ее в телах неправильной формы было практически невозможно. Должно быть, Генри пришлось привлечь все свои познания в начальной алгебре, и, насколько я мог судить, он проделал неплохую работу, но если с этой задачей и можно было справиться, то явно не с помощью одной только алгебры. Человек, хорошо разбирающийся в высшей математике, возможно, смог бы добиться более-менее убедительного результата. Я же позабыл и то немногое, что некогда знал, и, хотя мне удалось кое-где подправить расчеты, получившийся ответ был, скорее всего, крайне далек от истины.
Я отложил карандаш и расправил плечи. На все про все у меня ушло примерно полчаса. Тем временем Генри взял с полки «Чистилище» и стал читать, уйдя в книгу с головой.
– Послушай, Генри…
Он поднял на меня отсутствующий взгляд.
– Вряд ли из этого выйдет толк.
Он закрыл книгу, заложив пальцем страницу:
– Я знаю, что допустил ошибку во второй части. Там, где начинается разложение на многочлены.
– Все в целом – достойная попытка, но, даже не вдаваясь в подробности, могу сказать, что без химических таблиц, практических навыков высшей математики плюс основательного знания химии здесь не обойтись. Иначе это не вычислить. Химическая концентрация, она даже не в граммах с миллиграммами измеряется, там другое – моли.
– Так ты можешь решить эту задачу?
– Боюсь, что нет, хотя я сделал все, что мог. В любом случае я не смогу дать тебе точный ответ. Профессору математики и тому пришлось бы здесь попотеть.
– Хм-м… Вообще-то я тяжелее Банни, – сказал Генри, глядя на листок поверх моего плеча. – Килограммов на десять. Это ведь должно сыграть мне на руку, так?
– В принципе – да, но при такой огромной погрешности в расчетах полагаться на эту разницу не приходится. Было бы килограммов двадцать, тогда еще…
– Яд начинает действовать спустя как минимум десять-двенадцать часов, – не сдавался он. – Так что даже в случае передозировки у меня будет некоторое преимущество, запас времени. Имея противоядие…
– Противоядие? – ошарашенно переспросил я, откинувшись на спинку стула. – Такое вообще есть?
– Атропин. Содержится в белладонне.
– Господи, Генри, ты себя точно прикончишь – не одним, так другим.
– В небольших дозах атропин вполне безопасен.
– То же самое говорят о мышьяке, но я бы не стал это проверять.
– Их действие прямо противоположно. Атропин возбуждает нервную систему, учащает сердцебиение и так далее. Фаллотоксины, напротив, ее подавляют.
– Все равно звучит как-то сомнительно – один яд противодействует другому.
– Вовсе нет. Персы были виртуозными отравителями, и по их свидетельствам…
Я вспомнил о книгах в машине у Генри.
– Персы?
– Да. Согласно знаменитому…
– Вот уж не знал, что ты умеешь читать на арабском.
– Я не умею, во всяком случае не очень хорошо, но они были профессионалами в этом деле, а нужные мне трактаты никто никогда не переводил. Я читал как мог, со словарем.
Я снова подумал о тех мельком виденных книгах: пропитавшиеся пылью страницы, разваливающиеся от времени переплеты.
– Когда это все было написано?
– Примерно в середине пятнадцатого века.
Я припечатал карандаш к столу.
– Генри, вообще-то…
– Что?
– Ну… ты мог бы придумать что-нибудь и получше. Нельзя же безоговорочно доверять каким-то допотопным рецептам.
– Никто не умел применять яды лучше персов. Это настольные справочники, практические руководства, если угодно. Я не знаю ничего столь же точного и исчерпывающего.
– Но отравить – это одно, а вылечить – совсем другое.
– Люди пользовались этими книгами на протяжении веков. Достоверность изложенных там сведений не подлежит сомнению.
– Знаешь, я в общем-то тоже уважаю древние знания, но не стал бы рисковать жизнью, полагаясь на какое-то средневековое снадобье.
– Что ж, я могу проверить эти сведения где-нибудь еще…
Фраза прозвучала без должной убедительности.
– Нет, правда, Генри, это слишком серьезно, чтобы…
– Спасибо, ты оказал мне большую услугу, – произнес он с беспощадной учтивостью и снова открыл «Чистилище». – Должен заметить, это не очень хороший перевод, – заметил он, небрежно листая страницы. – Если не знаешь итальянский, лучше взять перевод Синглтона – вполне дословно, хотя, конечно, никаких терцин там не увидишь. Для этого нужно читать оригинал. В величайшей поэзии музыка проступает, даже если ты не знаком с языком. Я страстно любил Данте, еще когда не знал ни слова по-итальянски.
– Генри, – произнес я низким, предостерегающим тоном.
Он с досадой взглянул на меня:
– Послушай, что бы я ни предпринял, это так или иначе будет сопряжено с опасностью.
– И с идиотизмом, если ты погибнешь.
– Чем больше я слышу о круизе на баржах, тем менее страшной мне кажется смерть. Ты мне весьма помог. Спокойной ночи.
На следующий день, около полудня, ко мне заглянул Чарльз. «Ох и душно же здесь у тебя», – воскликнул он и, скинув пальто, бросил его на спинку стула. Волосы у него промокли, лицо пылало, на кончике красиво вылепленного носа дрожала капля воды. Он улыбнулся и смахнул ее.
– Главное, не вздумай выходить на улицу, – сказал он. – Погода ужасная. Кстати, не видел Фрэнсиса?
Я пробежал пятерней по волосам. Была пятница, на французский я не пошел и все утро провел, слоняясь по комнате, в отупении после бессонной ночи.
– Генри заходил вчера ночью, в первом часу.
– Правда? Что говорил? Да, чуть не забыл…
Он дотянулся до кармана пальто и достал что-то завернутое в салфетки.
– Я тут сэндвич тебе принес, раз ты не ходил на обед. Камилла сказала, что тетка на раздаче видела, как я его украл, и поставила против моей фамилии черную галочку.
Даже не глядя, я знал, с чем сэндвич: мармелад и плавленый сыр. Близнецы с ума сходили по этой начинке, я же был к ней равнодушен. Развернув уголок, я надкусил сэндвич и положил его на стол.
– Ты в последнее время разговаривал с Генри? – спросил я.
– Да, только сегодня утром. Он отвозил меня в банк.
Поразмыслив, я снова приложился к сэндвичу. Подмести я так и не удосужился, и обрезки волос по- прежнему валялись на полу.
– Он случайно ничего не говорил о…
– О чем?
– О том, чтобы пригласить Банни на ужин – через недельку-другую?
– А, это… – протянул Чарльз, раскинувшись на кровати и поудобнее устраивая голову на подушках. – Мне казалось, ты давно знаешь. Он уже не первый день об этом думает.
– А что об этом думаешь ты?
– Думаю, ему чертовски повезет, если он найдет достаточно грибов, чтобы Банни хотя бы затошнило. Просто еще рано. На прошлой неделе он чуть не силком вытащил нас с Фрэнсисом в лес, но мы ничего не нашли. Фрэнсис под конец прибежал, весь сияющий – «А! Только посмотрите, сколько их у меня тут!» – но
