нелепо согнувшись, помчался вслед за бочкой.
– Идиот! – завопил Артем. – Назад!
Но Каширский продолжал бежать, пока не настиг бочку, развернул ее на ходу в нужном направлении и ударом ноги прибавил ей скорости.
Беспорядочно защелкали выстрелы. Вокруг бегущего назад профессора взвились струйки пыли, а затем одна из пуль звонко ударила в бочку. Фонтанчик отливающей серебром жидкости выплеснулся наружу. На какое-то мгновение враги на том берегу опешили и прекратили стрельбу. Видно, не успели сообразить, откуда исходит большая опасность – от Каширского или от бочки. И это позволило профессору целым и невредимым вернуться в укрытие.
Артем увидел, как Агнесса подняла арбалет.
– Не надо, Агнесса Романовна, – остановил он ее. – Бочку продырявили без нас.
Пули продолжали бить по ней, и все больше и больше струек солярки стало появляться на ее поверхности. Но пули и шлейф солярки существенно замедлили ее движение и, докатившись до незаметного со стороны небольшого подъема, бочка остановилась в считаных метрах от места, где начинался деревянный настил.
Артем выругался и повернулся, чтобы взять приготовленный Ольгой арбалет. Ночная стрельба из него оказалась очень трудным делом. Пламя полностью загораживало видимость, темнота рядом сгущалась, глаза слезились, переносицу ломило от страшного напряжения, но Артем продолжал целиться в мутное пятно – лужу солярки, которая натекла под бочку.
На другой стороне реки послышались яростные крики, видно, заметили огонь, и тут же пуля, срикошетив от обломка скалы, просвистела рядом с его ухом. Артем мягко спустил крючок, и жгучий огонь полетел от него в направлении сверкающих фар.
Вторая пуля щелкнула по камню совсем рядом, и он быстро нырнул в укрытие.
Ольга стала быстро готовить второй фаларик, но в нем уже не было необходимости. Послышался легкий взрыв, в небо взвились языки пламени – это вспыхнула солярка. Тяжело дыша, Артем ящерицей прополз между камней и устроился в глубокой вымоине. На прежнем месте оставаться было опасно – враги хорошо пристреляли его укрытие.
Сквозь узкую щель между двумя каменными глыбами он пытался рассмотреть, нанесен ли урон мосту. И с разочарованием увидел, что пламя бушует лишь над самой бочкой, хотя и очень близко от настила. Зрелище было впечатляющим. Артем долго смотрел на огонь в надежде, что бочка взорвется и горящая солярка выплеснется на настил. Но этого так и не произошло, а сотворенный его руками костер стал постепенно затухать, и вскоре на его месте остался лишь раскаленный металлический остов бочки.
Артем вернулся на прежнее место и с горечью сказал:
– Ну вот, такую возможность упустили!
– Надо было мне толкнуть ее посильнее, – отозвался профессор.
Тут Артем не выдержал:
– Простите, Юрий Федорович, но вы вели себя как последний идиот! Какого хрена вы выбежали и подставили себя под пули? Только попробуйте сделать что-нибудь подобное еще раз!
Каширский невозмутимо ответил:
– Тут каждый рискует своей жизнью, Артем. И не стоит переваливать всю ответственность на вас одного.
– Нужно было более тщательно рассмотреть все подходы к мосту, – сокрушенно сказал Артем и присел на камень, обхватив голову руками.
Ольга слегка встряхнула его за плечо:
– Не казни себя, Артем. Ты сделал все, что возможно.
– Конечно, – Агнесса, словно ребенка, погладила его по голове, – они поняли, что мы все еще здесь и не намерены сдаваться. Держу пари, они сейчас напуганы до полусмерти и долго еще не сунутся на мост, чтобы не сгореть заживо.
– Пошли, Артем, – позвала Ольга и неожиданно рассмеялась. – Сегодня ужином занимается Аркадий Степанович, так что нас в худшем случае ждет его любимая каша с тушенкой, а в лучшем – жирные толстые улитки – кладовая белка и нужных нашему организму микроэлементов! – Она звонко причмокнула губами и взяла Агнессу под руку: – Пойдем, Агнесса, переодеваться в вечерние туалеты по случаю очередного сабантуя, что мы устроили этим мордоворотам.
Глава 20
– Давай сюда, – послышался голос Пашки. – Тропу нашел, ею и пойдем.
Он показывал себе под ноги, когда Дмитрий и Синяев приблизились к нему. На присыпанной пожелтевшей хвоей прогалине хорошо были заметны отпечатки копыт маралов. Совсем недавно два зверя прошли в направлении Тагульского хребта.
