вынужден дать приказ к отступлению Гус Орлонос, и его джуджи медленно отступали по лестницам вниз. Вскоре бой кипел внутри монастыря, и торжествующие крики душевников эхом носились по холодным коридорам. С помощью двух солдат Геронтий Огрызок взобрался повыше, используя их подставленные руки словно ступеньки. Осмотрелся, смачно выругался и велел начинать отход. Джуджи подались назад, часть из них выстроила настоящую стену из щитов, пока остальные, забросив за спины щиты, спускались по лестнице.
— Действуем, как оговаривалось! — выкрикнул командор. — Солдаты, за мной! Медленно, медленно… Эй, вы там, куда прете?! Косой, не зевай, гютферана ты кусок!!
Что-то заставило Зезва посмотреть вниз, на внутренний дворик. Увиденное заставило замереть на месте.
— Мирянин, что с тобой?! — прорычал отец Кондрат. — Отходим, отходим!! Что ты…
Достойный инок простонал, увидев, как в дворике, возле самой стены внутренней пристройки, испуганно храпит рыжий конь Толстик, а на его спине сидит Аинэ с Медвежонком на шее. Взгляд девушки метался по стене, она кого-то искала, и Зезва вдруг понял: Аинэ ищет его…
— Дура-девка! — взвыл Ныряльщик. — Я же сказал, уходи с группой Ореста… курвин корень!
И расталкивая карлов и людей, Зезва помчался вниз. Брат Кондрат двинулся следом. За их спинами несколько дюжих джуджей закрывали массивные дубовые двери, ведущие на стены. Опустили тяжелый брус, без сил облокотились о стены. Кашель, стонут раненые. И бодрый голос Геронтия:
— А ну, выше нос, солдаты Принципата! Ха?! Ты, давай вперед, выясни, что там Орлонос. Шевелись! Так, а ты куда?! А ну…
Зезва вылетел во дворик, встреченный радостным ржанием Толстика.
— Зезя! — так и подпрыгнул на руках Аинэ маленький мхец.
Зезва повернул голову, и похолодел. Фигуры на стенах. Элигерские лучники.
— Адюпти-и-и-и!
— Уходи!! — истошно заорал Ныряльщик, протягивая перед собой руки, словно мог помешать вражеским стрелкам, появившимся на захваченных стенах. — Аинэ…
Свист. Крики рощевиков. И Толстик, вставший на дыбы. Упитанный конь отпрянул так резко, что едва не свалил всадницу. Аинэ вцепилась в гриву, прижалась к спине коня. Рычит Медвежонок, а стрелы душевников тыкаются в замерзшую черную солому, которой устлана земля внутреннего дворика. Новый залп, и несчастный Толстик, окончательно обезумев от криков и шума, сбрасывает Аинэ на землю. Зезва зажмуривается, затем бежит к скрючившейся на земле девушке. Рощевики громко кричат, указывая на новую цель. Зезва мчится мимо Толстика, с силой бьет коня по крупу, и жеребец несется в сторону арки, где уже ждет бледный как смерть отец Севдин. Элигерцы бьют прямо по девушке, и, несмотря на поднявшийся ветер, стрелы несутся прямо на Аинэ. Все плывет перед глазами Ныряльщика, когда одна из стрел ударяет девушку в плечо. Брызжет кровь, Аинэ вскрикивает, дергается на земле, раскидывает руки.
— На стенах, я их матерей бревном шатал!!
Словно из-под земли вырастают отец Кондрат и джувские арбалетчики, которых встревоженный Заал отправил вслед за умчавшимся человеком.
— Пуск!! — хрипит Зезва, оборачиваясь. — Быстрее, бы…
Вражеских стрелков уже не меньше десятка.
— По мне, по мне стреляйте, гютфераны! — голос Зезвы тонет в свисте стрел. Крик. Ныряльщик подлетает к Аинэ. Щит, он не взял щит…
Самострелы джуджей щелкают, и два элигерца опрокидываются на спину, дико вереща и дрыгая ногами. Отец Кондрат несется через дворик, защищаясь сразу двумя щитами. Зезва прикрывает собой Аинэ, безумными глазами смотрит на сидящего рядом отца Севдина. Как он очутился здесь?!
