— Конечно.
— Что 'конечно'?
— Всё.
— Прекрати смеяться!
Но как тут можно не смеяться, когда она так забавно морщится и отворачивается, и волосы вечно выбиваются из причёски, и хочется шагнуть ближе и убрать прядку за ухо. Но тогда будет совсем уж бешеный взгляд исподлобья, и никаких больше посиделок наедине на балконе, тем более — в холодный зимний вечер. Она же вечно мёрзнет, просто невероятное что-то.
— Ну почему ты всегда смеёшься?
Шек рассмеялся опять.
— Не могу же я при тебе грустить!
— Пфф! — сердито выдохнула Зальяра и отвернулась.
Шек встал и подошёл к перилам. Летом за перилами очень романтично светлели четырёхлучевые жасминные звёзды и млел сладкий запах. Зимой там было темно. Шек повернулся обратно, опираясь о перила.
— Я уеду на днях, в Рикола, потом в Зангу, — сказал он. — Мне поручили одно важное дело, и было бы глупо отказываться.
Зальяра глянула быстро, и так же быстро отвернулась.
— Ну что ж… — сказала она, глядя мимо него в пол. — Ну, удачи. Раз такое дело. Это надолго?
— Будет война с Кадаром, — сказал Шек. — А после я вернусь и сделаю тебе предложение. Договорились?
— А?
Она так потешно удивлялась, во все глаза, даже рот приоткрыла; так что Шек снова едва не рассмеялся. Не рассмеялся, улыбнулся:
— Понимаешь, Заль, я тебя люблю.
Зальяра испытующе посмотрела на него, пожевала губу в задумчивости и спросила:
— Ты серьёзно?
— Серьёзней не бывает! — заверил он и осклабился в подтверждение.
— И что теперь? — почти потребовала Зальяра, не дождавшись продолжения. Шек пожал плечами.
— А что скажешь, — весело сказал он.
— Но ведь что-то должно поменяться!
— Не обязательно, — легкомысленно качнул головой офицер. — Я, конечно, надеялся, что ты кинешься мне на шею, обольёшь слезами умиления и скажешь, что годами этого ждала. Но раз уж ты не спешишь падать в мои объятья, на бегу роняя благоуханные одежды…
— Эшекоци!
Он послушно замолчал и даже перестал скалиться. Зальяра ещё раз придирчиво его разглядела, явно не считая, что Шеку ол Ройоме можно верить хоть в чём-то. Надулась, изображая строгость. Эшекоци вздохнул, вспрыгнул на перила балкона. Уселся, скрестив ноги, и почесал затылок. Зальяра выражение лица не меняла.
— Заль… — сказал он. — Понимаешь, я ж ничего не прошу. Я только предлагаю. Вот есть такой я, — он развёл руками, — и весь твой. Кроме той части, которая принадлежит Империи. Буду нужен — бери. Так что? Договорились?
Зальяра неловко повела плечами, кутаясь в плащ.
— Ну… Ну, договорились…
— Отлично! — обрадовался Шек. Улыбка снова не умещалась у него на лице. — Тогда я пойду. Счастливо!
Он спрыгнул с балкона и зашагал прочь. Зальяра окликнула его через несколько шагов, Шек обернулся.
— Ты… правда меня любишь? — недоверчиво спросила Зальяра, нагибаясь через перила.
— Конечно. Как же иначе, — сказал Шек и улыбнулся. Потом окончательно ушёл. Поднырнул под замёрзшую до звона голую ветку жасмина, быстро пересёк дворик и вышел из арки на улицу.
Ближе тебя у меня только я.
На город наползала ночь. Спокойно и уверенно, привычно растворяя дальние дома и подходя всё ближе. К вечеру похолодало, слякоть под ногами смёрзлась, и воздух стал морозно сух. Шек шёл в куртке нараспашку и улыбался. Дурацкое это адмиральство над несуществующим флотом оказалось совсем некстати. 'Ну какой из меня адмирал? Я в мореходстве ничего не понимаю!' — 'Значит, будешь быстро учиться', — отрезал тэрко. Вот и весь инструктаж. Впрочем, похоже было, что ол Баррейю Шек в роли адмирала тоже не особо радовал. Приказ явно с самого верху, и до Шека дошёл явно не без скандала. Адмирала у Империи не было, поскольку не было флота, а теперь вот будет, если ол Ройоме сумеет учиться достаточно быстро. Сомнительная честь, в любом случае. Логичней было бы во главе строящегося флота поставить, например, герцога Рикола, который на кораблях провёл полжизни. Вот уж кто столичному хлыщу точно не обрадуется, и попробуй докажи ещё, что не хлыщ, когда в мореходстве действительно ничего не соображаешь. Другое дело, что герцогу Рикола доверить весь имперский флот — смерти подобно. При тех антиимперских настроениях, что сейчас бурлят в Рикола…
Хотя всё это ерунда. Шек улыбнулся. Самое сложное позади, теперь можно и на моря. Флот так флот, разберёмся, где наша не пропадала!
А потом вернуться. И всё будет хорошо.
Шек обнаружил, что пока голова отвлеклась, ноги свернули к северным причалам, — и решил, что ноги приняли правильное решение. Побродить по пустым причалам, посидеть у воды… Уехать — и потом вернуться. И, может быть, по возвращении повезёт. Уж в чём точно можно не сомневаться — что повезёт больше, чем Киру с его ол Кайле. Шек хмыкнул невесело, вспоминая недавний разговор.
— Всё замечательно, идеал семейной жизни, — сказал тогда Кир, нехорошо усмехаясь. Потарабанил пальцами по столу и резко повернулся к Шеку. — Она Тидзо подсылает за мной шпионить!
— Жалеешь, что здесь не Дазаран? — спросил Шек, помолчав. Кир не понял, и пришлось уточнить:
— Ну, что женщины лезут в политику.
— А.
Кир махнул рукой.
— У нас всё то же. Здесь женщины тоже редко лезут в политику открыто. А неявно — думаешь, в Зегере сейчас правит Яренен? Веше, да благоволит ему Единый, сидит на золотом троне и царственно пускает слюни. Правит его старшая жена.
— Она хоть разумней Дадарача?
— Она верит в добрую волю нок Шоктена, — сказал Кир, брезгливо кривя рот. — В прогрессивное сотрудничество.
Кирой резко встал и зло прошёл по комнате.
— Нас заперли, Форбос принадлежит Кадару, и положение ещё хуже, чем при Дадараче. Кадарский канцлер поддержит нас, пока мы сидим в оазисах и не заримся на морские пути. Пока Малледжаат нок Шоктен монопольно скупает джереччел, специи и благовония по грабительским ценам. Я уж молчу о кедре и тканях…
Шек на ходу взлохматил волосы, отгоняя давешний разговор. Тот разговор был не единственным, они повторялись с вариациями не раз и не два, и Кирою не нужен был для них собеседник, разве что слушатель. Семейные неурядицы у него были прочно спутаны с карьерными, с политическими, и весь этот узел трещал зловеще и неприятно. Усиление Кадара не выгодно никому, это верно. Но главная беда в том, что Дазарану вообще нельзя было ввязываться в эту войну за острова, это очевидно и сейчас, и было очевидно заранее. Не только Кирою, но и в Зегере, и не только по преувеличенно сдержанным отчётам взбешённого посла. Ни Кадару, ни Дазарану война не была нужна. Она нужна была Империи и только Империи, и точно уж не вина Кироя, что Дадарач поверил не ему, а Реде.
Шек бездумно отшагнул к краю улицы, пропуская оголтелого всадника, мчащего куда-то, не разбирая
