с широкими рукавами и плотно затворил ставни. Затем Мертингер прицепил ножны к поясу, придвинул к столику единственный стул, сел, но начинать трапезу не спешил. Мысли его крутились вокруг предыдущего дня, закончившегося ничем. Впрочем, иного исхода от этого проклятого города ожидать было трудно. Новый день поисков также не предвещал ничего хорошего. Эльфийский лорд понимал, что в этой необычной охоте у него нет ни опыта, ни чутья. Выслеживая жертву, ловчий всегда полагается на свое превосходство и самое главное – верит в успех, иначе дичь будет вечно водить его за нос, на какие бы хитрости тот ни пускался. Сейчас уверенность ускользала от эльфа, и это для охотника был дурной знак.
– А вы знаете, милорд, что в наш Сар-Итиад скоро прибудет сам король Инстрельд с визитом? – спросил паренек. – Слухи по городу ходят...
– Нет, – безразлично ответил эльф. Ему не было дела до короля.
– О! На это обязательно стоит посмотреть! Говорят, с ним будет свита из пяти тысяч гвардейцев и прочих прихвостней – во как он боится нашего славного городка!
– Мне все равно, – прокомментировал Мертингер.
– Вчера опять не вышло, милорд? – Мальчишка не спешил уходить, хотя пора бы уже. – Они не стали говорить с вами? Ни Джованни, ни Сукарно?
Мертингер не ответил, но Жакри и так все понял.
– Кормчие не станут откровенничать с тем, кому не доверяют, сеньор Митлонд, я же предупреждал вас!
– Это ничего не меняет, – упрямо проговорил Мертингер, – мне все равно. Сегодня я заставлю их выслушать меня.
– И для этого перебьете сотню-другую матросов, милорд? – пошутил Жакри.
– Если будут мешать, – вполне серьезно ответил эльфийский лорд.
Жакри бросил короткий взгляд на расслабленную ладонь своего господина, что неторопливо поглаживала эфес Адомнана, черного меча, висевшего на своем привычном месте на поясе, слева, и отчего-то вдруг понял, что этот странный, пугающий чужак с жуткими шрамами и пронзительным взглядом и в самом деле способен убить две сотни человек, не моргнув глазом.
– Может быть, есть другое решение? – не унимался оборванец. – Держу пари на один-единственный золотой, что есть!
Когда Мертингер зло посмотрел на него, Жакри поспешил добавить:
– Я мог бы быть вам полезен, милорд. Если бы вы поведали мне, что ищете в Сар-Итиаде...
– Хорошо, – Мертингер подумал, что на самом деле это не такая уж тайна, к тому же он не собирался называть имена, – мне нужен один... человек. Поможешь найти его – получишь две монеты.
– И? – Жакри приготовился слушать.
– Этот человек прибыл в Сар-Итиад в начале лета, – продолжил эльф, – затем отплыл на одном из кораблей. Я хочу знать куда.
– А звать его как? – спросил парень.
– Это тебя не касается, – отрезал Мертингер.
– Понятно... – Жакри задумчиво почесал в затылке. Заработать целых два золотых очень хотелось, но не зная ни имени, ни подробностей... – Я думаю вот что. Расспрашивать корсаров все равно бесполезно. Раз корабль вышел в море летом, вернуться он еще вряд ли успел.
Эльфийский лорд одобрительно кивнул. Действительно, мог бы и сам догадаться. Впрочем, откуда ему было знать сроки морских путешествий? В Конкре корабли уходили в плавание максимум на неделю-другую, редко какой эльфийский капитан плавал дальше озер Холодной Полуночи.
– И что ты предлагаешь? – наконец спросил Мертингер.
– Думаю, надо поспрошать трактирщиков, – заметил парень. – Да хотя бы нашего хозяина спросите! Если ваш приятель заезжий, значит, останавливался где-то. А уж трактирщики многое знают, даже такое, чего им и знать не положено, точно говорю!
Не говоря ни слова, эльф резко поднялся, накинул на плечи плащ и вышел, слегка хлопнув дверью. Жакри хотел было кинуться следом, но тут кое-что заметил и просиял, улыбнувшись во весь свой беззубый рот. На столе, рядом с так и не тронутой господином едой, остались лежать две сверкающие желтые монеты. Недолго думая, парень сгреб деньги в карман и на радостях принялся завтракать.
Эльфийский лорд тем временем решил действовать, что говорится, не откладывая дела в дальний сундук. Спустившись по темной скрипучей лестнице с третьего этажа, где была его комната, он вышел в обеденный зал.
