Наконец Мелисса закончила с первым блюдом и открыла дверцу термокамеры.
– О! Валентина Петровна решила нас перед отъездом побаловать по полной программе! На второе у нас бифштекс из акульего мяса!
Мой организм дал мне ясно понять, что на сегодня в качестве эксперимента ему хватило с избытком экзотического супчика. Я сообщил Мелиссе, что решил день-другой немного ограничить себя в пище, поскольку усилиями Валентины Петровны и марсианских кулинаров я за последние дни явно набрал лишний вес, что для жизни в космосе, как далеком, так и близком, представляется весьма нежелательным. Мелисса отнеслась к моему заявлению с пониманием и на моем дальнейшем участии в трапезе не настаивала.
Пока Мелисса расправлялась с очередным деликатесом, я с независимым видом разглядывал окрестности. Во рту ощущался специфический вкус противоядия. Очень хотелось его чем- нибудь заесть или запить. Но просто взять и пожевать хлеб или помидор было неудобно, это никак не вписывалось в только что провозглашенное мной намерение немедленно начать процесс похудания. Я чувствовал, что сам себя загнал в тупик. Конечно, на кухне моего коттеджа я нашел бы в холодильнике много чего разного, чем перебить противный вкус, но мне хотелось еще кое-что выяснить у Мелиссы. Если сейчас встать и уйти, то неизвестно еще, когда представится возможность спокойно с ней поговорить. Я прекрасно понимал, что на Лунной Базе и на «Маджипуре» ей будет не до долгих бесед со мной.
Меня спасло появление Валентины Петровны с подносом, на котором стояли чашки, чайники и длинное блюдо, накрытое салфеткой.
Мелисса сразу же сообщила ей, что я не смог в полной мере оценить все ее сегодняшние кулинарные изыски по причине необходимости ограничения себя в пище. Я заподозрил, что Мелисса прекрасно поняла мои застольные ощущения и причину внезапно возникшего желания немедленно сбросить лишний вес. А может, сегодняшнее меню она специально такое выбрала? Может, это была очередная проверка? Или у селферов такое оригинальное чувство юмора?
Но Валентина Петровна расстроилась совершенно искренне:
– Алекс, неужели вы даже лимонник мой не попробуете? Я ведь специально для вас старалась! Вы с Мелиссой так надолго улетаете, кто вас там чем кормить будет? Знаю я эту корабельную пищу! Мелисса-то все есть может, пусть и не вкусно, но ей все на пользу. А вы? Вам сейчас надо хорошо питаться, видела я, до чего Потенциалы доходят! У вас же сейчас перестройка метаболизма начнется, и старые системы плохо работать будут, и новые еще будут не сформированы…
– Валя, перестань! Алекс будет со мной. Я за ним присмотрю.
– Знаю я, как ты присмотришь! У тебя там своих забот будет достаточно! Не до него будет!
– Успокойся. Мы летим, в конце концов, на пассажирском лайнере класса «экстра», а не на десантном транспорте. И летим не в свободный поиск, а на лучший в мире курорт!
Но Валентина Петровна продолжала причитать и уговаривать меня выпить чаю и съесть хотя бы кусочек лимонника.
Я был очень рад возможности поддаться на уговоры Валентины Петровны и немного посопротивлялся только для виду. Чай избавил меня от навязчивого вкуса противоядия, а лимонник окончательно примирил с жизнью. Это было честное земное совершенно традиционное кулинарное изделие. По крайней мере, я на это надеялся, поскольку лимон с сахаром имел вкус именно лимона с сахаром, и ничего другого. Хотя я не мог отделаться от мысли, что на биостанции имелись не только загоны, но и грядки. Конечно, прямо поинтересоваться, лимон ли это в лимоннике, было невежливо. На всякий случай, во избежание, я съел только один кусочек, что хорошо вписывалось в версию о моей диете.
После чая никаких противоядий Мелисса мне не предложила, и я окончательно успокоился.
Мелисса, как обычно, закурила сигарету. Мы молча наслаждались величественной картиной заката над океаном. Сегодня в небе было много облаков, и быстро опускающееся к горизонту солнце каждую минуту меняло их подсветку и цвет океанских волн. Частью своего сознания я продолжал наблюдать за состоянием своего организма, но ничего сверхъестественного не отмечал. Конечно, Мелисса – прекрасный химик, на нее можно положиться. Противоядие наверняка было надежным.
Я решил, что настал удобный момент прояснить для себя ситуацию с тэрами.
– Мелисса, я только сегодня понял, что теперь тэры… как бы это сказать… полностью интегрировались в человеческое сообщество. Но ведь всего год назад, когда я уходил в рейс, и намека на подобное не было. Почему вдруг вы это инициировали? Вы решили взбодрить человечество, соединив людей с тэрами?
