– Угрозы, угрозы... – проворчал Никерин, поворачивая лодку на запад. – Как я люблю ваши угрозы. И твои, и дружков твоих...
– Не сомневаюсь.
Сероглаз закутался в свой черный плащ и согнулся на каком-то ветхом ящике – старик верно сказал: до вотчины Руки и Меча неблизко. Можно будет вздремнуть пару часиков, восстановить силы, упорядочить мысли...
Никерин тоже вернулся в привычное состояние полусна; казалось, ему совсем не нужно следить за лодкой, он просто иногда лениво водил правиoлом, чтобы его суденышко не сбилось с курса.
«Шлеп... шлеп...» – шептало весло.
Два некроманта – нынешний и бывший – плыли к Умбрельштаду.
Стало уже совсем темно, поэтому ловец пиявок подвесил на невысокий шест над лодкой неяркий фонарь. Никерин сумел довезти своего негаданного спутника до самого умбрельштадского рва, этому способствовало то, что болота из-за осенних дождей слились с водным ограждением замка. Разлив поглотил и дорогу, и все подступы к Черной Цитадели, стоявшей на небольшом возвышении – именно с учетом подобных случаев затопления.
И теперь старый лодочник тревожно глядел в ту сторону, где темнели неприветливые стены Умбрельштада. Сквозь пелену дождя можно было различить высокие башни, в окнах которых не горел свет.
– Прощай, старик. – Спутник вылез из лодчонки на вымощенное камнем ограждение рва. – Благодарю за помощь.
– А ты уверен в том, что тебе нужно именно сюда, Сероглаз? – подозрительно прищурившись, спросил старик.
Уж он-то знал, как бывает, когда плывешь совсем не туда, где бы хотел оказаться. Как и большинство тех, кто связывает свою судьбу с темным искусством, он всю свою жизнь проплавал именно так, приставая не к тем берегам.
Над замком повисла тишина – лишь дождь стучал по черепице крыш, плитам дворов и дозорных путей на стенах. Казалось, Умбрельштад решил отправиться на покой мокрым осенним вечером и просто заснул.
– Благодарю за помощь, – повторил Магнус Сероглаз, после чего повернулся спиной к лодочнику и пошагал к стене.
– Эх, молодые, – проскрипел Никерин и спешно погреб веслом прочь, стараясь поскорее убраться от Умбрельштада как можно дальше.
То, что в скором времени должно было здесь произойти – он почему-то чувствовал это всей своей прожженной душой, – не предвещало никому, кто окажется поблизости, ничего хорошего.
Когда он в последний раз обернулся, то не смог различить своего временного спутника – тот уже скрылся в дожде и ночи.
Старик не прекращал грести, и фонарь на шесте его лодки все отдалялся от Умбрельштада, пока его слабый свет совсем не исчез из глаз.
Тем временем Магнус был уже внутри стен. Стучаться в главные ворота он не собирался: ожидать, что его гостеприимно примут в родном замке, не приходилось – выручило, как обычно, темное искусство. Растворившись во мраке, некромант через какой-то миг оказался уже на верхнем дворе, перед входом в донжон Цитадели. Как и следовало предполагать, эти двери были также наглухо закрыты.
Сероглаз поднял голову и глянул вверх. Там, на многие-многие футы над землей и остальным замком, возвышалась тонкая, как спица, круглая башня с остроконечной конусообразной крышей. Вот она, его цель – верхушка этой башни, тонущая в низких черных тучах. Ее можно было разглядеть лишь благодаря отблескам молний, разрывающихся неподалеку, – дождь перерос в ливень, а тот, в свою очередь, – в сильную грозу. Причем ударила буря так неожиданно и с такой силой, что темный маг поймал себя на мысли: уж не встречают ли его здесь подобным образом?
Наконец, решившись, Магнус резко развел руки в стороны, его плащ пошел волнами, а следом за ним и все его тело. Утратив четкие очертания, фигура некроманта расплылась, превратилась в черную тучу и исчезла. Такая же туча спустя всего лишь миг оказалась уже за запертой и не ждущей гостей дверью.
