сна, отправился обратно въ Большіе Дворы, за?хавъ предварительно въ одному знакомому доктору, и упросилъ его прописать ему опіуму противъ безсонницы. Онъ принялъ разомъ чуть не все количество отпущенныхъ ему порошковъ и, благодаря этому, до?халъ до дому въ блаженномъ состояніи полнаго безчувствія: онъ спалъ безъ просыпа ровно двадцать два часа кряду.
Княжна оставила ему на рукахъ свою мастерскую, съ которою предстояла ему большая возня, такъ какъ зима лишила ее большаго числа рукъ, влад?лицы которыхъ разъ?хались изъ своихъ деревень, а д?ла набрано было много и накупленный матеріалъ не кидать же было даромъ. Но самыя эти затрудненія представлялись для Скавронцева якоремъ спасенія отъ невыносимой тоски, влад?вшей имъ. Онъ принялся за д?ло съ какою-то б?шеною энергіей. Кром? поглощающаго занятія, д?ло это давало ему законное основаніе писать Тата каждую нед?лю, и случай въ этихъ письмахъ, среди д?ловыхъ изв?щеній, ввернуть фразу, слово, въ которыхъ выливалась вся его, исполненная ею, томящаяся и алчущая по ней душа.
Она отв?чала на все, строго требовавшее отв?та, не забывала каждый разъ благодарить 'любезнаго Александра Андреевича за его заботы и старанія' и регулярно, съ точностью докторскаго бюллетеня, сообщала при этомъ о состояніи здоровья княгини и своего. Кавъ ни жаждалъ б?дный Скавронцевъ, какъ ни напрягалъ своего воображенія отыскать между этихъ безупречно-приличныхъ строкъ какой-либо хотя бы мал?йшій намекъ на то н?что, что было для него теперь первенствующимъ вопросомъ его жизни, — ничего похожаго на это въ нихъ не находилось. Письма въ нему Тата были изъ разряда т?хъ, которыя вм?ст? съ бумагами 'за нумеромъ'
Военныя событія между т?мъ неслись съ неожиданною быстротой. Полтора м?сяца посл? сдачи Плевны, русскія войска стояли у воротъ Константинополя… Вм?ст? съ газетами, изв?щавшими о заключеніи Санъ-Стефанскаго договора, Скавронцевъ получилъ коротенькое письмо отъ княжны, въ которомъ она говорила ему, что она съ матерью въ половин? марта вы?зжаютъ изъ Петербурга, что братъ ея Anatole, 'котораго Богъ сохранилъ отъ всякихъ ув?чій въ сраженіяхъ', забол?лъ лихорадкою въ Санъ-Стефано и над?ется, при первой возможности, вернуться на изл?ченіе въ Россію, и что он? прі?дутъ ждать его въ Большихъ Дворахъ.
Скавронцевъ обезум?лъ отъ восторга. Онъ никакъ не ждалъ ихъ такъ рано. Какъ благословлялъ онъ эту такъ кстати уложившую друга его Анатоля лихорадку!
Онъ прождалъ ихъ однако лишнія дв? нед?ли, благодаря распутиц?, боязнь которой удержала княгиню отъ отъ?зда въ назначенный срокъ. Онъ исхудалъ весь за это время отъ томленія.
Южная весна в?яла съ синихъ небесъ уже во всей неотразимой своей прелести, когда пыхтящій локомотивъ подвезъ къ жел?знодорожной станціи, ближайшей къ им?нію Можайскихъ, длинный рядъ вагоновъ ожидаемаго Скавронцевымъ по?зда. Онъ поб?жалъ на встр?чу имъ вдоль платформы, не чувствуя ногъ подъ собою. Звен?вшая кругомъ весна п?ла и въ душ? его свою волшебную соловьиную п?снь…
П?ла она и въ душ? Тата, показалось ему въ первую минуту встр?чи. Она такъ и осв?тила его блескомъ своихъ глазъ, счастливымъ выраженіемъ своей улыбки:
— Здравствуйте, Александръ Андреевичъ, какъ я рада васъ вид?ть! говорила она, протягивая ему руку въ перчатк?, и кр?пко, по-мужски, пожавъ его руку, посп?шно отняла свою, какъ бы съ т?мъ, чтобы скор?е сд?лать ему вопросъ:
— Письма есть?
— Почта съ вами пришла, — отв?тилъ онъ, глядя на нее восхищеннымъ взглядомъ и едва находя силу говорить, — сейчасъ разберутъ…
— Н?тъ, изъ арміи? нетерп?ливо проговорила она на это.
— De mon pauvre Anatole? тутъ же завздыхала въ объясненіе маленькая княгиня, вся шатавшаяся и безпомощно мотавшая головой отъ усталости и тряски жел?знаго пути.
— Я ничего не получалъ, сказалъ Скавронцевъ, предлагая ей руку, за которую тотчасъ же и уц?пилась она жестомъ утопающаго, хватающагося за прибережный кустъ;- а вы разв? ждете?..
