– Ах, дорогой мой коллега, легальный шпион! Скажите это не мне, а императору, который есть и Великий Отец веры. Если я даже решусь выступить с такой идеей – кто услышит меня, кроме скотины на ферме, куда я сразу же после такой попытки попаду? На скотину, кстати, проклятая экха не нападает: у тех рога, и зубы, и копыта, и скотина не читала Кодекс. Нет, скажите императору! Но не забывайте, что столетиями императоры, вся аристократия Империи пеклись об одном: о сохранении того, что есть. А пекущиеся лишь о сохранении боятся любых изменений – потому что не представляют, что тогда надо будет делать. И понимают, что вместо них придут другие. Ну-ка, предложите императору подписать отречение!
– Да, насчет скотины, – сказал Федоров. – Почему бы вам не выдрессировать собак… стаи этаких волкодавов…
– Не годится, – прервал его Изнов. – С таким зверьем собакам без людей не сдюжить, экха ведь почти с медведя. Да и как натаскивать? Нужны хотя бы чучела экх.
– Да, вы собачник, я и забыл.
– Идиотизм, махровый идиотизм, – хмуро проговорил Изнов. – Послушайте, Меркурий… Друг мой! Лучезарность!
– Спит, – сказал Федоров. – Удивляюсь, сколько он продержался. Крепкий мужик.
– Давайте перенесем его на диван.
– И накроем чем-нибудь. Надеюсь, он не отравился… Дышит хорошо. Идиотизм, вы говорите? Да нет, коллега, это хуже. Это рабовладельческое общество, где в первую очередь порабощается не тело, а дух. И это опасно не только для них самих, потому что порабощенный дух жаждет насадить свои законы везде, где их еще нет – из-за подсознательной зависти к тем, кто еще не порабощен.
– Вот так мы и доложим.
– Если удастся. Я отношусь к предупреждениям нашего друга серьезно.
– Я не менее. С утра надо будет как следует поразмыслить над проблемой связи. А сейчас – умираю, хочу спать. Спокойной ночи.
– И вам по возможности. Пусть все остается на столе до завтра. Итак, до утра?
– До утра.
Проспать до утра не удалось. Была, пожалуй, середина ночи, когда Меркурий разбудил их. В его глазах стыл ужас.
– Пропало! Все пропало! Зачем вы это сделали?
– Что? Не понимаю…
– Не столько вы, посол, но ведь вы позволили! Он напоил меня, и я наговорил… Великий Кодекс, чего я только не наговорил! Клянусь верой, я пропал – да и вы тоже. Но вас вышлют – и вы погибнете в пути, а мне обеспечена ферма или, того хуже, – лесные работы! Лучше уж прямо броситься в пасть экхе.
– Меркурий, дорогой, ну ладно, поболтали, с кем не бывает. Но не побежим же мы доносить на вас – и на себя заодно! Может быть, у вас так полагается, но мы придерживаемся своих обычаев.
– Не будьте ребенком. При чем тут вы? А роботы? Каждый из них записал до последнего слова все, что было здесь сказано. А прослушивание? Да я сам готовил всю сеть, знаю, куда засунут каждый «клоп»… Но ведь я был пьян, я отвык от такого состояния, и все вылетело из головы. Да, записано каждое слово. Будите вашего друга, предупредите его – пусть тоже готовится к неприятностям.
– Ерунда. Ну, свалите на нас, скажете – подпоили, или же – вы притворялись, хотели выяснить наши планы и цели…
– И вы хотите, чтобы Трибунал веры этим удовлетворился? Смешно! Не забывайте: я тридцать лет прожил на Терре. Уже по одному этому я – под вечным подозрением, хотя, клянусь верой и Ослепляющим, действовал там лишь в интересах Великой Империи. Но кто теперь поверит?
– Сейчас разбужу советника. Подумаем вместе.
Федоров проснулся сразу и понял все мгновенно.
– Вот идиот! – сказал он с досадой.
– Но я же был…
– Да не ты, Меркурий. Я. Я понимал, конечно, что вы не поскупились на микрофоны. Но решил, что ты отключил их, чтобы дать волю языку. Ты уверен, что сеть сработала?
– Я сам ее испытывал!
– Сколько сейчас? Ого, мы проспали три часа. В таком случае, коллега, почему мы еще здесь? Почему за нами не пришли?
– Потому что еще рано.
– А по ночам навещать у вас стесняются?
– Нет, конечно. Но запись до восьми утра ведется автоматически. И только тогда прослушивается, когда соответствующие Отцы веры являются в свои канцелярии.
– Тогда у нас еще бездна времени!
– К чему оно нам? Мы ничего не сможем ни придумать, ни предпринять. Мы – преступники против веры, и всякая попытка к сопротивлению…
– Ну, рыть себе могилу я не нанимался. Четыре с лишним часа – это много. Слушай… Нет ли у тебя укрытия? Какой-нибудь загородной виллы, что ли?
– На Синере есть города, фермы и леса. Ничего другого.
– И везде экхи? Весело живете. Гм… Ну а если… Ты упоминал о группах, объединяющихся против
