— Тидзо, иди сюда и сядь смирно! — сказал Вен, делая страшные глаза.
— Ой-ой-ой, раскомандовался! — весело откликнулась Тидзо, перебираясь через скамейку. Нянька, довольная жизнью в целом и своими воспитательными способностями в частности, радостно ретировалась в дальний угол к жаровне с чайником и загремела посудой.
— Чего? — тихо спросила Тидзо, подойдя. Вен показал глазами в сторону двери. Тидзо кивнула, они подождали немного и тихонько стали пробираться вдоль стеночки к выходу, задерживая дыхание и поминутно оглядываясь, чтобы напряжённо следить за широкой нянькиной спиной.
— Ах ты ж! — вскрикнула нянька, неудачно схватившись за горячие щипцы для угля. Тидзо дёрнулась и чуть не уронила стул. Вен сердито на неё зыркнул, но нянька не обернулась, и дверь не скрипнула, закрываясь за ними.
— Вон в том углу палка-тушилка! — страшным шёпотом сказала Тидзо, подпирая дверь.
— Какая палка?
— Ну, длинная такая, с колпачком на конце, свечи тушить. Тащи сюда!
Вен в три прыжка вернулся, продел палку в дверную ручку и довольно улыбнулся во все зубы.
Изнутри послышался шум, а после шума вопль:
— Ти-иидзо!
Они подхватились с места, как по команде, подгоняемые стуком изнутри в дверь, закрытую на палку- тушилку. И драпали через дом насквозь, до старой деревянной лестницы рядом с кухней. Лестница была ярко освещена из большого окна под крышей, а под скрипучими рассохшимися ступеньками стоял сумрак, тянуло сквозь него сквозняком, и свисали из щелей в досках ленточки света. Там дети остановились отдышаться.
— Это кошмар в переднике, а не нянька! — пожаловалась Тидзо.
— С ней смешнее, — не согласился Вен.
Тидзо хихикнула.
— А ты почему всё-таки без Хриссэ?
— Папа по делам куда-то пошёл. Мы вообще у деда были, который ол Кьет, бабушкин брат. Я не надолго, ближе к полудню папа за мной вернётся, и мы домой поедем, в Кааго.
— Ууу, — сказала Тидзо, опираясь о стенку. — Это чего ж такое, на пару часов всего приходить!
— Ну, что ж теперь, — рассудительно сказал Вен. — Папа спросил, как мне лучше: у деда — или к вам. У вас конечно веселей.
— Да, — мрачно сказала Тидзо. Потом оживилась: — Пойдём тогда быстрее, я тебе одну штуку покажу, мы как раз рядышком…
Она привела Вена в небольшую комнатку в конце коридора, почти сразу за кухней. Там не было ничего, голые кирпичные стены без шёлка или бумаги, и узкий дверной проём пустовал, и только в одном углу обрастал паутиной старый сундук. Тидзо подошла к одной стене и остановилась в паре шагов.
— Смотри: тут кирпичи так лежат, как будто была арка, а потом её заложили. Видишь?
Все стены были из местного красного кирпича, а 'как будто арка' — заложена светлым, более мелким и гладким, и выглядела поновей. Вен провёл пальцами по краю светлой кладки.
— И чего? — спросил он, оборачиваясь к Тидзо.
— А того! Там знаешь что, за стенкой?
— Знаю, — сказал Вен, подумав. — Там ваша кухня, кладовка за ней, где старые швабры валяются. И бумажные кульки с гнутыми вилками.
— Пфф! — возмущённо сказала Тидзо, возводя глаза к потолочным балкам. — А вот и нет! Не знаешь, так и не говори!
И замолчала, сложив руки на груди и глядя в другую стенку, без волшебных заложенных арок, зато с паутиной в углу над сундуком; в паутине висел длинноногий усохший паук.
