– Зачем? – прошептал пациент. Ему было хорошо и покойно.
– Вижу, – сказал я.
Стройный ряд плоских, словно вырезанных детской рукой из картона фигурок встал передо мной.
– Свитер, – сказал я.
– О Господи, – облегченно выдохнул Охтовский.
– С оленями…
– Ну хорошо, бывает, забыли… Георгий, будьте любезны, заместите его, и будем закругляться.
После негритянки свитер был пустяшным делом. Я легко убрал его.
Снова включили свет, открыли дверь.
Андрей Петрович неистово закричал:
– Нет! Не отбирайте!
Закрыли дверь. Выключили свет. Я вернул свитер и теперь уже медленно заменил на рубаху в клетку.
– Нееет! – завопил пациент.
Я слышал, как бегают Лика и профессор, как щелкают и отдаются в моей голове тумблеры. Действие растворов заканчивалось. Еще немного, и мы с Андреем Петровичем окажемся в нормальном состоянии без номера.
– Меняйте на что угодно, – кричал Охтовский, – мы не можем возвращать его с незамещенным свитером!
Я решил оставить свитер, но хотя бы поменять оленей. Быстро попробовал ромбики, подсолнухи, молдавский орнамент. Олени, стоявшие до этого в профиль, сурово повернули ко мне свои головы.
– Нет, – кричал пациент, – все не то! Нету неги!
Действие растворов закончилось. Профессор тяжело опустился на стул. Машина Замещения дымилась, что-то в ней испортилось и перегорело. Андрей Петрович встал и вышел из комнаты совершенно счастливый.
Все было так, как мне хотелось. Мы сидели на горячих камнях. Я держал ее за самые краешки пальцев, облака вдали не двигались. Я почти не спешил на автобус. Я постарался запомнить каждое окошко в домах за бухтой, каждый волосок на ее голове. Хотя, конечно, понимал, что пройдет время, столичная жизнь возьмет свое, и волосок за волоском, окно за окном, любовь, нежность, красота и восторг уйдут. Заместятся чем-то другим. Есть ли в моей душе что-то, как, например, вчера свитер с оленями у Андрея Петровича, что-то, что останется навсегда, – я не знал.
Я встал, взял сумку.
– Прощайте.
Спокойная, серьезная, неразъятая на атомы Лика сказала:
– Прощай, Гоша.
Стакан воды
Пока не было посетителей, Лика пошла к морю. Очень хотелось снять обувь и побродить по воде босиком, но – не решилась. Кафе, где она работала, находилось за поворотом, машины порой подъезжали неожиданно, и времени на то, чтобы мыть ноги, приводить себя в порядок, конечно же не было.
Она быстро преодолела ту границу пляжа, где заканчивался надоевший запах кофе и начинался соленый, влажный, морской. Стояла на камнях, щурилась на солнце, вдыхала эту терпкую влагу и в который раз прозевала приехавших посетителей.
Когда она обернулась, мужчина «за сорок» и девушка лет двадцати пяти уже сидели на открытой площадке, прямо на пляже. Мужчина утонул в диване, девушка стала рыться в сумочке.
По правилам Лика должна была подойти к ним с фирменным блокнотиком и записать заказ. Но блокнотик лежал внутри кафе на подоконнике. Идти за ним не хотелось, а посетителей было только двое, и они не могли заказать настолько много, чтобы этого нельзя было запомнить.
Лика подошла к парочке.
– Здравствуйте, – сказала она и узнала мужчину. Он уже был здесь раньше с другой девушкой.
– Здравствуйте, Лика, – мужчина прочитал на бэйджике ее имя и погрузился в диван еще глубже, – мне, пожалуйста, что-нибудь сладкое, вкусное, у вас есть?
– Торты, пирожные.
– Торт у вас был такой вкусный… Наполеон?
– Наполеон?
– Я не помню. Ну, он такой рассыпчатый, приятный. Ты какой будешь? – спросил он у девушки.
– Мне попить что-нибудь, – сказала она.
– Кофе, чай, алкоголь, – улыбнулась Лика.
– А что у вас есть вкусного?
– Торты, пирожные.
Парочка настолько утонула в мягких диванах, что еще немного, и диваны бы их проглотили.
– Вы можете на витрине посмотреть, там все видно.
– Ой, нет, не надо, – сказал мужчина, – давайте «Трюфельный». У вас есть «Трюфельный»?
– Есть.
– А он вкусный?
– Конечно, у нас все торты вкусные.
– Давайте. И эспрессо. А тебе?
– А мне, – сказала девушка, – чай с мятой и наполеон.
Лика улыбнулась и пошла к кафе. «Ну вот, – подумала она, – ничего страшного не произошло, я все запомнила». Но не успела пройти и пары шагов, как столкнулась с темными силуэтами. Ненавистный поворот дороги вновь родил в своих недрах и выплюнул на пляж новых посетителей.
– Девушка, девушка, не уходите, мы сейчас закажем!
Трое мужчин в костюмах уселись на свободные диваны.
– У вас вообще все быстро?
– Да, конечно.
– Ну хорошо, тогда дайте, пожалуйста, капучино с кленовым сиропом – большую чашку и «Трюфельный», но не из трюфеля, «домиком» который, а просто «Трюфельный» он у вас называется.
Лика кивнула.
– А мне, если можно, – начал второй, – мне… У вас есть что-нибудь не мокрое из тортов?
– В плане?
– Ну, не мокрый чтобы торт был, а более такой, сухой?
– Вы имеете в виду не кремовый, а песочный?
– Ну наверное.
– Есть. Вы можете на витрине сами выбрать.
– Ой, нет, не надо, – сказал мужчина и устроился поудобнее между большими кожаными подушками, – мне песочный такой какой-нибудь. А они бывают так, чтобы немного с кремом? Или с шоколадом?
– Есть «Элегия» – очень вкусный.
– Он типа чего?
– Он – приблизительно как медовик, но с шоколадной пропиткой.
– Может, мне медовик взять? – неожиданно серьезно произнес первый мужчина, тот, что заказал «Трюфельный». Это прозвучало так ответственно и тревожно, как если бы он спросил: «Как мне жить дальше?» Мужчина смотрел Лике прямо в глаза, она не знала, что ответить.
– Медовик тоже очень вкусный, – сказала она.
– Или «Трюфельный». Что у вас вкуснее?
– У нас все берут.
– Ну… Давайте… А ты решил, что будешь? – спросил он третьего.
Тот оторвался от телефона и без тени сомнения сообщил:
– Мне двойной по объему эспрессо. Чтобы – как «американо».
