главного прохода, осветив галерею и вырвав из тьмы того, кто в ней прятался. Неожиданное по своей мерзости и отвратительности зрелище заставило некроманта отшатнуться. Примерно в тридцати ярдах от Сероглаза, вонзив когти четырех лап в каменный потолок, вниз головой висело огромное существо. Ярко- рыжая шерсть выглядела гладкой, как шелк, и была очень длинной – она свисала примерно на два фута. Могучие конечности твари могли бы принадлежать медведю, если бы не были поджарыми и жилистыми, нехарактерными для бурого ворчуна. Великолепно развитые рельефные мышцы, казалось, могли позволить этому существу с легкостью перепрыгнуть крепостную стену. Морда напоминала волчью, но ширине оскаленной в ухмылке пасти и остроте футовых клыков мог бы позавидовать любой волк. Лишь взгляд изумрудных глаз был человеческим, наделенным разумом – он был чудовищно знаком.
– Нравится моя восхитительная шерсть? – самодовольно поинтересовался зверь. – Ты ведь никогда раньше не видел грехегаров, Черный Арлекин?
Сероглаз не видел. Он и предположить не мог до этого, что хоть и грубый на вид, развязный в своих манерах, подлый нравом и злобный в своих поступках некромант, каким Магнус знал Джека-Неведомо-Кто, на самом деле скрывает внутри себя настолько отталкивающую и ужасающую звериную сущность.
– Спускайся, Ревелиан, не дури.
– Ну, уж нет, – прорычал монстр. – Ты ведь согласился поболтать со старым приятелем, не так ли?
– Что ж, давай поговорим. – Сероглаз впился взглядом в ужасное гротескное тело висящего чудовища, пытаясь высмотреть любое возможное уязвимое место. Быть может, глаза? Любопытно, как эта тварь отреагирует, если, скажем, воткнуть меч ей в глаз. – Шерсть и правда восхитительна – переливается, как пламя, блестит, словно расплавленное золото. Должно быть, Ревелиан, ты сломал не одну сотню гребешков, расчесывая ее.
– О, ты заметил! – оскалился зверь; с его клыков на пол закапала горячая слюна, исходящая паром. – Пришлось попотеть и применить изрядную долю магии, чтобы привести шерсть в надлежащий вид.
– Ты просто король оборотней, Ревелиан. Как тебе удается быть столь ужасным в своей красоте? – Сероглаз мысленно усмехнулся. Слабое место самовлюбленного чудовища он с легкостью нашел – и это была падкость на лесть.
– Знаешь, Черный Арлекин, не все твои шутки умны, – гневно прорычал Ревелиан, и Магнус понял, что сказал что-то не так. – А все потому, что ты часто ошибаешься. Есть на свете люди, которые временами превращаются в зверей: оборотни, перевертыши различные. А есть звери, которые порой надевают людское тело в качестве костюма. Твой покорный слуга относится именно к таким.
– И одним из побочных эффектов от перевоплощения, к сожалению, является удлинение языка, – усмехнулся Сероглаз. – Хотя нет, ты всегда был чересчур говорлив. Ну, раз я уж забежал в гости, ты не расскажешь мне о звере, который превращается в человека? О том, кого мы называли Джеком-Неведомо- Кто, пока он не снял свою маску.
– Ты действительно хочешь знать? – подозрительно поинтересовался монстр. – Что ж, я расскажу тебе, ведь мои деяния стоят того, чтобы о них услышали, жаль только, что скоро ты унесешь это знание с собой в могилу. Когда моя драгоценная мамочка родила своего девятого сына... меня то есть, она умерла в тот самый миг, как я появился на свет. Вместе с отцом, братьями, повитухами и всеми, кто был в доме. Вышедший из ее утробы являлся отнюдь не младенцем, а клубком шерсти с клыками и когтями. Я убил их всех. Они не успели даже испугаться – настолько я был быстр... Потом умирали все, кто только попадался мне на глаза, – вот незадача, представляешь? Сперва мне это нравилось, но очень быстро наскучило: не с кем даже перемолвиться словом – бывает, что без этого никак. Я был не просто хищником – я был больше, чем зверем. Мои разум и сердце требовали людей не только в качестве оселка для моих когтей. Тогда я задался целью не убивать и... не смог. Главный вопрос, который меня мучил: почему они все пробуждают во мне ярость одним своим видом? Я не мог ответить на него, и мне не оставалось ничего иного, как просто уйти. Глухая чаща вдали от троп и людских поселений стала моим домом, и там я жил, пытаясь разгадать загадку собственного существования. Прошел не один год, пока я понял, что к чему. Это случилось, когда мне было двадцать лет. Однажды я проголодался и выбрался из логова. На тракте стояла деревня, там в самом разгаре