! Два часа, как его продырявили — а он тут как тут, разгуливает и водку хлещет, — Эрик, похоже, успел с половиной местных перезнакомиться… Я вяло огрызнулся:
— Тебе бы так…
— Что, болит?
— А ты как думал, препаратор?
— Рука?
— Да нет, задница.
— Чем же вы с этим Ринге занимались?
— Осторожней с этим именем, — предупредил из темноты Эриковский невидимый собеседник. Странно: по ощущению — мутант, а голос не мутантский, чистый и сильный. — С ним лучше не шутить.
— Ты с ним сталкивался? — сразу насторожился я.
— С ним — нет. Я сталкивался с Запредельем.
— И?..
— Мой опыт тебе ни к чему.
— Почему же? Я тоже в этих запредельных играх участвую.
— Это верно, но дело в том, что ты… Как бы точнее сказать?.. Ну, профессиональный герой, что ли…
— Иными словами, громоотвод.
— Можно сказать и так, — снисходительно согласился невидимка. — Ладно, господа, к сожалению, мое время уже не терпит.
Ощущение присутствия исчезло, я повернулся к Эрику:
— Слушай, это кто такое?
— Мне он представился как Харн, человек ночи.
— И что бы это значило?
— Сам бы хотел знать… Но льстил он тебе просто беззастенчиво.
— Ты так считаешь? Я вот не уверен, что сказанное так лестно, как кажется. Свою профнепригодность я при каждом удобном случае доказать стремлюсь.
— По-моему, он в виду еще что-то имел.
— Не знаю. Ты же с ним общался…
— Да, от остальных отличается — просто небо и земля… Я вот подумал: это же их за каких-то два поколения так приплюснуло, и продолжает плющить… Как у них еще и рождаться что-то может при таких мутациях?
— Вот тебе и тема для диссертации.
— Экий ты, однако, циник…
— С вами станешь… Но это уже кроме шуток. Мутантов исследуй сколько влезет, коли Этелред разрешит, а вот насчет Ущелья и моих догадок с кем бы то ни было говорить остерегись. Так что научный интерес у тебя получится уж очень бескорыстный. Помнишь, был у нас с тобой разговор насчет того, о чем тебе не стоит распространяться? Так вот, и на Запределье все это тоже распространяется.
— А чего это ты так боишься?
— Я много чего боюсь… А ты о себе подумай. Решит та же СБ, что слишком много знаешь, да еще мое имя всплывет…
— Генрих…
— Для отвода глаз ваш Генрих. Думаешь, кому стукнуть не найдется?
— Уж это будь спокоен… Ладно, пока уговорил.
— Нравится мне это «пока»… Только учти, тебе тоже информацией поделиться придется.
— Уговор есть уговор. Ладно, только прежде всего растолкуй ты мне, что это вообще за Запределье?
— Мне бы кто растолковал, — проворчал я. — Знаю одно: это источник Силы, не имеющей физических носителей. В нашем понимании.
— Не понял.
— Я тоже.
— Нет, что значит — не имеющей? Сила — это что, не только паранормальные способности?
— Общепринято — некий потенциал чародейской энергии.
— А что там с тобой было, ну в Ущелье? Какие-то астральные атаки?
— ОЙ… Слушай, все эти астралы-менталы это из области, так сказать, высшей математики, а я — простой боевик. Лошадь там под Магистром опрокинуть, оборотня отметелить…
— Но раз ты там побывал… Там что, какое-то конкретное противостояние? Ты в тамошнюю войну влез? Светлые Силы и, соответственно, темные?
— Не лезь в высокие материи. Это во-первых. А во-вторых, светлые и темные Силы только в книжках бывают. Все они на самом деле достаточно серые.