– Соединили с тэрами, чтобы взбодрить? Нет… Причины совсем другие. Собственно причин две: внутренняя и внешняя. Главная конечно же – внешняя. Проблема безопасности Земли, которая резко обострилась после того, как появилось опасение, что в нашей Галактике действительно имеется агрессивная цивилизация, представляющая для человечества угрозу. Что случилось с акрейлами? С цивилизацией сравнимого с нами уровня? Велика вероятность, что они уничтожены. И это уже – не просто проскопические видения селферов без привязки ко времени, с трудно оцениваемой вероятностью реализации. Это – реальная и близкая опасность.
В ситуации, когда человечеству угрожает война, нам нужны союзники, причем союзники сильные и умные. Союзники, которые никогда не станут размышлять и рассчитывать, чью сторону им выгоднее принять. Нужны союзники, являющиеся частью человечества. Поэтому мы создали тэров.
– Мелисса, значит, вы еще семьсот лет назад знали, что нам понадобятся союзники?
– Ну, что значит – знали? Мы всегда прекрасно понимали, что рано или поздно нам придется отстаивать свое право на жизнь. Понимаешь, не просто право жить на занятых нами территориях, а право жить вообще, как виду. Мы не знаем, когда и где, но когда-нибудь человечество обязательно столкнется с разумной расой, чьи объективно существующие интересы придут в непримиримое противоречие с нашими жизненными интересами. Я не говорю, что война при таком столкновении неизбежна. Но чем сильнее мы будем, тем больше надежды найти компромисс, разрешить конфликт интересов мирным путем. Именно поэтому мы развиваем программы типа «Депо», изучаем Альбину, сколь бы опасным занятием это ни являлось, строим базы на самых разных планетах, развиваем наши Военно-Космические Силы, тратим огромные усилия на изучение законов природы и разработку устройств, машин и оружия, выявляем Потенциалов и всеми способами помогаем им стать селферами… Именно поэтому мы создали себе союзников, тэров. Видишь ли, нашей расе грозит несравнимо большая опасность, чем любой другой разумной расе, известной нам сегодня.
Мне кажется, Алекс, ты должен это понимать очень хорошо, ведь ты уже довольно долго летаешь по Галактике. Много ли ты встречал звездных систем, подобных нашей? Таких богатых водой, кислородом, металлами? С десятком планетоидов средней массы? С двумя кислородными планетами? С планетами-гигантами на далеких орбитах, собирающими своими гравитационными полями практически весь опасный космический мусор в плоскости эклиптики? Со звездой, которая будет стабильна еще не меньше четырех миллиардов лет? С супергигантом Юпитером, способным стать звездой при определенных, сравнительно легко выполнимых условиях? И так далее. Особенности нашей системы можно перечислять еще долго.
Уверена, что другой такой системы ты не встречал ни одной. Другой такой системы в нашей Галактике пока не обнаружено. И всем нам следует отчетливо понимать, что мы обладаем уникальным ценнейшим ресурсом! А все войны всегда идут за обладание тем или иным ресурсом или их совокупностью.
Мы знаем сегодня десять иных цивилизаций, не считая акрейлов, которых, возможно, больше уже нет. Все они развились в гораздо менее привлекательных звездных системах. Вот, например, система Корнезо. Она имеет всего три планеты, и только одна из них – приличная кислородная. А у Фризы? Голубой карлик, планета-гигант в непосредственной близости от звезды, четыре крошечных раскаленных мирка, и только Фриза, самая далекая планета, чудом окончательно не замерзшая, смогла стать колыбелью жизни. Хорошо, что известные нам цивилизации никак не могут, по крайней мере сегодня, реально представлять для нас угрозу. Но что случится через сто, через тысячу лет с нами, с другими расами? И какой окажется одиннадцатая, двадцатая, сотая из встре ченных нами цивилизаций?…
Я про себя отметил, что Мелисса сказала «десять иных цивилизаций», хотя официально человечество обнаружило только девять. Какая еще цивилизация известна селферам и не известна остальному человечеству? Мне это было чрезвычайно интересно, но пока я решил не затрагивать этот вопрос.
– Поэтому мы, селферы,- продолжала Мелисса,- всегда были озабочены всеми аспектами безопасности человечества, и поиск союзников – один из этих аспектов. Создавая тэров, мы сознательно создавали своих союзников. А теперь, когда угроза стала весьма реальной, нам пришлось ускорить слияние земных разумных рас.
Создавая тэров, мы постарались дать им максимум того, что могли. Они получились отлично. Тэры превосходят обычных людей по всем позициям, кроме двух: переносимость Быстрых Пространственных Перемещений и наличие Потенциалов. С непереносимостью тарами БПП, как ты сегодня слышал, мы практически уже справились.