была ярмарка. Клоуны, жонглеры, купцы приезжие, сам понимаешь... Помню это так, будто все случилось вчера. Я вырезал их всех. Один еще хрипел – это был старый шут. Я бросился к нему и рванул когтями ползущее тело. Голова откатилась в сторону, маска слетела с нее, явив моему взору отвратительные язвы: лицо старика почти полностью сгнило от проказы и являло собой зрелище несколько неприятное, даже для меня. Хорошо, что клоун скрывал свое лицо под маской... И тут я все понял. Надел на себя его маску и... превратился в человека, того, каким ты меня знаешь. Подстригся, помылся... стал жить среди людей – моя маска стала как моим спасением от одиночества, так и спасением окружающих людей от меня самого. Потом я стал замечать, что многие женщины испытывают ко мне безудержную страсть, очарованные моим взглядом из прорезей маски. И пусть красотка была простой свинопаской или графиней – без разницы, – все поддавались моему взгляду. О, как они молили меня снять маску! Им было так интересно, кто под ней обитает, что они становились одержимы идеей узнать правду, увидеть меня настоящего. Знаешь, ни вино, ни ласки не могли их ублажить. Любопытство... Любопытство сгубило их всех. Понимаешь, Сероглаз... порой я не мог им отказать. Ты даже не представляешь, какое удовольствие доставляло заметить в их глазах мгновенную вспышку перемены из страсти в ужас. Много миленьких женских могилок появилось на кладбищах нашего Ронстрада после того, как я стал жить с людьми. В этом есть даже какая-то своя печаль... Все вроде ничего, но и жить в виде человека, как оказалось, все время я не мог. Меня одолевала смертная тоска, звериные инстинкты брали верх, лес был мне милее каменных стен, а небо – крыши над головой... Знаешь, что я делал, чтобы избежать тоски?
– Ты снимал маску, – глухо ответил Сероглаз.
– Я снимал свою маску, все верно! И тогда... люди – кто бы мог подумать? – умирали, представляешь? – Тварь под потолком расхохоталась. – А все потому, что они смотрели на меня. Именно их взгляды притягивали мои клыки и когти. Я ненавидел их взгляды. Должно быть, моя собственная душа настолько невзлюбила мой облик, она испытывала такое презрение и стыдливость, что заставляла меня убивать всех, кто видел меня. Это я понял, когда однажды снял маску и одним из бывших поблизости людей оказался слепец. Десяток разорванных трупов и один ничего не понимающий, трясущийся от ужаса, но невредимый человек. Тогда-то я и понял, в чем суть. А потом жизнь человека, ее переживания и страсти, горести и радости захлестнули меня. Это было сродни болезни, взявшей верх над телом. Свою истинную сущность я выпускал на волю все реже, скрыв ее под личиной. Мне так нравилась моя маска, мне так нравились шутки окружающих по ее поводу, что я и имя взял соответствующее – Джек-Неведомо-Кто. Правда, романтично звучит?
– Но на тебе ведь не было маски все то время, что я тебя знаю! – Магнус Сероглаз завороженно слушал историю безумного монстра, но внимания не ослаблял – возможно, грехегар пытается отвлечь его и совершить неожиданную атаку.
«Серебро, – мысленно твердил себе некромант. – Арсен сказал, что серебро способно его остановить».
Вот и шанс проверить, так ли это.
– Да, Черный Патриарх провел ритуал, сделал меня почти нормальным человеком. Маска вплавилась в кожу, и мое лицо стало с нею единым целым. Семайлину удалось унять мою вынужденную страсть к резне, но при этом я мог обращаться в грехегара, которого ты видишь перед собой сейчас, лишь раз в десятилетие. Так в Умбрельштаде появился некромант по имени Джек-Неведомо-Кто. Моя ненависть к чужим взглядам осталась в прошлом, а я был вынужден стать личным слугой Черного Патриарха. Выяснилось, что если я откажусь служить ему, то он снова сделает меня таким же, как прежде. Безумным зверем, который убивает всех, кто на него смотрит. Снова одиночество, снова тоска... Хотя в этом есть и свои положительные стороны: ты можешь любоваться моей превосходной шерстью и все еще жив – ненавидящая себя душа не заставила меня мгновенно убить тебя. Ты ведь рад? И скажи, моя история захватила тебя? Ты ведь не ожидал ничего подобного от старины Ревелиана?
– Деккер знал... И Арсен Кровавое Веретено, именно он предупредил меня, – сказал Магнус, а мысленно добавил: «К счастью, он сказал еще, как убить тебя...»
Меч, скорее всего, не помощник. Тут нужен кинжал. Посеребренное лезвие должно оборвать эту чудовищную жизнь.