По раннему времени здесь было пусто. Перевернутые стулья покоились на столах, а камин, судя по всему, был разожжен совсем недавно: помещение еще не успело как следует налиться теплом. При этом дверь и ставни были распахнуты, будто бы пригласительно: в открытые проемы текли полосы утреннего света. Никто из других постояльцев еще не проснулся, но спать им оставалось недолго: из дверей кухни веяло соблазнительными ароматами готовящегося завтрака – старая супруга хозяина, повариха Мэг, трудилась там в поте лица.
Мертингер поискал глазами трактирщика: тот и в самом деле оказался тут – приплясывал (и это в его-то годы), точно какой-нибудь шут, у трактирной стойки, выкидывая коленца и размашисто жестикулируя. Старик занимался важным делом: от всей своей широкой души чихвостил угрюмого одноглазого конюха и трех немолодых пухлых служанок; последним в ряду провинившихся, как ни странно, сидел нацепивший на себя жалостливый и извиняющийся вид котяра, всем своим обликом походивший на хозяина – он был столь же толст, не менее лыс, но не отдал безжалостному времени ни крупицы своей гордости.
– Я вам в который раз объясняю, забери вас всех Бансрот! – Морщинистый старик в грязном заляпанном фартуке закончил «танец разгневанного трактирщика» и принялся расхаживать вдоль шеренги выстроенных помощников, точно генерал перед армией солдат. – К семи часам утра у меня вся посуда должна быть перемыта, а стойла – вычищены! Так нет же – обленились совсем на моей доброте! Первым делом я захожу на кухню, и что я там вижу! – Он встал напротив раскрасневшихся зареванных женщин и ткнул в их сторону кривым подагрическим пальцем. – Горшки громоздятся пирамидами, кувшины свалены как попало под столами, а котлы... – хозяин даже взвизгнул от возмущения, – котлы, ужасные в своей немытости и зловещие в своей черноте, подпирают потолок! Да такие котлы под стать кухням Умбрельштада, в них можно смело варить некромантские яды! И ты! – Старик навис над бедным котом. Зверек, не мигая, глядел на него снизу вверх, точно на грозовую тучу, которая вот-вот должна была облить его жутким ливнем. – Нет, ну подобной наглости я не ожидал даже от тебя, эдакий ты пройдоха! Это же еще нужно додуматься до того, чтобы разлечься в котле на вершине этой чернобокой посудной башни и устроить там ленивую развязную пирушку на всю ночь с двумя заезжими кошками. Я тебе говорил, мерзавец блудливый, чтоб не водил девок сюда?! – Кривой палец, точно собирательный образ мирового возмездия, устремился прямо к морде кота.
Глаза «любимца в немилости» сошлись на неровно обкусанном желтом ногте, а нос и усы заходили ходуном, изучая его. Угрызений совести кот, видимо, не чувствовал.
– А ты, Уорнер, что мне скажешь?! – настал и черед конюха.
– А чего я-то, мастер?! Я ж никого и ничего...
– Ну, еще бы, осел ты безухий! – Казалось, что пунцовое от гнева лицо трактирщика вот-вот взорвется. – Ты никого! Ты ничего, мерзавец! Позволь спросить, затопчи тебя табун бесхвостых и слепых кобыл, закрыл ли ты к закату стойла?! Можешь не отвечать! Пусть ответом станут четыре прекрасных коня наших постояльцев, похищенные ночью! Хранн Великий, за что же ты так со мною?! Отчего обременил мое сострадательное сердце этими безмозглыми ленивыми чурбаками и хитрым гулящим пройдохой!
Конюх и женщины угрюмо молчали, выслушивая давно уже ставшие привычными упреки. Кот скривил рожу: подобное выражение могло бы появиться на лице широкомордого мальчишки, когда ему в десятый раз попытались бы втолкнуть в рот ложку рыбьего жира.
Эльфу надоело выслушивать дребезжащий и отыгранный, должно быть, сотни раз за многие годы монолог хозяина. Он подошел ближе и, не колеблясь ни секунды, встрял в разговор:
– Мне нужно побеседовать с вами. Прямо сейчас.
– Э-э-э... – трактирщик запнулся и закашлялся, будто очередное ругательство, как рыбья кость, застряло у него в горле. – Э-э-э... вы не очень вовремя, сударь. – Затем он вдруг вспомнил, что этот