– Но ведь можно было бы не стараться открывать для тэров космос, а просто разделить функции наших рас…
– Если мы не откроем тэрам космос сегодня, то довольно скоро они откроют его для себя сами. Более того, они сообразят, что мы могли, но не захотели выпустить их в пространство. Как после этого они станут относиться к нам? Нет, мы должны быть честными, делать все, что можем сделать. И еще важнее другое: союзники нам нужны не только на Земле, но и в космосе, и на других планетах.
Но вот Потенциалы, или их аналог, у тэров если и появятся, то еще очень и очень не скоро, и в решении проблемы увеличения численности селферов тэры помочь нам не могут. Потенциалы – мутанты, а у тэров пока что очень чистый и устойчивый геном, и серьезные мутации у них пока отсутствуют. Наши мутации – это результат длительной и сложной истории. Человек выстрадал свои полезные мутации и продолжает страдать от мутаций нежелательных. Создавая тэров, мы не могли рисковать и попытаться встроить им наши подверженные мутациям участки структуры ДНК даже в надежде получить тэров-Потенциалов. И так задача конструирования их генома была невероятно сложна, просто чудо, что получилось все так удачно.
Таким образом, мы создали хороших союзников. Это – решение одной проблемы, внешней. Но есть проблема еще и внутренняя.
Тэры – очень динамично развивающийся вид. Как ты себе представляешь конкуренцию наших двух видов в одной области пространства? Пусть даже видов дружественных? Что будет через тысячу лет? Через две? Три? Даже если они не забудут, что мы – их создатели? А? Это и есть наша внутренняя проблема.
Так что мы должны стать одним сообществом, должны быть родственниками, братьями и сестрами, мужьями и женами, бабушками и внуками… Должны быть единым целым. Только это решает обе проблемы: и снимает когда-либо в будущем саму возможность межвидового конфликта в одном жизненном пространстве, и делает тэров не просто расой союзников, а частью единой расы разумных землян.
На самом деле нам пришлось поспешить. Неплохо было бы подождать еще несколько десятков лет. Как ты полагаешь, какова сейчас численность популяции тэров?
– Думаю, примерно триста тысяч.
– Нет, семьсот пятьдесят. Наши оценки показывают, что для устойчивого существования тэров как вида в данных конкретных условиях желательно иметь популяцию численностью не менее девятисот тысяч. И с этой точки зрения мы поторопились. Но дело было не только в необходимости готовиться к отражению внешней угрозы. Последнее время наметились тенденции стихийного вызревания собственной субкультуры тэров и их обособления, пока еще совсем незаметного, от расы людей.
В свое время человечество столкнулось с проблемой роста самосознания «малых народов» и с их стремлением к самоопределению. Не дай бог столкнуться с подобной проблемой современному обществу! В любой, пусть даже в самой мягкой форме!
Так что медлить мы больше не могли. Еще год-другой, и полноценное слияние наших рас могло бы стать очень непростой задачей. Но, судя по всему, мы успели, и все получилось. А численность тэров мы будем увеличивать и выведем их и в космос, и на другие планеты.
– А другие виды к роли союзников вы не готовите? И почему вообще на эту роль как исходный вид были выбраны тигры?
– Конечно, мы рассматривали несколько видов. Кое-кто из животных обладал более развитым мозгом. Например, волки, дельфины, некоторые виды приматов, крысы, свиньи, слоны… Все они – гораздо «умнее» тигров. Но мы, во-первых, хотели иметь союзников, физически более сильных, чем человек. Крысы, и даже волки, согласись, мелковаты и слабоваты. Хотя была идея генетически увеличить габариты тех же волков. Слоны, наоборот, слишком велики. Дельфины не могут существовать вне воды. И так далее. Но главное, представь, мог бы ты лечь в одну постель с крысой или свиньей? Пусть даже очень умной? Искренне ее полюбить? Наши исследования показали, что подавляющее число людей не могли это себе даже вообразить.
Единственный класс животных, который всегда вызывал у людей чувство приязни на физиологическом уровне, стремление к тактильному контакту – это класс кошачьих. Люди сегда держали в доме кошек, любили их гладить, кошки спали на коленях у людей и тому подобное. А из класса кошачьих ближе всех к людям по типу психики, конечно, психики животных, оказались тигры. Как ни странно, у человека очень много общего с тигром, мы ведь тоже – хищники и охотники, просто слегка облагороженные цивилизацией. И я тебя уверяю, что налет цивилизованности с человека слетает, к сожалению или к счастью, в экстремальных ситуациях чрезвычайно легко. По крайней мере, так было еще тысячу лет назад, я лично это
