Фрэнсиса, стал смотреть «Джеопарди». Один из участников был из Сан-Джильберто – местечка, находившегося в каких-нибудь десяти километрах от моего родного Плано. Все эти маленькие калифорнийские городки тянутся друг за другом, так что не всегда можно определить, где кончается один и начинается другой.
Дальше в программе был телефильм – земле угрожало столкновение с другой планетой, и ученые всего мира собрались, чтобы совместными усилиями предотвратить катастрофу. Один небезызвестный проныра астроном, постоянно участвующий во всяких ток-шоу, играл самого себя в почетной эпизодической роли.
В одиннадцать начались новости, смотреть которые мне почему-то стало боязно, и я переключился на общеобразовательный канал, где показывали «Историю металлургии». Передача на самом деле оказалась вполне интересной, но я устал, к тому же принял на грудь, а потому уснул, не досмотрев ее.
Проснувшись, я обнаружил, что укрыт одеялом, а по комнате растекается сизый утренний свет. В нише окна спиной ко мне сидел Фрэнсис, по-прежнему одетый в костюм. Он ел что-то красное из пристроенной на колене банки – приглядевшись, я опознал вишни в ликере.
– Сколько времени?
– Шесть, – не оборачиваясь, ответил он с полным ртом.
– Почему ты меня сразу не разбудил?
– Я вернулся только в полпятого. Отвезти тебя домой все равно бы не смог – не то состояние. Хочешь вишен?
Состояние его действительно было так себе: весь расхристанный, движения заторможенны, голос – тусклый и неживой.
– Где же ты был всю ночь?
– У Коркоранов.
– Только не говори, что вы все это время пили.
– Как же иначе.
– Что, до четырех утра?
– Когда мы уходили, они еще даже не думали закругляться. В ванне стояло пять или шесть ящиков пива.
– Вот уж не знал, что там намечается веселье.
– Это было пожертвование от «Фуд-кинга». Пиво, я имею в виду. Мистер Коркоран с Брейди заехали на склад и привезли часть партии в номер.
– Где они, кстати, остановились?
– Понятия не имею, – механически ответил он. – Один из этих огромных приплюснутых мотелей с неоновыми вывесками. Крысиная дыра без намека на сервис. Все комнаты смежные, в каждой работал телевизор – никакого спасения. Хью притащил с собой детей – эта погань без остановки верещала и кидалась чипсами. Настоящий ад… Нет, правда, – возразил он без тени юмора, когда я начал смеяться, – мне кажется, после этой ночи я способен пережить все, что угодно. Хоть ядерную войну. Наверное, даже смог бы прыгнуть с парашютом. Стоило мне на секунду отлучиться, кто-то из маленьких дегенератов взял мой любимый шарф и завернул в него куриную ножку. Помнишь тот чудный шелковый шарф с узором из часов? Теперь его только выбросить.
– Они были очень расстроены?
– Кто, Коркораны? Скажешь тоже. Они даже не заметили.
– Вообще-то я не про шарф.
– А-а… – Он закинул в рот очередную вишенку. – Да, в каком-то смысле да. Ни о чем другом практически не говорили, но я бы не сказал, что они прямо-таки все извелись. Мистер Коркоран то горевал и расхаживал кругами по комнате, то вдруг начинал играть с мелюзгой и угощать всех пивом.
– Марион там была?
– Да, и Клоук тоже. В какой-то момент он куда-то поехал с Брейди и Патриком, а когда они вернулись, от них за версту несло травой. Мы с Генри всю ночь просидели на батарее, развлекая мистера Коркорана. Камилла, кажется, пошла поздороваться с семейством Хью и как в воду канула. Что приключилось с Чарльзом, даже не знаю.
Помолчав, Фрэнсис мотнул головой:
– Странно… Тебя никогда не посещала жуткая мысль, до чего это все забавно?
– По-моему, ничего особо забавного здесь нет.
– Да, пожалуй, – отозвался он, прикуривая сигарету; руки у него слегка дрожали. – Кстати, мистер Коркоран сказал, что завтра сюда прибывает Национальная гвардия. Ох, какой все-таки бардак…
Я поймал себя на том, что смотрю на банку с вишнями, не вполне осознавая, что это за предмет.
– Зачем ты это ешь?
– Не знаю, – ответил Фрэнсис, заглянув внутрь. – Гадость и вправду редкостная.
– Так выкинь.
Он толкнул оконную ручку, и рама со скрежетом поползла вверх. Мне в лицо ударила струя холодного воздуха.
– Эй, ты что?!
Он выбросил банку наружу и налег всем весом на раму, я подошел помочь. Наконец та с грохотом захлопнулась. Опершись о подоконник, мы стояли переводя дух. Вишневый сок прочертил на снегу пунктирную дугу.
– Кадр, достойный Кокто, не находишь? – обронил Фрэнсис. – Честно говоря, я валюсь с ног, так что, извини, меня ждет ванна.
Он набирал воду, а я одевался в прихожей, когда зазвонил телефон.
Это был Генри:
– О, извини, я думал, что набрал номер Фрэнсиса.
– Так и есть, подожди секунду.
Я положил трубку и позвал его. Фрэнсис вышел из ванной в трусах и майке, щеки у него были в пене, в руке он держал станок.
– Кто это?
– Генри.
– Скажи ему, что я в ванной.
– Он в ванной.
– Как бы не так, – ответил Генри. – Он стоит рядом с тобой. Его очень хорошо слышно.
Я передал трубку, Фрэнсис поднес ее к уху, держа на расстоянии, чтобы не заляпать пеной. Послышалась речь Генри, и секунду спустя сонные глаза Фрэнсиса округлились:
– О нет, только не я.
Вновь голос Генри, повелительный и недовольный.
– Нет, Генри, абсолютно серьезно – я устал и ложусь спать. Делай что хочешь, но…
Вдруг Фрэнсис изменился в лице и, громко выругавшись, припечатал трубку к телефону с такой силой, что тот жалобно звякнул.
– Что такое?
Фрэнсис сверлил взглядом несчастный телефон:
– Черт бы его побрал. Даже не дослушал.
– Так что случилось?
– Он хочет, чтоб мы снова шли месить снег с этой треклятой поисковой командой. Прямо сейчас! Но я не он, я не могу не спать неделю напролет!
– Сейчас? Но ведь еще совсем рано?
– Он говорит, они начали уже час назад. Чтоб его… Нет, он хоть когда-нибудь спит?!
Мы еще не говорили о том недавнем случае в моей комнате, и в навевающей дрему тишине машины я почувствовал, что нужно прояснить ситуацию.
– Слушай, Фрэнсис…
– Да?
– Мне подумалось, что лучше выяснить все без обиняков. Знаешь, вообще-то ты меня не очень
