защитить не смог? Что попался в ловушку, потому что меня поманили тем, что обещала мне ты? В одном Агнес права: меня ослепило желание быть в постели с сидхе, ослепило настолько, что я позволил этой благой меня связать. Настолько, что я поверил, будто она очарована моими щупальцами и одновременно их боится. – Он качнул головой. – Я царь воинства, и даже у связанного, у меня должно было хватить магии уберечь себя.
Он отпустил меня, шагнул прочь.
– Благие владеют магией, нам недоступной, – сказал Холод.
– У слуа есть магия, о которой благие и не мечтали, – возразила я. Я тронула Шолто за руку: он вздрогнул, но руку не отдернул. Я сжала его руку, и мне вдруг так захотелось обнять его, попытаться избавить его от этой боли. Я уткнулась лбом в его голую руку. Горло у меня сдавило слезами, и я расплакалась. Расплакалась неудержимо.
Он немного отстранился – посмотреть мне в лицо.
– Плачешь из-за меня – почему?
Не сразу, но я выговорила:
– Ты прекрасен, Шолто, ты правда прекрасен – нельзя, чтобы из-за них ты решил, что это не так!
– Теперь-то прекрасен, когда все отрезали! – заворчала Сегна, протискиваясь между дядьями Шолто.
Я мотнула головой.
– Ты помешала нам в Лос-Анджелесе. Ты видела, что я с ним делала, – стала бы я таким заниматься, если б не считала его красивым?
– Все, что я о той ночи помню, белое мясцо, это что ты убила мою сестру.
Я и правда убила, хоть и случайно. Той ночью, к собственному ужасу, я хлестнула каргу магией – я сама не знала, что так могу. Тогда впервые проявилась моя рука плоти. Сила кошмарная: способность вывернуть наизнанку живое существо и оставить так жить. Жить – непредставимо, невообразимо жить, когда рот погребен внутри кома плоти и все же кричит. Мне пришлось на мелкие кусочки порубить ту каргу магическим клинком, чтобы наконец прекратить ее агонию.
Не знаю, какая тень легла мне на лицо, но Шолто потянулся ко мне. Потянулся обнять и утешить, и Сегна не вынесла. Она разметала охранников в стороны, словно буря – пучки соломы. И с ревом бросилась на меня.
За спиной у меня и перед лицом мгновенно вскинулись руки. Все стражи среагировали одновременно, но Шолто был ближе всех. Он закрыл меня собой, и бритвенные когти Сегны располосовали его, не мою белую кожу. Он принял на себя почти весь удар, но даже той малости, что осталась, хватило, чтобы отбросить меня назад. Рука у меня онемела от плеча до локтя – но не болела, я ее просто не чувствовала.
Шолто толкнул меня в руки Дойлу, разворачиваясь к карге. Движение было настолько быстрым, что Сегна не успела среагировать, неловко отшатнулась в сторону озера. Смазанным от скорости белым пятном мелькнула здоровая рука Шолто – и карга упала за край обрыва. На миг она словно повисла в воздухе, плащ взметнулся крыльями, открывая почти нагое тело, – и она рухнула вниз.
Глава 12
Она лежала у самой кромки воды, насаженная на гребенку острых костей, проткнувших ее от горла до живота. Лежала обездвиженная, истекала кровью – точно рыба, пойманная на чудовищный крючок.
Наверное, охранники Шолто думали, что она просто встанет, снимется с шипастого позвоночника давно мертвой твари. Агнес беспокоилась меньше всех.
– Давай, Сегна, поднимайся! – нетерпеливо крикнула она.
Сегна лежала, и кровь текла все быстрей. Карга раскинула ноги, отчаянно пытаясь освободиться, и все интимные места оказались на виду. Карги носят кожаные ремни, на которые вешают мечи и сумки, а сверх того – один только плащ. Тело у Сегны было и крупнее человеческого, и суше – какая-то недокормленная великанша.