Тропа немного пробежала вдоль русла неширокой, но бурной реки и стала взбираться по правому берегу на верх отрога. Дмитрий слегка приотстал, заглядевшись на целый каскад водопадов, чередующихся почти беспрерывно на протяжении более чем километра. Река, прорыв себе проход в скалах, бешеными скачками летела вниз в узкой щели, с жутким стоном и ревом низвергаясь в глубокие воронки. Вода в них кипела, словно бесовское варево. Чем выше люди поднимались в горы, тем более торной становилась тропа. Дмитрий не заметил следов топора или лома, им не встретились остатки костров, биваков, похоже, человек никогда не бывал в этих местах. Но кто ж тогда эти дорожные мастера, что обнаружили столь удивительное знание местности и так удачно проложили путь среди каменных нагромождений, глубоких лощин, безошибочно определили броды через бурные реки? Незванов хотел узнать об этом у Пашки, но передумал, решил расспросить его более подробно, когда остановятся на ночлег.
А день тем временем заканчивался, тени гор спустились в долину. Да и тучи все напирали и напирали, закрывая обзор и насыщая воздух влагой.
Мрачный хребет впереди поднимался все выше и выше. Его опоясывали стены непрерывных скал, полосы вечных снегов, темные ущелья, которые вклинивались длинными коридорами в глубину хребта. На его крутых склонах громоздились россыпи скальных обломков, серые языки осыпей, следы зимних обвалов и схода лавин. Хребет в вечерних сумерках казался совершенно неприступным, и Дмитрий подумал, что будет слишком безрассудно штурмовать его ночью. И как бы им ни хотелось его поскорее преодолеть, лучше это сделать при свете дня.
– Пройдем, – уверенно сказал Пашка, когда они остановились у подножия невысокой сопки, решив там заночевать.
– Но откуда ты знаешь? Ты ведь в этих местах никогда не бывал? – удивился Дмитрий.
– Это не важно, главное – тропу не потерять, она сама выведет нас к перевалу. Ее ведь не люди проложили. Звери по ней ходят, – пояснил Павел и, присев на корточки, раскопал рукой неглубокий слой не растаявшего до сих пор снега. – Смотри, под снегом – материковая тропа. Если медведь или марал хотя бы раз прошли этим следом, даже в самом раннем возрасте, то потом и через несколько лет пройдут по нему без ошибки. Никогда не забудут, где перебродили реку, с какой стороны обходили валежник, скалы и где по пути кормились... Мне дед рассказывал, когда я еще пацаном был. – Он огляделся по сторонам и сказал: – Нужно отойти от тропы в сторону и развести костер.
Нащупывая ногами камни и цепляясь руками за кусты и корни, они добрались до небольшой площадки под скалой и стали готовиться к ночлегу.
Даже Синяев, угрюмо молчавший все это время, вдруг принялся что-то насвистывать и натаскал вполне приличную кучу хвороста для костра, пока Дмитрий и Павел сооружали нечто среднее между палаткой и шатром из куска брезента и пихтовых лап, которые из-за отсутствия топора им пришлось ломать руками.
Через некоторое время костер разгорелся, распространяя ласковое тепло. Оттесняя тьму, он ярким светом освещал стоянку и трех людей, разогревавших в банках неизменную тушенку на ужин.
Павел ел не спеша и, в отличие от своих спутников, успевал при этом еще рассуждать:
– Один день у нас уйдет на перевал, два дня – на переход к поселку. Еще два дня – на объяснения, переговоры и снаряжение вертолета или вертолетов, там уж как решит начальство. Получается, пять дней. Очень много. Таранцеву не выстоять столько. Поэтому надо сократить время. И когда мы переберемся на ту сторону гор, придется действовать очень быстро.
– Только бы погода не подвела, – вздохнул Дмитрий, бросая в костер пустую банку. – Того гляди, снег пойдет.
– Того гляди... – согласился Павел и покосился на сидевшего в стороне от них Синяева.
Тот хмуро уставился в огонь и, казалось, не замечал их взглядов. Все терзался в сомнениях, правильно ли он поступил, напросившись идти с ними через горы. Путь, судя по всему, предстоял нелегкий...
Дмитрий перевернул веткой обгоравшую в огне банку и сказал:
– Когда мы шли по тропе, мне показалось, что я слышал стрельбу... – Лицо его приобрело беспомощное выражение. – Неужели бандиты пытались переправиться, если не хуже...
– Не думаю, – быстро сказал Павел. – Эти твари не сумеют так быстро починить мост. У ребят есть еще в запасе автоматы. Если было бы что-то серьезное, то лупили бы очередями, а так, я тоже слышал, били одиночными. Как и раньше... Командир у меня – мужик толковый. Не иначе уже придумал, как эту бочку солярки применить. И наверняка мост сейчас горит ясным пламенем.
Дмитрий вымученно улыбнулся:
– Остается только надеяться, что им удастся продержаться.
Павел доел тушенку и тоже бросил банку в костер. Потом достал из водонепроницаемого пакета карту, и они принялись ее рассматривать, по-прежнему не обращая внимания на Синяева. И ему ничего не оставалось, как первым ускользнуть спать. А молодые люди сидели еще некоторое время у костра, изучали карту и тихо переговаривались.
Вторым ушел Павел. Незванов остался один. На душе у него было тяжело, беспокойно. И он знал, что не уснет, пока не сделает то, к чему приучил себя еще со школы, готовясь к работе журналиста.
Он долго вглядывался в темноту,
