дверь мимо меня. Не теряя достоинства. Решил, видимо, не скандалить лишний раз. Я рявкнула ему вслед:
— Это у тебя там что-то заклинило! 'Не ори', да 'не ори'. Слов других не знаешь?
Он не удостоил меня ответом.
Я села на постель рядом со Стуро. Ненаглядный мой хрипло дышал, постанывал, но сердце уже не колотилось так ужасающе. Остро пахло потом, воротник рубахи и волосы промокли. Колдун успел снять повязку — я увидела кривой безобразный шрам на щеке, между челюстью и ухом. Будто раскаленную подкову приложили. Памятка от господина Ульганара. Трупоед чуть было не загрыз вампира. Кому расскажешь…
Колдун с Радварой вернулись. Бабка тут же забилась в угол. Колдун сказал:
— Там твои собаки. Они мне не доверяют.
Правильно делают. Я взяла свет и отправилась сказать собакам, чтобы не волновались и ждали внизу. Все равно скоро объявится Маукабра и мне придется с ними распрощаться.
Я думала, за время моего отсутствия колдун и Радвара поговорят, и, глядишь, до чего-нибудь договорятся. Какое! Радвара кукожилась, колдун возился с жаровней и делал вид, что никакой бабки на свете не существует.
Я тихо села рядом со Стуро. Взяла его мокрую руку. Он непроизвольно стиснул пальцы — и я ахнула от боли. Дернулась — если бы не скользкий пот, вряд ли бы освободилась.
— Не трогай парня, а?! — раздраженно бросил колдун.
Раскомандовался тут. Я отвернулась.
Он нужен нам со Стуро. Обещал помочь, а такими союзниками не разбрасываются. Придется терпеть. Я буду терпеть, сколько потребуется. И какое дело нам до причин, которые вынудили его дать сие обещание? Нет нам дела до тех причин. Цель оправдывает средства. Всю жизнь терпеть не могла, когда так говорили.
Эта цель оправдывает.
Господи, покарай меня, если я не права!
Тягостное молчание. Колдун устроился на полу перед жаровней и дымил трубкой. Тоже мне, лекарь, портит воздух в тесном помещении… У Ирги курево пахло как-то попристойней, что ли…
Потом колдун вскинул голову, вглядывась в темный угол пустыми глазами — вроде как прислушиваясь. Задавил огонек в трубке пальцем, поднялся и быстро выскользнул из комнаты. Наверное, Маукабра его позвала. На удивление быстро она обернулась.
Отсутствовал колдун недолго. А когда вошел, сразу стало понятно, что там, снаружи, что-то произошло. Надменные черты его неожиданно смягчились, сгладились углы и грани… и глаза потемнели, и появилось в них сомнение какое-то… неуверенность… виноватость…
Он косо взглянул на меня, явно желая, чтобы я отвернулась или провалилась. Затем вздохнул, повернулся к Радваре, опустился перед ней на пол. И спрятал лицо в коленях ее, в складках грубой домотканной юбки, украшенной выцветшей вышивкой. И старуха замерла на мгновение, а потом, с надрывным вздохом, ткнулась лбом в рыжий колдунский затылок.
Очень трогательно. Из темной щели коридора в комнату бесшумно втекло стеклянисто поблескивающее, словно земляное масло, длинное тело Маукабры. Треугольная пасть улыбнулась, полоснув воздух раздвоенной лентой языка. Раскосые сияющие очи сощурились.
Все в порядке. Герен и Летери там, где им быть положено. Дражайшему симбионту всыпали, чтоб не выпендривался. Что с парнем? Ага, понятно. Пусть пока спит. А ты, смешная девчонка, ты готова в путь?
Это все пришло мне в голову, пока я неотрывно смотрела в солнечное золото глаз, в вертикальные прорези змеиных зрачков. Это была не безмолвная речь, не телепатическое проникновение, как я его понимала… Нет, это было просто понимание. Мне и доказательств никаких не требовалось, чтобы с уверенностью сказать — да, эта черная драконообразная тварь думает именно так.
И черная драконообразная тварь, проходя мимо меня, снова заглянула мне в лицо, улыбнулась и кивнула. И подмигнула заговорщицки — честное слово!
Эрвел Треверр
Дверь распахнулась.
— А здесь что? — всунулся мрачный долговязый 'хват'. — Ага. Треверры?
— Треверры, — кивнул я.
— Капеллан?
— Капеллан, сын мой, — подтвердил отец Дилментир.
— А это что за хари?
— Телохранители господина Эрвела, — бодро отрапортовал 'короткий поводок', Улендировы 'братцы- ножички'. — По распоряжению господина Мельхиора.
— Ага, — мрачный 'хват' смерил их скептическим взглядом. — Ладно. Стойте пока. Полушка, Косой, смените их с утреца.
— Старший! — донеслось из коридора, — Еще гирота нашли. Повариха тутошняя. Гнать?
— Бар-рдак, — прорычал мрачный, развернулся и гаркнул:- Инструкцию забыл?!
— А поварят?
— Рыло, займись-ка прочисткой ты. У Сапожка мозги всмятку.
— Да, командир, — топот по коридору.
— Вам, господа Треверры, из комнаты выходить не рекомендуется, — обратился долговязый к нам, — Ужин принесут, ночные вазы — тоже. С вас двоих, если что не так, головы сниму, ясно?
— Ясно, командир, — хором ответили 'братцы-ножички', мрачный еще раз кивнул и вышел.
— Старший! На стены — только своих, или этих, мешков из городской тоже можно?
— Бар-рдак. Мешков в подземный ход запихай. С луками. И десятку Зануды им для поддержки штанов.
— Старший…
Голоса удалились. Один из телохранителей прикрыл дверь поплотнее. Я поглядел на отца Дилментира, на Рейгреда.
Слава Богу. Улендировы телохранители куда лучше, чем 'хваты'. Улендировы телохранители сейчас из кожи вон лезут, чтобы хоть как-то отмыться перед дедом. А 'хватам' только удобнее, не нужно тратить своих людей на пост у комнаты, где собрали остатки Треверров. Однако утром их сменят именно 'хваты'. Ладно, утром будет утро, утром будет смена охраны, утром будет казнь. Казнь тоже будет утром. А сейчас нам надо попасть на голубятню. Обязательно надо попасть на голубятню, потому что Мотыль должен прилететь в Треверргар. Ведь ты, обещавший Летери, что его отец останется в живых, ты наверняка придумаешь что- нибудь, ты же игрок, черт побери, и ты обещал. Ты придумал, как вытащить Альсарену, ты вытащишь и Имори… Не знаю, почему я так уверен, что ты всерьез дал свое 'слово Эдаваргона'… Конечно, сам ты не станешь участвовать, но помочь советом… И в конце концов, мы сможем обойтись и без тебя.
Между прочим, я знаю, как нам попасть на голубятню. Только…
— Отец Дилментир, пожалуйста, — я нагнулся к уху старого священника, — посмотрите в коридоре, не стоят ли 'хваты'.
Он молча кивнул и поднялся. Я высунулся за ним следом и обратился к нашим телохранителям:
— Ребята, выпейте со мной, за упокой Треверров.
— Так это… — один из них засомневался, второй его одернул:
— Само собой, молодой господин. Помянем господина Амандена, господина Улендира, остальных… Пойдем.
— А эти… ну, 'хваты'…
— Да не трусь ты, — поморщился и пропихнул напарника в нашу комнату.
Рейгред сидел у стола, стиснув руки в коленях. Он, по-моему, понял, что я собираюсь сделать.