Глаза у нее стали огромными, на лице читался ужас. Вставать она явно не собиралась. Я смертная, и порой я раньше понимаю, что дело плохо, – потому что на животном уровне допускаю такую возможность. Бессмертные или почти бессмертные существа не осознают, что с ними тоже может случиться беда.
– Ивар, Файф, ступайте за ней.
– Со всем почтением, ваше величество, – сказал Файф, – лучше бы нам остаться, а Агнес пойти.
Шолто хотел спорить, но Ивар присоединился к брату:
– Мы не рискнем оставить Агнес с тобой одну. У принцессы есть ее стражи, а у тебя другой защиты нет.
– Агнес ничего мне не сделает, – возразил Шолто. Но взгляд его не отрывался от Сегны – кажется, он наконец понял, насколько худо все может обернуться.
– Мы твои телохранители и родственники. Мы предадим и тот, и другой долг, если оставим тебя сейчас с Агнес, – просвистел Ивар своим птичьим голосом. От летунов ждешь, что голос у них будет противный, шипящий, – но у Ивара голос был как у певчей птицы или, точнее, как у певчей птицы, если бы она могла говорить по-человечески. Так говорят многие ночные летуны.
– Сегна – карга, – сказала Агнес. – Не могут ее убить простые кости.
– Я накололся на такую простую кость, попав в ваш сад. – Аблойк показал ей замотанную тряпкой руку: кровь почти полностью пропитала повязку.
– Там в костях осталась старая магия, – сказал Дойл. – Кое-кто из владельцев тех скелетов, пока их не приструнили ваши прежние цари, охотился на сидхе – и на слуа тоже.
– Не хватало, чтоб ты мне о моем собственном народе рассказывал, – фыркнула Агнес.
– Я помню время, когда Черная Агнес не называла себя слуа, – тихо сказал Рис.
Карга смерила его взглядом.
– А я помню время, когда ты звался по-другому, белый рыцарь. – Она плюнула в его сторону. – Оба мы пали – и низко пали.
– Пойди с Иваром, Агнес. Посмотри, что с твоей сестрой, – сказал Шолто.
Карга уставилась на него.
– Ты мне не доверяешь?
– Когда-то вам троим я верил больше всех на свете, но вы пролили мою кровь раньше, чем до меня добрались благие. Вы первые нанесли мне рану.
– Потому что ты собрался изменить нам с этой белокожей шлюхой!
– Или я твой царь, Агнес, или нет. Ты мне или повинуешься, или нет. Так что иди с Иваром и помоги Сегне, или я решу, что ты бросаешь мне вызов.
– Ты тяжко ранен, Шолто, – сказала карга. – С такой раной ты меня не победишь.
– Дело не в победе, Агнес, дело во власти. Или ты признаешь меня царем, или нет. Если признаешь – повинуйся.
– Не надо так, Шолто, – прошептала она.
– Ты учила меня быть царем, Агнес. Ты говорила, что если я не заставлю слуа трепетать передо мной, то долго царем не останусь.
– Я не думала…
– Иди с Иваром, или все между нами кончено.
Она потянулась – как будто погладить его по волосам. Шолто отдернулся и крикнул:
– Иди, иди сейчас же, или кончится бедой!
Файф отбросил плащ за плечи, руки легли на рукоятки мечей с обеих сторон. Он готов был выхватить клинки в любую секунду.
Агнес посмотрела на Шолто еще раз – скорее с отчаянием, чем со злостью. И полезла за Иваром по обрыву, когтями зарываясь в землю, чтобы не слететь на торчащие внизу кости.
Ивар уже брел по пояс в воде – а значит, озеро было глубже, чем казалось на вид. Ему пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться рукой до сердца Сегны между двумя повисшими мешками грудей. Потом он повернул к Шолто безгубое недооформленное лицо, и ничего хорошего его взгляд не обещал.
Агнес была выше Ивара и по воде прошла легче – ей глубина была всего по бедра. Она добрела до подруги, дотронулась – и испустила вопль отчаяния.