— Да, сказала Тата, — я ему писала еще въ март?, когда мы думали вы?хать, чтобъ адресовать впредь письма въ Большіе Дворы…
— Ему лучше, по посл?днимъ нашимъ изв?стіямъ, grace a Dieu, завздыхала опять княгиня, — но въ этомъ Санъ-Стефано климатъ, говорятъ, такой ужасный! Только и буду спокойна, когда увижу его зд?сь… Отецъ Ефимъ здоровъ? спросила она безъ передышки.
— Здоровъ, княгиня, что ему д?лается! засм?ялся Александръ Андреевичъ.
— Пожалуйста, cher ami, молвила она уже шепотомъ, — когда прі?демъ домой, пошлите ему сейчасъ сказать, что я желала бы сегодня же отслужить молебенъ…
— Пойдемте, однако, maman, притрогиваясь въ локтю матери, сказала княжна, — вотъ и сундуки наши несутъ; пора ?хать!
Скавронцевъ с?лъ на передней скамь? ихъ просторной четвером?стной коляски, и въ продолженіе всего пути (отъ станціи до Большихъ Дворовъ было верстъ пятнадцать,) не отводилъ 'ненасытнаго взгляда' отъ Тата, благо маленькая княгиня тутъ же и заснула, подъ убаюкивающее качаніе рессоръ прочнаго стараго экипажа. Княжна не изб?гала его глазъ, изр?дка улыбалась имъ даже въ отв?тъ… Но влюбленный старый гвардеецъ, упоенный счастіемъ ея возвращенія, ея близостью, в?явшимъ отъ нея знакомымъ и сладкимъ ему тонкимъ запахомъ ириса, не могъ не зам?тить однако съ тайною горечью, что въ улыбк? этой было н?что гораздо бол?е похожее на какую-то благосклонную снисходительность, ч?мъ на ту манящую загадочность, отъ которой такъ блаженно и такъ мучительно билось сердце его три м?сяца назадъ. Въ разговор? съ нею онъ не нашелъ ни единаго случая намекнуть на это недавнее прошлое, на свое, все также, еще бол?е, казалось ему, горячее чувство въ ней. Она все время держала этотъ разговоръ на д?ловыхъ мотивахъ, говорила про Красный Крестъ, разспрашивала его про мастерскую, про баронессу Этингенъ, 'полезною' д?ятельностью которой, говорила она Скавронцеву, къ н?которому его удивленію, очень довольны были въ Петербург?…
Жизнь въ Большихъ Дворахъ потекла опять по обычному своему руслу, но это было теперь то прежнее, 'прозаическое' теченіе жизни, 'безъ слезъ, безъ жизни, безъ любви', по которому плылъ Скавронцевъ о бокъ съ этими барынями ц?лыя пятнадцать л?тъ, и съ котораго вдругъ соскочилъ онъ въ одинъ осенній вечеръ, захваченный и унесенный коварнымъ женскимъ словомъ, обманчивымъ призракомъ невозможной взаимности… Онъ одинъ теперь вспоминалъ объ этомъ, упорствовалъ въ этомъ обман?. Для Тата какъ бы никогда не существовали т? божественные для него три м?сяца. Онъ былъ для нея прежній Александръ Андреевичъ, почтенный челов?къ, другъ ея семьи, на которомъ лежала забота о благосостояніи ихъ вс?хъ, за что она съ своей стороны обязана была быть съ нимъ внимательною и любезною и оказывать ему н?которые petits soins, какъ выраженіе должной ему благодарности, и — ничего, ровно ничего бол?е… Когда онъ смущенно и пытливо искалъ въ глазахъ ея т?хъ мгновенныхъ лучей, которыми осв?щала она его въ прошлыя блаженныя минуты, глаза эти теперь отв?чали ему выраженіемъ какого-то наивнаго, чуть не д?тскаго удивленія. 'Чего ты хочешь'? словно спрашивали они…
— Вы все забыли въ Петербург?, Наталья Васильевна! вырвалось у него однажды подъ напоромъ невыносимой тоски.
Она чуть-чуть сморщила брови и подняла голову, какъ бы стараясь припомнить:
— Что забыла?.. Я кажется все привезла, что нужно…
Скавронцевъ засм?ялся горестно и желчно:
— Не то совс?мъ, не то-съ!.. Вы только понять не желаете…
Она уставилась на него невинн?йшимъ, недоум?вающимъ взоромъ:
— И не понимаю совс?мъ. что такое? Скажите пожалуйста, cher Александръ Андреевичъ, скажите скор?й, вы знаете, какъ я любопытна!..
Онъ схватился рукой за голову и выб?жалъ изъ комнаты 'дуракъ-дуракомъ', какъ выражался онъ про себя мысленно…
Скавронцевъ не могъ не зам?тить вм?ст? съ т?мъ, что Тата вернулась изъ Петербурга въ настроеніи какого-то необыкновеннаго благодушія. Никогда еще не знавалъ онъ ее такою кроткою, мягкою, благоволящею во вс?мъ и во вся. 'Ни злаго слова съ языка, ни прежнихъ вспышекъ тайной досады', говорилъ онъ себ?, 'райскія чувства какія-то на этомъ лиц? теперь. Съ Этингеншей даже такую дружбу свела, что та ее до небесъ восхвалять стала'…
'Не даромъ это'! Онъ ее слишкомъ давно зналъ, чтобы не догадываться о чемъ-то, изъ чего должны