— Дядя! — шепчет Аинэ. Отец Севдин улыбается и медленно заваливается на бок. Две стрелы торчат из его бока, сочится кровь, а взмокший материал рясы мнется и пачкается соломенной гнилью и черной снеговой жижей. Еще один элигерский лучник, коротко взвыв, летит вниз и с лязгом падает совсем рядом. Громко рычит Медвежонок, а отец Кондрат горестно зовет своего друга Севдина. Но печать смерти уже лежит на добром лице инока. Элигерцы прячутся, джувские стрелки призывают «глупых человеков» бежать под защиту стен и коридоров. Зезва коротко свистит, и Толстик, виновато храпя, скачет к хозяину. Брат Кондрат поворачивает голову и вскрикивает: во внутренний дворик хлынули усталые воины Геронтия. Командор задерживает взгляд на неподвижном теле Севдина и коротко велит отступать через коридоры. Бросает через плечо:
— Стены в руках противника. Поторопитесь.
Зезва наклоняется над Аинэ. Девушка стонет, порываясь ползти к телу дяди. Но Ныряльщик не пускает, мучительно стараясь одновременно держать девушку и в то же время не причинить боли. Но Аинэ все равно теряет сознание теряет сознание.
— Отче! — кричит Зезва, оттаскивая Аинэ к стене. Мхеценыш громко урчит, крепко держась за шею девушки.
— Я тут, сын мой… Так… ах, Дейла, доченька…
Кусая губы, Зезва смотрит, как брат Кондрат, беззвучно прошептав молитву, берется за древко стрелы. Резко дергает. Зезва дрожит. Медвежонок устроился у головы Аинэ и гладит девушку по щеке, что- то нестройно рыча.
— Чач! — кричит отец Кондрат, отбрасывая стрелу. — Не зевай, мирянин, ну?! Кусок ткани, быстрее!! Ты, достойный джуджа, помоги, будь добр! Не отворачивайся, девушка ранена, сейчас не до приличий… Зезва, что стоишь как столб?! Держи вот тут, ну?! Шевелись, грешник!! Забери ребенка!
Но маленький мхец свирепо оскалился, взглянул исподлобья так недобро, что достойный инок махнул рукой. Медвежонок победно заурчал и снова прижался к щеке Аинэ.
Словно во сне, Зезва смотрел, как брат Кондрат разрывает пропитанную кровью ткань на груди Аинэ. Девичья грудь, вся в крови, рваная рана. Смертельная бледность на лице Аинэ. Зезва сжимает рукоять меча. Подбежавший Заал Косой помогает отцу Кондрату перевернуть Аинэ на бок. Тревожно ропщут арбалетчики, не сводя глаз со стен. Заал Косой склонился над девушкой, кривится от сочувствия.
— Нужно спешить, человеки. Слышите?
Гул и грохот — это душевники бьют чем-то тяжелым по запертым дверям. Значит, стены в их руках, думает Зезва.
Брат Кондрат умело завязал последний узелок, затем наклонился над Аинэ, поцеловал девушку в лоб. Прошептал:
— О, великий Ормаз, помоги, прошу тебя…
И тут же рявкнул, сверкнул глазами:
— А, ну, рыцарь, помоги!
Зезва встрепенулся, взял Аинэ на руки, коротко свистнул. Толстик подошел к хозяину, тревожно храпя. Трещат двери. Джуджи скалятся, они выстроились двумя шеренгами, прижимаясь к стенам.
— Заал, — кричит Геронтий, не сводя глаз с дверей, — где Орлонос?
Косой не успевает ответить. Двери летят с петель, грохаясь о землю, и во дворик врываются элигерские солдаты. Их встречает дружный рев: «Чувства-а-а-!» Командор Геронтий Огрызок несется вперед, похожий на ощетинившийся железный шар. За ним идет бледный Заал Косой. Мгновение, и в руках Заала появляется древко знамени — на белом стяге свирепый ястреб мчится вниз, выпустив когти. Несколько десятков джуджей испускают очередной боевой клич, и Геронтий увлекает карлов в атаку, подняв над головой окровавленный топор.
— Солдаты Принципата, боги смотрят! Так сделаем же так, чтобы им не стало стыдно!! За мной, чувства и на-най!!
— На соль!! — ревут джуджи, бросаясь вперед.
Зезва бьет ладонью по испуганному Толстику, встречается глазами с отцом Кондратом. Инок стонет, и, не говоря ни слова, взбирается на жеребца, прижимая к груди бесчувственную девушку.
— Сынок… — слышит Зезва зов отца Кондрата. Толстик горестно ржет, но рука монаха направляет его под арку, и несчастный конь послушно мчится во второй внутренний дворик, чтобы через несколько мгновений нырнуть в темный проем подземелья. Там уже не находят себе места испуганные монахи. Едва