— Ну так чего там? — спросил Вен, не дождавшись продолжения. Тидзо помолчала ещё немного для виду и начала, зловещим голосом:
— Там коридор, тёмный-тёмный. Совсем темно, хоть глаза не открывай. И он вот так вот влево идёт, идёт, а выходит наружу. И там снаружи трава выше головы. А под холмом дорога и река, а дальше село. А ещё дальше ничего нет, только холмы. И ещё скал немножко. И всего-всего много: и земляника, и орехи, и речка, чтобы купаться…
— Сойге, что ли? — спросил Вен с некоторым недоумением.
— А я откуда знаю? — удивилась Тидзо. — Я в Сойге не была. И вообще, у тебя в Сойге люди летать умеют?
Вен рассмеялся.
— Вот ещё! Где это они умеют?
— А вот за стенкой умеют! — торжествующе сказала Тидзо. — А ещё дальше там город большой- большой. И дома высокущие, как не знаю что! И улицы такие широкие, гладкие. И ещё чистые. Как дорожки в парке. И парки в городе прямо так, без ограды, посреди города. А ночью оно всё светится! А кашу там никто не ест, и босиком можно ходить. И слушаться там никого не надо!
Вен помолчал, оценивая перспективу.
— А ты откуда знаешь, что там?
— Ой-ой-ой. А что там ещё может быть?
Вен подумал, что, например, кладовка со старыми швабрами, но эта версия сильно проигрывала версии Тидзо в заманчивости. Тидзо, не видя явного несогласия, продолжила:
— А знаешь, как туда пройти?
— Как? — спросил Вен, потому что других реплик от него явно тут не ждали.
— Надо закрыть глаза, а руки вот так к бокам прижать и идти. Только нужно очень-очень знать, что пройти можно. Если хоть на чуточку сомневаешься — всё, кошмар, можешь не идти даже. Всё равно не получится.
Вен поглядел на стенку. Светлая кладка выглядела так же прочно и непроницаемо, как красная по сторонам от неё. Он почесал ухо, потрогал стенку пальцами. Кирпич был прохладным, шероховатым и оставлял ощущение мелкой пыли на пальцах.
— А у тебя уже получалось? — спросил Вен.
Тидзо замялась, отводя глаза.
— Ну… — сказала она, сдувая с лица волосы, — ну, не совсем. Но почти. Я уже совсем почти прошла, а потом вдруг испугалась и глаза открыла. А это уже всё, если глаза раньше времени откроешь — точно не пройти. Но сейчас точно получится. Вот увидишь. Только глаза раньше времени не открывать.
Вен подумал, морща брови.
— Сюда никто не ходит, тут прятаться хорошо, — сказала Тидзо, садясь на пол и скрещивая ноги по- дазарански. — А когда твой папа придёт, он догадается, где нас искать. Я его сюда водила.
Вен постоял ещё немного, потом решительно закрыл глаза и медленно, приставными шажками пошёл к стене, прижимая руки к бокам. Тидзо напряжённо следила. Вен шагнул ещё раз, ещё, потом вдруг замер и открыл глаза.
— Ну! — возмутилась Тидзо. — Ты чего!
Вен удивлённо смотрел на кирпичную кладку в шаге перед собой.
— Я… — он повернулся к Тидзо. — Я подумал, что уже прошёл…
— Ну вот, — сердито буркнула она. — Ну и ладно. Теперь моя очередь.
Тидзо вскочила, зажмурилась, опустила руки и быстро пошла вперёд, чтобы через четыре шага влипнуть в стену носом.
— Ай!
Она открыла глаза, хватаясь за нос. Вен смотрел обеспокоено, словно думая, кидаться ли на помощь и если да — то чем именно помогать.
— Это я случайно, — буркнула Тидзо. — Засомневалась.
Нос болел, и приходилось часто моргать из-за набегающих слёз. Но одно дело — плакать маме, чтобы она пожалела, и совсем другое — перед Веном, который и так вечно выпендривается, что он старший.
— У тебя кровь из носа, — сказал Вен.
Тидзо осторожно потрогала пальцами, шмыгнула носом и отвернулась.
