Базар житейской суеты. Часть 1

— Да, онъ очень скроменъ, отв?чала старшая

Сестрица, покачала головой. Жаль, что Фредерикъ Буллокъ не беретъ съ него прим?ра.

— Такъ ты называешь это скромностью, Дженнл? Скажи лучше, мистеръ Доббинъ неуклюжъ и неловокъ какъ медв?дь. Я вовсе не желаю, чтобы Фредерикъ Буллокъ наступалъ мн? на платье, и топталъ мой башнаки. Можешь испытывать это удовольствіе сама, когда мистеръ Доббинъ кружится съ тобою въ котильйон?.

— О, на этотъ счетъ, ma chиre, ты можешь быть совершенно спокойна: Буллоку трудно зад?ть за твое платье, когда онъ танцуетъ съ миссъ Амеліей Седли.

Но капитанъ Доббинъ конфузился и красн?лъ отнюдь не отъ избытка н?жныхъ чувствъ. На сердц? у него лежало тяжолымъ грузомъ одно маленькое обстоятельство, о которомъ онъ не см?лъ говорить прелестнымъ сестрицамъ своего друга. Д?ло въ томъ, что онъ уже былъ въ дом? негоціанта Седли, разум?ется, подъ предлогомъ справиться насчетъ Осборна, и засталъ несчастную нев?сту у окна, грустную, печальную. Посл? двухъ-трехъ фразъ безь опред?ленного значенія и смысла, Амелія р?шилась, наконецъ, спросить:

— Правда ли, мистеръ Доббинъ, что полкъ вашъ скоро отправляется за границу? И ужь. кстати, давно ли вы вид?ли Джорджа?

— Полкъ нашъ еще не получалъ форменного приказанія, отв?чалъ Доббинъ, а Джорджа я не видалъ. По всей в?роятности, онъ у своихъ сестеръ. Не прикажете ли мн? сходить за нимъ?

Она съ благодарностью протягивала къ нему свою миньйятюрную ручку, и Доббинъ, не говоря больше ни слова, лет?лъ, сломя голову, въ джентльменскій домъ Осборновъ. И долго онъ сид?лъ, и молчалъ, и говорилъ, и смотр?лъ изъ оконъ на шумную улицу, въ надежд? дождаться и увид?ть своего друга. Джорджа н?тъ, какъ н?тъ!

Между-т?мъ, любящее сердце съ тревожнымъ нетерп?ніемъ ожидало радостной в?сти, и въ этой исключительной мысли объ одномъ и томъ же предмет? заключалась всяжизнь, все существованіе несчастной д?вицы.

Гд? же онъ былъ, въ самомъ д?л?, этотъ в?чный предметъ сладостныхъ думъ, мечтаній и надеждъ? В?роятно, Джорджъ Осборнъ игралъ на билльйярд? съ капитаномъ Кеннономъ въ ту пору; когда миссъ Амелія спрашивала о немъ у его сослуживца и друга. Джорджъ былъ веселый джентльменъ, любитель и знатокъ вс?хъ общественныхъ игръ.

Однажды, когда онъ не нав?щалъ своей нев?сты три безконечнытъ дня, миссъ Амелія над?ла свою розовую шляпку, и отправилась къ Осборнамъ.

— Какъ это вы р?шились изъ-за насъ покинуть женпха? спрашивали молодыя д?вицы, ужь не поссорились ли вы съ нимъ? Скажите, Бога-ради!

— О, н?тъ, мы не ссоримся. Да и у кого достанетъ духу ессориться съ Джорджемъ? говорила Амелія сквозь слезы; я пришла только нав?стить своихъ милыхъ подругъ, и больше ннчего. Мы ужь давно не видались.

Въ этотъ день, миссъ Седли р?шительно растерялась въ присутствіи своихъ милыхъ подругъ, и д?вицы Осборнъ, также какъ перезр?лая Впртъ, р?шительно не могли понять; что это за странный вкусъ у легкомысленного Джорджа.

Не мудрено. Не раскрывать же ей своего голубиного сердца передъ пытливыми глазами милыхь подругъ! и къ чему? конечно, д?вицы Осборнъ прекрасно ум?ли разсуждать объ относительномъ достоинств? кашмировой шали и бархатной мантильи. Он? подм?чали весьма хорошо, когда миссъ Торнеръ перем?няла цв?тъ своего платья, или когда миссъ Пикфордъ превращала горностаевую пелеринку въ муфту. Подробности этого рода не ускользали отъ опытного взора великосв?тскихъ сестрицъ. Но есть на б?ломъ св?т? многое множество предметовъ, составленныхъ изъ веществъ гораздо бол?е тонкихъ, ч?мъ атласъ и горностай, и сущность такихъ предметовъ недоступна иногда для глазъ самого опытного знатока. Бываютъ души кроткія и благородныя, цв?тущія въ т?ни, и бываютъ растенія, которыя своею роскошною прелестью затемняють блескъ самого солнца. Амелія не принадлежала къ числу блестящихъ созданій, осл?пляющихъ своимъ появленіемъ взоры наблюдателя, и тихая прелесть ея оставалась незам?тною для многихъ. Да и къ чему выставлять напоказъ слабый и н?жный цв?токъ, который должекъ погибнуть среди удушливого дыханія св?та?

