Садыкову сыграть на самых чувствительных струнах его и ее души. Любовь была их слабостью, уязвимым местом, чего могли не опасаться ни Костин, ни Ташковский. Каждый из них был сам за себя. Но Максима и Ксению свела вместе та бесшабашная ночь, и воспоминания о ней были единственным светлым пятном в череде кошмарных событий, которые их преследовали последние дни.
Даже днем, в пыли и в грязи, среди ужаса, вызванного подземными толчками и ракетными ударами, были минуты, когда она мечтала, чтобы Максим вновь обнял ее, прижал к себе, и она смогла бы забыть обо всем на свете. Его прикосновения, забота, нежность и вдруг неожиданная вспышка желания в темных глазах... Она чувствовала кожей, что бесконечно дорога ему, и совсем не удивлялась, потому что испытывала то же самое... Ксения впервые в жизни не думала о том, что произойдет дальше. Она полностью доверяла Максиму и Костину и не сомневалась, что они найдут выход. Ведь она давно уже догадалась, кто был тем «негодяем», который так вовремя для нее расправился с головорезами Аликпера. Но до поры до времени молчала, предвкушая, как откроет Максиму, что он уже не единожды, сам того не подозревая, спас ей жизнь и, пусть это звучит старомодно, женскую честь...
Она снова искоса глянула на Максима. И он в этот момент поднял глаза. Его губы едва заметно дрогнули, а сердце Ксении забилось прямо-таки в запредельном темпе. Она определенно сошла с ума, если хочет его сейчас не меньше, чем в первые минуты их свидания. И, кажется, готова бросить не только карьеру, но даже жизнь к его ногам, отдать все без оглядки за одно мгновение близости с ним...
Максим поймал ее быстрый взгляд. Он многое сказал ему, хотя и был некстати, потому что отвлек его от наблюдения за черным мотоциклом, уже дважды проехавшим мимо чайханы. Он разглядел двоих парней в черных шлемах и очках. При развороте тот, что сидел за рулем, тормозил ногой в солдатском ботинке. И это почему-то насторожило Максима. Но только не Садыкова и охрану. Гэбист все чаще поглядывал на часы и то и дело принимался выбивать пальцами дробь на столешнице. Но стоило Ксении остановить свой взгляд на Максиме, тот вмиг забыл и о Садыкове, и о том, что ему вряд ли удастся выбраться живым из подвалов президентского дворца...
События повернулись так, что все его поступки, настроение и желания зависят теперь от одного взгляда этих удивительно синих глаз. И он не против такой зависимости. Впервые Максим понял, что значит пойти в огонь и воду ради спасения по-настоящему близкого тебе человека. И он не воспринимал эти слова как дешевый пафос, как рисовку мужчины перед красивой женщиной. Это стало его жизнью, которой без Ксении он уже не мыслил.
Конечно, сейчас она выглядела крайне усталой, но не расстроенной, не отчаявшейся. Она вела себя мужественно и решительно все это время и ни за что не хотела показать свою слабость, даже когда вполне могла положиться на него. Она не задавала лишних вопросов, и надо было видеть, как яростно блеснули ее глаза, когда Садыков стал им угрожать. Будь ее воля, она бы растерзала подлеца.
Именно такие женщины нравились Максиму, но в жизни почему-то не попадались. И только теперь он понял, что всегда мечтал о такой женщине, искал ее, а когда встретил, поначалу просто-напросто испугался: редко кому такие красавицы и умницы по зубам. А потом решил: пусть все идет своим чередом. Зачем-то ведь они встретились и провели ту слишком короткую ночь вместе? И если им суждено расстаться, то эта встреча не пройдет бесследно.
И еще он подумал, что стоит жить для того, чтобы испытать подобные мгновения счастья.
Он вновь украдкой посмотрел в ее сторону. Ксения, склонившись к Ташковскому, о чем-то шепталась с писателем. Костин что-то неразборчиво пробормотал и довольно сильно пнул под столом Максима. Тот с недоумением уставился на него.
– Третий раз, – произнес одними губами Костин и скосил глаза в сторону.
