Я опустил ножницы:
– Боже мой, Генри. Что там у тебя? ЛСД или что?
– Допустим, – спокойно ответил он.
Положив инструменты на стол, я повернулся к нему:
– Генри, послушай меня, не стоит. Не помню, говорил я тебе или нет, но пару раз я пробовал ЛСД. В десятом классе. Лучше б я этого никогда не…
– Я понимаю, что рассчитать концентрацию подобного препарата трудно, – невозмутимо продолжил он. – Но предположим, у нас имеются некоторые данные, полученные опытным путем. Скажем, известно, что количество X определенного препарата наносит серьезный вред животному весом около тридцати килограммов, а чуть большее количество Y убивает его. Я вывел приблизительную формулу, но речь идет об очень незначительной разнице дозировок. Итак, исходя из того, что есть, как мне лучше произвести дальнейшие расчеты?
Прислонившись к комоду, я уставился на Генри, позабыв о стрижке:
– Покажи, что там у тебя.
Немного поколебавшись, он полез в карман. Когда он разжал кулак, я, не поверив глазам, наклонился поближе. На ладони лежал бледный гриб с тонкой ножкой.
– Amanita caesaria, – объявил он и, увидев выражение моего лица, добавил: – Вовсе не то, что ты думаешь.
– Я в курсе, что такое Amanita.
– Не все они ядовиты. Данный вид, например, съедобен.
– Тогда что это, галлюциноген? – спросил я, взяв гриб и поднеся его к свету.
– Нет. На самом деле кесарев гриб отличается хорошими вкусовыми качествами – римляне, кстати, очень его любили. Но сейчас его почти не собирают – из-за смертоносного двойника.
– Смертоносного двойника?
– Amanita phalloides, – скромно промолвил Генри. – Бледная поганка.
Мне было трудно собраться с мыслями.
– Что ты затеял? – наконец спросил я.
– А ты как думаешь?
Вскочив, я подошел к столу. Генри спрятал гриб обратно в карман и достал сигарету.
– У тебя не найдется пепельницы? – вежливо осведомился он.
Я протянул ему банку из-под газировки. Он почти успел докурить, прежде чем я отважился высказаться:
– Генри, по-моему, это дурная затея.
Он удивленно поднял бровь:
– Да? Отчего же?
«Отчего же? Он еще спрашивает…»
– Оттого, что… что следы яда можно запросто обнаружить, – выпалил я. – Любого яда, понимаешь? По-твоему, если Банни ни с того ни с сего отдаст концы средь бела дня, все подумают, что так и надо? Да любой, даже самый тупой патологоанатом…
– Знаю, – терпеливо произнес Генри. – Именно поэтому я и спрашиваю тебя о дозировке.
– При чем тут это? Даже крошечная доза может…
– …вызвать сильнейшее отравление, – перебил Генри и закурил новую сигарету. – Но отнюдь не обязательно со смертельным исходом.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, – ответил он, поправляя очки, – что существует множество первоклассных ядов и в плане вирулентности эти грибы не выдерживают никакого сравнения с большинством из них. В лесу скоро будет полным-полно наперстянки и аконита. Из обычной липучки для мух я мог бы добыть сколько угодно мышьяка. Или даже взять травы, которые в здешних местах не растут, – силы небесные, Борджиа просто рыдали бы, случись им оказаться в магазине здоровой пищи, который я обнаружил в Браттлборо на прошлой неделе. Чемерица, мандрагора, масло полыни. Кажется, люди готовы покупать абсолютно все, если убедить их в том, что это натуральный продукт. Например, полынное масло, которое продавалось в качестве экологически чистого средства от насекомых, – можно подумать, оно безопаснее, чем химия из супермаркета. Одной-единственной бутылки хватило бы, чтобы отправить на тот свет целую армию. – Он снова поправил очки. – Проблема с этими превосходными веществами, как ты верно заметил, в одном – способе подачи. Конечно, фаллотоксины – грязное дело. Рвота, желтуха, судороги. Совсем не то что милосердные изобретения итальянцев, такие быстрые и безболезненные. Но, с другой стороны, что еще можно столь же легко преподнести жертве? Я, как ты знаешь, не ботаник. Даже миколог не сразу отличит бледную поганку от кесарева гриба. Студенты принесли из леса грибы… в общую массу затесалось несколько ядовитых… один из друзей ужасно занемог, а другой…
Он пожал плечами.
Наши взгляды скрестились.
– Ты точно знаешь, что тебе самому не достанется слишком много? – спросил я.
– Нет, едва ли я могу знать это точно. Угроза моей собственной жизни должна быть правдоподобной, поэтому, как видишь, мне придется иметь дело с ювелирно рассчитанной разницей в дозировке. И все же вероятность успеха очень высока. Мне нужно лишь позаботиться о себе. Все остальное пойдет своим ходом.
Я понимал, что он имеет в виду. План обладал несколькими серьезными недостатками, но был великолепен по сути: что можно было предугадать почти с математической точностью, так это то, что независимо от предложенного блюда Банни так или иначе умудрится съесть вдвое больше остальных.
Сквозь завесу табачного дыма лицо Генри казалось бледным и безмятежным. Он вновь извлек из кармана гриб.
– Так вот, одна шляпка A. phalloides примерно такого размера способна вызвать сильное отравление у здоровой собаки весом около тридцати килограммов. Рвота, понос… Судорог, правда, я не заметил. Не думаю, чтобы там дошло до печеночной недостаточности, но об этом пусть судят ветеринары. Очевидно…
– Генри, откуда такие сведения?
Немного помолчав, он поинтересовался светским тоном:
– Помнишь тех двух отвратительных боксеров – у пары из квартиры этажом выше?
Это было ужасно, но я не мог удержаться от смеха:
– Нет, только не это…
– Боюсь, именно оно, – сухо сказал он, сминая окурок о жестянку. – К несчастью, один из них вполне оправился. Зато другой уже не будет таскать мусор мне на крыльцо. Он издох через двадцать часов, а доза была лишь чуть больше – примерно на один грамм. Исходя из этого, мне кажется, я смогу определить, сколько вещества должно прийтись на каждого из нас. Правда, меня беспокоит то, что разные экземпляры могут отличаться по концентрации яда. Ведь это не тот случай, когда все точно как в аптеке. Возможно, я ошибаюсь – уверен, ты гораздо лучше разбираешься в таких материях, – но, по-моему, гриб весом два грамма вполне может оказаться так же ядовит, как и тот, что весит три. Отсюда моя дилемма.
Он достал из нагрудного кармана листок, исписанный цифрами.
– Мне совершенно не хочется втягивать тебя в это, но на мои собственные вычисления большой надежды нет, а все остальные и вовсе ничего не смыслят в математике. Взгляни, пожалуйста.
«Рвота, желтуха, судороги…» Я механически взял листок. Он пестрел алгебраическими уравнениями, но об алгебре мне сейчас думалось меньше всего. Я покачал головой и уже было протянул его обратно, но взглянул на Генри, и моя рука застыла. Я понял, что могу поставить на этой затее крест – прямо сейчас. Ему действительно требовалась помощь, иначе бы он не пришел ко мне.
Умолять его поберечь себя бесполезно, но не исключено, что, притворившись, будто говорю со знанием дела, я смогу разубедить его.
Я сел за стол и с карандашом в руке принялся продираться сквозь хитросплетения цифр. Уравнения концентрации никогда не были моим коньком в химии. Решать их довольно трудно, даже если требуется узнать концентрацию вещества, растворенного в известном объеме дистиллированной воды, а определить