Подъ благодатнымъ кровомъ родительского дома, молодая д?вушка защищена отъ вс?хъ бурь и треволненій жизни, и не испытываетъ т?хъ ужасающихъ потрясеній, которыя обыкновенно даются въ уд?лъ героиням романовъ; юные годы ея текутъ мирно, плавно и спокойно, какъ жизнь неоперившихся птенцовъ, безопасныхъ въ своемъ гн?зд?. И не знаетъ молодая птичка ни хищныхъ коршунов, ни выстр?ловъ, ни силковъ, разставленныхъ для погибели ея безпощаднымъ челов?комъ. Беззаботно и безцв?тно проводить она свои дни въ тепломъ и уютномъ уголк?, пока, наконецъ, и для нея наступаетъ время распустить свои крылья и полет?ть навстр?чу бурнымъ стихіямъ и опасностямъ жизни!

Въ ту пору, когда миссъ Ребекка Шарпъ уже см?ло, и р?шительно выступала на бой съ обстоятельствами и судьбою, и съ искусствомъ опытного воробья, высматривала для себя лакомыя зерны на избитомъ и укатанномъ ток? общественной жизни, Амелія, повидимому, продолжала покоиться сладкимъ сномъ младенческого нев?д?нія подъ с?нью родительской кровли.

Только повременамъ ей случалось выходить въ больщой св?тъ, но и тутъ сопровождало ее заботливое и бдительное око материнской любви. Казалось, никакое несчастье не могло застигнуть ее врасилохъ въ любимомъ родительскомъ пріют?. Мать съ большимъ усердіемъ исполняла свои утреннія обязанности, разъ?зжала съ визитами къ своимъ пріятельницамъ, и совершала пріятную прогулку по моднымъ магазннамъ, что, какъ изв?стно, составляетъ одно изъ главныхъ занятій почти каждой богатой лондонской дамы. Отецъ ежедневно отправлялся, по своимъ таинственнымъ д?ламъ, въ сити. Это м?сто служило средоточіемъ кипящей д?ятельности въ т? дни, когда война свпр?пствовала во всей Европ?, когда издатели журналовъ и газетъ считали своихъ подписчиковъ ц?льми сотнями тысячь, когда одинъ день изв?щалъ о битв? при Витторіи, а другой о пожар? Москвы, и когда разносчики газетъ таскались изъ конца въ конецъ съ изв?стіямй такого рода: «битва при Лейпциг?, въ бою шестьсотъ тысячь челов?къ… Французы претерп?ли совершенное пораженіе… убитыхъ дв?сти тысячь». Иногда старикъ возвращался домой съ озабоченнымъ видомъ, но никто изъ домашнихъ не обращалъ на это ни мал?йшого вниманія; имъ было изв?стно, что политическія событія занимали въ ту пору всякого мыслящого джентльмена.

Между-т?мъ, жизнь въ дом? мистера Седли на Россель-Сквер? текла своимъ обычнымъ чередомъ, какъ-будто не происходило никакихъ особыхъ перем?нъ въ судьб? европейскихъ государствъ. Отступленіе Французовъ отъ Лейпцига не изм?нило числа блюдъ, подаваемыхъ къ ежедневному столу, и, несмотря на вступленіе союзныхъ войскъ въ Парижъ, об?денный колоколъ на Россель-Сквер? попрежнему раздавался ровно въ пять часовъ. Я даже не думаю, чтобы Амелія хоть сколько-нибудь интересовалась политическими событіями, вплоть до усмиренія «Корсиканца», когда она вдругъ, ни съ того ни съ сего, хлопая въ ладоши, бросилась въ объятія Джорджа, къ величайшему изумленію вс?хъ и каждого, кому случилось тогда быть свид?телями этого превыспренняго выраженія политического восторга. Д?ло въ томъ, что миръ былъ объявленъ, Европа собиралась отдыхать, и по «низверженіи Корсиканца», полкъ поручика Осборна не долженъ будетъ выступать за границу. Такъ разсуждала миссъ Амелія Седли, и мы находимъ, что она разсуждала здраво. Судьба Европы заключалась для нея въ судьб? Джорджа Осборна. Прошли политическія бури, онъ спасенъ, и она прославляетъ Бога отъ полноты душевного восторга. Джорджъ Осборнъ былъ для нея солнцемъ и луною, и когда великая иллюминація озарила великобританскую столицу, ей показалось, что Англія совершаетъ этотъ праздникъ въ честь великого Осборна.

Мы уже довольно говорили о той несчастной школ? б?дньсти и чорствого эгоизма, въ которой получила св?тское образованіе миссъ Ребекка Шарпъ. Теперь, просимъ принять къ св?д?нію, что любовь, и только одна любовь была исключигельною наставницею миссъ Амеліи Седли, и, надобно дивиться, какіе быстрые усп?хи молодая д?вушка совершила подъ «руководствомъ» этого всеобщого профессора женскихъ сердецъ. Внимательная къ его ежедневнымъ урокамъ въ продолженіе пятнадцати или восьмнадцати м?сяцовъ, миссъ Амелія наиглубочайшимъ образомъ изучила и постигла такія дивныя тайны, о которыхъ не им?ютъ не мал?йшого понятія ни перезр?лая весталка Виртъ, ни милыя подруги въ джентльменскомъ дом?, ни даже сама миссъ Барбара Пинкертонъ на Чизвиккскомъ проспект?. Да и съ какой стати вс? эти достославныя д?вы станутъ изучать обветшалую науку глупого сантиментализма? Я очень уважаю миссъ А., миссъ Б. и миссъ В.; но не см?ю и подумать. чтобъ н?жная страсть могла когда-либо