Этот человек знал, чего хотел.
– По объему?
– По крепости.
– Ну, «американо» – всегда послабее. Может, его возьмете?
– Давайте. А по объему – какая чашка будет?
– Двести миллилитров – маленькая, триста – большая.
– Это где-то как?
– Это где-то вот так, – Лика показала пальцами высоту обыкновенной кружки.
– Давайте, – сказал уверенный мужчина и опять стал звонить.
– Вы не надумали? – спросила Лика первого.
– Давайте… Давайте… Так, что вы говорили? Про медовик?
– Медовик – это просто классический медовик, а «Элегия» – типа него, но вместо меда – шоколад.
– О! – встрепенулся он. – А горячий шоколад у вас есть?
– Да, конечно.
– А какой?
– В каком плане? Классический.
– Нет, ну вот он бывает больше как какао – жидкий, а бывает – такой густой, чтобы ложкой есть.
– У нас оба есть.
– Да? – огорчился мужчина и снова задумался.
– Может, вы подумаете пока, а я на кухню схожу, а то там люди уже заказали.
– Все-все, мы сейчас!.. Так, давайте густой. Он у вас хороший?
– Хороший.
– Ну просто бывает, когда крахмалу накидают, аж кусками, и называется это все – густой шоколад.
– Нет, вы что, у нас машина специальная варит из бельгийского шоколада.
– Давайте тогда и… И… все же сладкое что-нибудь. Например… Есть что-то ванильное?
– Конкретно ванильного нет, но есть ванильный сироп. Вы им можете полить любой торт. Бисквитный, например.
– А, давайте! Отлично! А бисквитный какой?
– Ну вот, банановый все берут.
– Ок, давайте банановый.
Лика улыбнулась и собралась уходить, но третий, уверенный в себе мужчина оторвался от телефона и сказал:
– Секундочку. Я из сладкого ничего не заказал. Что у вас есть?
Она уже не знала, что ответить.
– Что у вас есть из сладкого?
– Торты, пирожные.
– Ок, мне эклер.
Улыбаясь, Лика пошла к кафе. Солнце озарило поворот дороги, и оттуда показался молодой человек. В отличие от других посетителей, он пришел пешком и именно – честно «показался из-за поворота». За шаг до того, как Лика вошла в дверь, он встретил ее взглядом и попросил:
– Стакан воды, пожалуйста.
Лика кивнула и вошла внутрь. Остановилась. Закрыла глаза.
«Мужчина и девушка, – сказала себе она, – чай… чай с мятой и…» Дальше она не помнила. В памяти отпечаталось лицо девушки за мгновение до того, как та произнесла: «Чай…» Потом девушка вынула изо рта жвачку и добавила: «С мятой». Но какой она заказала десерт, Лика уже не помнила. И мужчина… Он заказал кофе. Какой-то кофе… И какой-то торт. «Элегия»? Нет. Никакого? Какой-то заказал…
Лика открыла глаза. Фирменный блокнот лежал на подоконнике. Лучи заката окрасили его чистые страницы.
Если бы сейчас она была в ста метрах отсюда, у берега, свежий морской ветер помог бы ей вспомнить все. Разбудил сознание, придал бы сил памяти. Но предательский запах кофе усыплял и не давал сосредоточиться.
«Первый мужчина заказал «Элегию». И горячий шоколад. Потом переиграл все… Но шоколад остался, а вместо «Элегии» появился… медовик… Второй… Второй заказал эспрессо…»
Зажмурив глаза, она шептала названия пирожных и кофе, чувствуя, как бегут секунды, как путаются в голове «Элегии» и «двойные эспрессо».
«Что было проще – записать?» – укоряла она себя. Сколько раз прежде она брала блокнот с собой, и никогда, никогда от него не было толку! Сколько раз проклинала бессмысленность этого действия, когда для того, чтобы сказать бармену слово «капучино», была вынуждена записывать его на бумажку. Это противоречило здравому смыслу! Не надо записывать то, что можно запомнить!
И вот, первый раз, когда она не взяла блокнот, судьба нанесла удар в спину. Что теперь делать? Пять человек утонули в диванах и ждут. Блокнот на подоконнике издевательски шелестит пустыми страницами.
Она открыла глаза и увидела барменшу Аню.
– Я слушаю, – сказала Аня.
Нужно было начинать. Время шло.
– Что наливать?
В третий раз закрыла глаза и, выдохнув, сказала:
– За первый столик… Чай с мятой и наполеон.
Так… Главное – успокоиться. Голова должна работать холодно, не слушая бешеного стука сердца, которое бьется по поводу и без повода. От любви, от запаха морских брызг, от страха. Разве знают что- нибудь те, кто сейчас тонет в диванах, о таком сердцебиении?
Она вспомнит! Сейчас успокоится, вспомнит и победит.
– Нет, – сказала она, – чай с мятой, наполеон и эспрессо…
– Дальше.
– Ты это пока делай.
– Ты мне скажи хотя бы два кофе, я делать начну Значит, Аня – с ними заодно. Ну, хорошо, война так война.
– Второй столик. «Элегия»… Нет.
Нет, не «Элегия»! «Элегия» была вначале, но потом мужчина задумался, загрустил. Он наклонился, и Лика с удивлением обнаружила довольно большую лысину на его макушке.
– Банановый бисквит, – твердым голосом сказала она.
Мужчина почесал лысину…
– И горячий шоколад!
– Какой горячий?
– Густой. Из машины… Дальше.
Лика глубоко вдохнула и восстановила в памяти второго мужчину. Тот, как и многие, смотрел на нее с вожделением, и она, как всегда, заметила это. У него были неприятно сросшиеся брови и перхоть на них.
– Бельгийские вафли, – сказала Лика.
– С каким сиропом?
Хороший вопрос. Она сосредоточилась… Мужчина почти неприлично поддергивал свои брюки, усаживаясь на диване. При его комплекции это выглядело максимально неэротично. Тогда она отвернулась и увидела, что за соседним столиком посетитель «за сорок» страстно целует свою спутницу. Но дело было даже не в этом, а в том, что та сняла босоножки, и одна из них упала с деревянного настила в песок. Лика это видела, а сама девушка, видимо, еще нет.
– С кленовым, – произнесла она, – эспрессо и свежевыжатый морковный со сливками.
…Аня суетилась за стойкой. Минута прошла, сейчас все будет готово, Аня поднимет лицо и спросит: «Что дальше?»
