тюремной охраны со связкой ключей. Его только что оторвали от разглядывания картинок в мужском журнале. Усач недовольно взглянул на стоявшего ближе к двери Порося. Недовольство сменилось растерянностью, он несколько секунд, не отрываясь, смотрел на незваного гостя, потом крепко зажмурился, тряхнул головой и снова открыл глаза:
— Товарищ генерал?.. — протянул он изумлённо… Перевел взгляд на капитана… Повёл головой… — А где суточники? — тюремщик совсем растерялся.
Хрыщ выхватил из-за пояса «ТТ» и всадил сержанту пулю между глаз. Милицейский пикнул и завалился.
— Идём!
Парочка проскользнула внутрь, прикрыв за собой железную дверь, и быстро двинулась к небольшому одноэтажному зданию изолятора в глубине двора.
— Говорил я тебе, не цепляй генеральские погоны, — молвил Хрыщ. — Всё равно никто не поверит.
— Но ведь покойник, вроде, поверил, — Порось оглянулся.
— Сомневаюсь.
— Почему?
— Рожа у тебя… — Хрыщ приостановился, хихикнул, двинулся дальше.
— Какая, интересно, у меня рожа?! — Порось схватил приятеля за рукав.
Хрыщ снова остановился, оглядел предмет диалога:
— От папаши-ритора.
— Что ты хочешь этим сказать?!
— Я хочу сказать… — Хрыщ не успел закончить, из здания выскочили два охранника с автоматами. Выстрелить не успели.
Порось мгновенно снял с плеча «Калашников» и открыл огонь. Хрыщ поддержал напарника пистолетными выстрелами. Люди упали.
— Вперёд! — скомандовал Хрыщ.
Бесы заскочили в здание. В коридорчике было три двери, ведущие в кабинеты.
В первом сидел майор с вислыми усами и в наушниках. Он, видимо, слушал музыку, выбивая пальцами дробь по столу. Порось всадил ему очередь в грудь, майор зарылся в стол лицом под заключительные аккорды какой-то жизнеутверждающей мелодии.
Во втором кабинете находились молодая женщина в белом халате (наверное, тюремный медик) и бородатый старший лейтенант с красным испитым лицом. Женщина стояла у окна, в профиль к двери. Офицер ей что-то быстро говорил, держа в руке табельный пистолет. Он успел обернуться на звук распахивающейся двери и даже попытался оказать сопротивление, направив на ворвавшихся оружие. Две пули Хрыща, впившиеся в живот, не дали свершиться этому акту героизма. Медик закричала.
— Замолкни, сука! — прошипел Хрыщ и разрядил в женщину последние три патрона. Привычным движением выщелкнул обойму и вставил новую.
Порось толкнул последнюю дверь, она оказалась заперта. Короткой очередью он высадил замок, и вдруг из кабинета через дверь вылетело три пули. Одна увязла в плече беса.
— Ах ты, тварь! — вскрикнул Порось, пинком открывая дверь.
У стола, с пистолетом в руке, стоял пожилой подполковник, и взволнованно говорил в трубку телефона:
— Нападение на СИЗО, есть жертвы… — Снова выстрелил.
В ответ бес полоснул очередью, офицер глухо вскрикнул и завалился на пол. Порось приставил к его уху автомат и надавил на курок. На стены брызнули мозги.
Хрыщ тем временем расправился ещё с двумя охранниками, пытавшимися оказать сопротивление у стола дежурных. Из комнаты отдыха по нему открыли беспорядочную стрельбу из автоматов. Хрыщ припал к стене, вытащил из кармана гранату и, сдёрнув чеку, закинул её в комнату отдыха. Раздался мощный взрыв, тюрьму тряхнуло, с потолка посыпалась штукатурка.
Порось выскочил из кабинета подполковника и, пробежав несколько метров, очутился рядом с напарником.
— Где он сидит?! — спросил Хрыщ.
— Откуда я знаю? — возмутился Пороська.
— Ты что, всех замочил?
— Да, а ты? — Порось заглянул в комнату отдыха. Среди разгрома лежали два тела.
— Пришлось!.. Что же делать? — Хрыщ метнулся к столу, схватил лежащие бумаги. — Иди, прочти, где его камера.
Порось подошёл, искоса глянул, пожал плечами:
— Я не умею читать по-русски.
— Чёрт, я тоже!
В дальнем конце коридора послышался приглушенный стук.
Хрыщ огляделся, заметил узкую дверь салатового цвета с характерным изображением перевернутого треугольника.
— Подожди-ка, — он отложил бумаги, подошёл к туалету, ворвался внутрь.
Зажавшись в угол, у унитаза, сидел на корточках мальчишка лет 10-ти, очень упитанный.
— Ты кто, пацан? — спросил бес.
— Ва-а-ся, сын Татья-ны Па-авло-вны, — открыл рот мальчик. — Не убивай-айте меня-a, я-a ещё ма- алень-кий…
В туалет влетел Пороська:
— Свидетель! — радостно завопил он, поднимая автомат.
— Какой, на хрен, свидетель! Идиот! — Хрыщ стукнул по руке подельника. — Или, полагаешь, тебя будут разыскивать в преисподней?
— Ну, так всегда говорят, — оправдывался Порось, скидывая китель.
Он оторвал рукав рубахи, осмотрел раненую руку, когтями залез в зияющее на плече отверстие, вытащил пулю и подул на дырку. Она стала затягиваться на глазах.
Вася наблюдал за происходящим, открыв рот.
— Ты читать умеешь? — склонился над Василием Хрыщ.
— Да-а, не убива-а-айте, я ещё ма-а… — опомнившись, снова заголосил мальчишка.
— Маленький, — нетерпеливо перебил бес. — Слушай, пацан, нам нужно узнать, в какой камере сидит один человек. Прочти в бумагах на столе, сделаешь — будешь жить.
— А вы не врё-ёте? — заголосил малолетка.
— Нет, вставай, — Хрыщ протянул руку.
— Я зде-есь лучше посижу-у, — тянул сын Татьяны Павловны.
Порось закончил возиться с ранением, натянул китель и предложил:
— Давай его застрелим, Хрыщ, и осмотрим все камеры подряд. Их здесь всего штук одиннадцать.
Хрыщ выпрямился:
— Тоже мысль, — одобрил он.
— А вы говорите, кто вам нужен, я знаю зэков, — уже другим, нормальным голосом сказал Вася.
— Заткнись! — бросил Хрыщ. — Мы решаем, как нам поступить. — Постой, ты, правда, знаешь всех? — опомнился бес.
— Конечно, я же сын Татьяны Павловны, — прогудел парнишка, вытирая слёзы.
— Кто такая Татьяна Павловна? — заинтересовался Порось.
— Какая, на хрен, разница?! — раздражённо произнёс Хрыщ. — Пацан, нам нужен Сидоркин.
— Это Санька, что ли? — глянул исподлобья Вася.
— Да! Где он сидит, в какой камере? — воскликнул Хрыщ.
— А вы честно обещаете сохранить мне жизнь? — нагло полюбопытствовал юнец.
— Не заговаривай зубы, сопляк! — прорычал Порось. — Время тянешь, маленький ублюдок?! — Он
