'- Спите, дитя мое, я вамъ м?шать не буду.
'А Катя между т?мъ, не въ пору послушная и памятливая Катя, уходила изъ комнаты, унося съ собой недочитанную мною Valentine. О! съ какою злостью взглянула я на нее!…
'Что было д?лать! Я забилась въ подушки и закрыла глаза. Спать буду! Но среди дремоты, мало-по- малу обнимавшей меня, въ раздраженныхъ нервахъ повторялись впечатл?нія моей тревожной ночи: я то бол?зненно вздрагивала и съеживалась, то будто накаленныя зноемъ струи проб?гали по всему моему т?лу; въ бл?дн?ющихъ, уже неясныхъ представленіяхъ перепутывались страстныя сцены романа съ эпизодами прошлаго дня, и предо мной возникалъ мой собственный образъ, верхомъ, въ незнакомомъ л?су, озаренномъ м?сячнымъ сіяніемъ, и среди безмолвія и страховъ ночи доносится во мн? издалека, изъ самой глубины, изъ самой теми л?са 'голосъ св?жій и звенящій, какъ звукъ гобоя', и поетъ онъ мотивъ полонеза Кирилина…
'Далеко за полдень разбудила меня Катя; она держала письмо въ рук?.
'- Генералъ приказали отдать вамъ, говорила она съ веселою улыбкой.
'Это было письмо отъ васъ, Владиміръ, первое со дня вашего отъ?зда! Я вырвала его изъ рукъ Кати и выпроводила ее изъ комнаты. Мн? надо было остаться одной, одной съ вами, о милый мой, одной съ тою острою болью, которая вдругъ защемила у меня въ сердц?, едва узнала я вашъ почеркъ. Я вскрыла конвертъ, прочла первыя строки, — 'Св?тлый ангелъ мой, надежда моя', писали вы, — и залилась вдругъ слезами, обильными, долгими, живительными слезами… Тяжелое бремя скатилось съ души моей вм?ст? съ ними; ихъ разр?шающая благодать смывала и уносила навсегда, казалось мн?, всю эту тину неправедныхъ ощущеній, накип?вшую въ ней со вчерашняго дня… Я схватила ваше письмо, Владиміръ, и, въ порыв? восторженной благодарности, прижала его въ губамъ. Медленно, строку за строкой, принялась я зат?мъ читать его, пріостанавливаясь чуть не на каждомъ слов?, улыбаясь стремительному росчерку иныхъ буквъ: въ нихъ говорили вы, другъ мой, ваша пылкая, честная душа… 'О, прикрой меня твоими б?лыми крылами!' лепетала я, стремясь вс?мъ существомъ моимъ въ вамъ, подъ с?нь, подъ защиту этихъ чистыхъ и сильныхъ врылъ… Я дочла письмо до конца и тутъ только зам?тила, что не прочла его, — я искала лишь вашихъ сл?довъ на этомъ листк? бумаги, радовалась словамъ начертаннымъ вами и забыла о смысл? ихъ… Я перечла его сызнова. О себ? вы говорили только, что отправляетесь немедленно, что вашему фрегату приказано сл?довать въ Англію безостановочно и что вы постараетесь изъ Мальты написать намъ опять; все остальное письмо было посвящено исключительно мысли, забот? обо мн?. Оно дышало такою н?жною привязанностью, такимъ спокойствіемъ, такою безграничною в?рой въ меня!.. 'Откуда же эта недавняя тревога', говорила я себ?, растроганная и умиленная, 'откуда это душевное смущеніе, налет?вшее на меня какъ грозовая туча и предъ которымъ я, къ стыду моему, осталась безоружною и безотв?тною? что общаго между мной и тою выдуманною личностью, чувствамъ которой, сегодня ночью, я думала найти, я искала откликъ въ собственномъ сердц?? Пусть дерзкій молодой челов?къ, приславшій мн? эту книгу, олицетворяетъ себя въ ея геро?, пусть поручаетъ ему высказать мн? то, что не считаетъ удобнымъ выговорить самъ: онъ не понимаетъ, что такой поступокъ — оскорбленіе для меня, онъ не понимаетъ, потому что онъ осл?пленъ своими мятежными уб?жденіями, своимъ страшнымъ самолюбіемъ, можетъ-быть, и авторитетомъ книгъ подобныхъ этой. Но я, могла-ли я, хоть на одну минуту, забыть, что для меня радужнымъ в?нцомъ, — я употребляю его же выраженія, — сложилось все, что даетъ прелесть и ц?ну жизни! Любимая отцомъ, не скованная ничьимъ произволомъ, я свободно отдала сердце лучшему, благородн?йшему изъ людей, челов?ку, для котораго я дороже всего на св?т? и съ которымъ я никого не сравню! Достичь моей любви другому, — да разв? это возможно? Осм?литься над?яться на это, н?тъ, — это даже не оскорбленіе, это безуміе!… И я безумна была сегодня ночью!' досказала я себ?… Нервная дрожь проб?жала у меня по т?лу. Мн? вспомнилось, какъ въ д?тств?, предъ сномъ, старая няня моя, ос?няя меня крестомъ, повторяла каждый разъ: 'отъ лукаваго навожденія спаси тебя, Господи!' И, — какъ въ т? годы, — я набожно перекрестилась…
'Сарра не возвращалась во мн? съ утра; она пошла гулять и поручила Кат? звать меня въ садъ, какъ только окончу свой туалетъ. Катя, слегка передразнивая ее, сообщила мн?, что старушка пыталась н?сколько разъ будить меня, но что ей каждый разъ жаль меня становилось, и она съ ворчаньемъ отходила отъ моей постели, наконецъ и совс?мъ ушла, приказавъ мн? сказать, что воздухъ и движеніе необходимы посл? такого нел?паго сна.