Пустая галерея была темна, но в дальнем ее конце, как раз у лестницы, что вела в башню Черного Патриарха, на ступенях сидел человек. Не нужно было зажигать факелы, чтобы почувствовать его присутствие, и не нужно было всматриваться в лицо, чтобы узнать его.
– Ты что-то давно не заглядывал к нам в гости, Черный Арлекин, – прорычал человек у лестницы, выплевывая каждое слово, как самую смешную на всем свете шутку. Эхо его голоса разлетелось по галерее, как по огромной трубе.
Гостю было отчего-то совсем невесело. Сероглаз со свистом выхватил меч из ножен.
– Ха-ха! – раздался неприятный смех, более походящий на утробное звериное ворчание. – Неужто ты собрался убить своего верного соратника? Своего брата, Магнус?
– Всегда мечтал перерезать тебе глотку, монстр, – прошипел Сероглаз, шагнув вперед.
Он был готов к этой встрече и мысленно даже поблагодарил Хранна за то, что провидение настроило его собеседника на разговоры, а не на стремительную и неожиданную атаку. Это давало превосходный шанс выиграть время, оценить обстановку и приготовиться к неизбежной схватке.
– Монстр? – По плитам пола со звоном покатилась пустая винная бутылка – с ее помощью человек у лестницы, похоже, скрашивал скуку. – Все мы монстры. Каждый в своем образе. Внутри каждого сидит плотоядный зверь.
Магнус сделал еще шаг, взяв в левую руку меч на изготовку, при этом пальцы правой начали стремительно шевелиться, сгибаясь и разгибаясь с четким, выверенным до мгновения ритмом, отщелкивая от ладони искры, словно ударами кресала по кремню, пока вся рука не исчезла в клубе чернильного дыма. Вся кисть оказалась окутана спутанными черными нитями, извивающимися, точно змеи. От ладони начал исходить жар, в воздухе запахло гарью.
– Я даю тебе последнюю возможность уйти, Черный Арлекин! Ты не пройдешь дальше!
Некромант, прибывший этой грозовой ночью в Умбрельштад, не собирался отступать. Он добрался сюда с единственной целью – обрести свободу и утерянную любовь, разом исправив ошибки всей своей жизни. Глупо было полагать, что сейчас он отступит.
Полгалереи уже осталось за спиной, а его противник все не спешил атаковать. Ему бы всласть поговорить – всегда таким был: все шутки шутками, причем злые и плоские, над которыми никому и в голову не приходило смеяться. Что ж, это его и погубит...
– Ты знаешь, брат, что когда-то я был вынужден носить маску...
«Ну вот, еще одна печальная история жизни», – не замедляя шага, скривился Сероглаз. Черный клубок в его руке будто бы начал истекать пoтом, смола закапала на вымощенный черно-белыми шахматными плитами пол галереи. С каждым подобным прикосновением от шипящей и пузырящейся жидкости в камне прогорали дыры. Колдовское пламя плавило воздух вокруг себя, но ладонь некроманта оставалась ледяной.
– Ну, все, – прошипел Магнус, резко швыряя черную сферу в основание лестницы, туда, где еще миг назад звучал мерзкий голос.
Во все стороны посыпались искры, смертоносное пламя столкнулось с камнем, в бессильной ярости плавя ступени, – обладателю звериного голоса удалось каким-то невероятным образом ускользнуть. И хоть лестница перед Сероглазом оказалась совершенно пустой, манящей и буквально зовущей: «Иди вперед, смелее!» – некромант остался стоять на месте. Магнус обернулся, выглядывая противника в темноте галереи и отходящих от нее ответвлений – этого монстра нельзя было оставлять за спиной, и путь дальше он сможет продолжить лишь в том случае, если бездыханное тело твари останется лежать в этом коридоре.
– Эй, Ревелиан! – крикнул Магнус во тьму. – Ты где? Хотел поболтать? Так давай же!
Не прошло и секунды, как со стороны главного входа раздался голос:
– Ну, сразу бы так!
В тот же миг загорелось несколько десятков факелов, воткнутых в скобы на стенах по обе стороны