Но Максим и сам уже заметил все тот же черный мотоцикл, который по неясной причине кружил возле чайханы, а стража Садыкова старательно делала вид, что ничего не видит и не слышит. И это тоже было удивительно, потому что прежде без внимания не оставалась ни одна муха, пролетевшая в десятке метров от жирной физиономии Аликпера Садыкова, ни одна блошка, проскочившая мимо его толстой задницы... Максим проводил взглядом мотоцикл. Что-то ему не понравилось на этот раз. И прежде чем Максим вскочил на ноги, он понял, что именно ему не понравилось. Мотоциклист больше не тормозил, он разгонял мотоцикл, чтобы на большой скорости промчаться мимо чайханы...
Глава 20
– Ложись! – закричал Максим не своим голосом. Он коршуном бросился на Ксению и в мгновение ока затолкал ее под стол.
Как оказалось, очень вовремя. Раздался один взрыв, другой... Она увидела, как упал на колени Ташковский. Думала даже, что его ранили, но он просто тоже заполз в укрытие.
Застрекотали автоматные очереди. Ксения сжалась в комок и впервые в жизни пожалела, что природа наградила ее длинными ногами. Все же она сумела подтянуть их к груди. Ташковский больно придавил ей руку, от него сильно несло потом.
Ксения, задыхаясь от страха, успела подумать: зачем Максим выскочил из-под стола? Ему что, больше всех надо? Ее зубы лязгнули, но не от холода. Ксению затрясло как в лихорадке, и она не могла унять эту дрожь.
Ташковский стоял на коленях к ней спиной. Согнувшись в три погибели, он придерживал стол, обхватив две ножки перевязанными руками. Все-таки он был сильным мужчиной, иначе стол давно бы перевернули... Ксения ухватилась за две другие ножки и в меру своих сил попыталась их удержать. Она понимала, что столешница – весьма условное укрытие, и им просто посчастливилось, что никто из стрелявших не опустил ствол автомата чуть ниже...
Неожиданно все стихло, если не считать громких стонов. Кого-то, видимо, ранили. Ксения не смела пошевелиться, и лишь когда Максим заглянул под столешницу и подал ей руку, она с трудом выползла наружу и едва сдержала крик от увиденного.
Угрюмый Ташковский стоял рядом и тоже созерцал побоище, один вид которого у всякого нормального человека вызвал бы приступ тошноты. Но они уже не ощущали себя нормальными людьми.
Мертвый чайханщик лежал с развороченной головой возле мангала, «батыры» Садыкова валялись друг на друге буквой «х», оба мотоциклиста уткнулись лицом в пыль у самого помоста. И лишь колеса мотоцикла продолжали вращаться да тонкими струйками текло вино из пробитого пулями глиняного кувшина. Из-за него выглядывала испуганная физиономия мальчишки-шашлычника. В отличие от хозяина он вовремя успел сигануть в укрытие...
Ксения перевела дух и оглянулась на Максима.
Оказывается, все это время она не отпускала его руку. Он попытался стереть кровь со щеки, увидев, с каким испугом Ксения смотрит на него. Но только еще больше размазал ее по лицу и засмеялся, махнув беспечно рукой:
– Пустяки! – И объяснил, весело поблескивая глазами: – Слегка задело! До свадьбы заживет!
Он лихо подмигнул ошеломленному писателю, и Ксения поняла, что Максим еще не отошел от схватки. Она хотела спросить, как получилось, что они остались живы, а те, кто, по идее, должен был их убить, превратились в трупы. И тут увидела Костина. Он стоял на коленях перед лежавшим навзничь Садыковым. Его спина загораживала обзор, и она не могла понять, что Юрий Иванович делает с их бывшим врагом. Садыков был жив, но по тому, как он стонал, глухо, с надрывом, она поняла, что он ранен, и, видимо, тяжело.
Ксения сделала шаг к Костину и открыла было рот, чтобы предложить помощь, но Максим опередил ее:
– Не надо! – Он мягко придержал ее за плечо. – Жить ему осталось пару минут, не больше. Но он в сознании, и Юрий пытается кое-что узнать...
Она недовольно оглянулась на него и в следующее мгновение увидела, как поднимается рука с пистолетом у, казалось бы, бездыханного мотоциклиста, лежавшего чуть дальше от помоста. И дуло этого пистолета направлено на Максима.
– Нет! – что было сил закричала Ксения и попыталась закрыть Богуша своим телом, но в следующее мгновение оказалась почему-то на земле. Прямо над ее головой прогремело несколько выстрелов и послышалась громкая ругань.
Уши ей заложило от стрельбы. Она не могла разобрать, кто ругается, и не знала, кто в кого стреляет.