'Я послушалась ея сов?та, посп?шила од?ться и отправилась въ садъ. Я долго гуляла одна по извилистымъ аллеямъ. Воздухъ и движеніе д?йствительно разс?яли и посл?дніе сл?ды моего утомленія. Бодро и весело поднялась я на террасу, гд? разсчитывала найти Сарру, съ которою не встр?тилась въ саду.
'- For shame, lazy Надя! не преминула воскликнуть она на этотъ разъ, едва увидала меня. — скажите, ей, пожалуйста, что стыдно вести такую неправильную жизнь: она только что встала, обратилась Сарра въ Карлу Ивановичу, сид?вшему подл? нея.
'- О, это совс?мъ нехорошо! сказалъ Карлъ Ивановичъ, поднимая на меня свои кроткіе голубые глаза. — Ваши крылатыя сестры встаютъ постоянно съ зарей, улыбаясь промолвилъ онъ. на родномъ своемъ язык?, указывая мн? на какую-то птичку, которая, испуганная моимъ появленіемъ, взвилась съ перилъ балкона и съ коротенькою, порывистою п?сней перелет?ла на ближнее дерево.
'- Вы всегда исполнены поэзіи, милый докторъ, но то, что вы сейчасъ сказали, никуда не годится: я слишкомъ холодна и положительна. чтобы походить на птицу, см?ясь отв?чала я.
'- Ну, это бабушка два раза говорила (онъ хот?лъ сказать 'надвое', б?дный,), возразилъ по-русски Карлъ Ивановичъ, покачивая недов?рчиво головой и стараясь придать самое коварное выраженіе своему добродушному голосу.
'Кто-то за мной громко и нервно расхохотался. Я обернулась: Кирилинъ стоялъ тутъ и пронзительно гляд?лъ на меня. Я почему-то никакъ не думала встр?титься съ нимъ такъ скоро, и во мн? тотчасъ же заговорило неодолимое желаніе сд?лать ему какую-нибудь непріятность.
'- Вы, изв?стно, злой насм?шникъ, милый докторъ, сказала я озадаченному этимъ см?хомъ и ороб?вшему вдругъ Карлу Ивановичу, — но, признаюсь вамъ, на сегодняшній день вы не ошиблись: сегодня н?тъ птицы счастлив?е меня. Видите?
'Я вынула изъ кармана ваше письмо, Владиміръ, провела имъ н?сколько разъ предъ очками Карла Ивановича и снова бережно, не сп?ша, упрятала его.
'- О, я знаю отъ кого! радостно воскликнулъ докторъ.
'- Не знаете! дразнила я его.
'- Знаю и сейчасъ скажу, отв?чалъ онъ, дразня меня въ свою очередь. — Могу сказать? все также коварно подмигивая мн?, спросилъ онъ.
'- Можете, можете!
'- Отъ Вла-ди-міръ А-ле-ксандровичъ господинъ Кемскій. Нна! протяжно и торжественно проговорилъ Карлъ Ивановичъ и даже ножкой подшаркнулъ.
'- О, very indeed, Надя? также радостно воскликнула Сарра, — вы получили письмо отъ mister Woldemar?
'- А вы думали отъ кого же? Отъ него, missy! Онъ живъ и здоровъ и шлетъ сердечный поклонъ свой вамъ, Сарра, вамъ, докторъ, всему дому; мы получимъ отъ него скоро другое письмо изъ Мальты. Онъ все тотъ же — дорогой, милый Владиміръ! отв?чала я, невыразимо довольная этимъ общимъ выраженіемъ любви къ вамъ, другъ мой, не мен?е довольная и т?мъ, что слова мои кололи Кирилина какъ булавки; это не трудно было зам?тить по его внезапно посин?вшимъ губамъ, по судорожному движенію плеча, съ какимъ онъ опустился на скамейку. Съ притворнымъ равнодушіемъ принялся онъ болтать ногой, устремивъ вдаль прищуренные глаза. 'Знай же, знай, кто, дерзкій челов?къ!' думала я, не глядя на него и все видя между т?мъ….
'А старики мои, ничего не зам?чая, какъ бы нарочно, то одна, то другой, обращались къ нему съ восторженными похвалами mister Woldemar'у, съ безконечными разсказами о подвигахъ и доброд?теляхъ 'милый господинъ Кемскій'.
'-О, говорилъ Карлъ Ивановичъ, предлагая даже, въ волненіи чувствъ своихъ, табатерку воображаемому собес?днику;- вы его не знаете, господинъ Кирилинъ, но когда онъ опять вернется къ намъ, вы будете любить его 'какъ родной братъ', я это хорошо знаю, потому онъ 'золотой шалов?къ есть, Владиміръ Иваничъ: онъ все им?йтъ, чтобъ заслужить любовь!'
