«европоцентризма», провозгласив принципиальную равноценность всех образующих мировую цивилизацию культур. Мне кажется, что понятие «европоцентризм» существенно для понимания сегодняшней проблемы идеологической нетерпимости.
Одна из форм нетерпимости, как это ни странно, проявляется в самой Европе и особенно в США — нетерпимость к инакомыслию, нетерпимость к тому, что называется «политически некорректные выступления». Я уже писал по этому поводу — в статье о диктатуре политкорректности. Так вот, политическая корректность требует признания как общепринятого факта тезиса о западном стандарте демократии, как о непременном условии развития нации. Я со всей ответственностью хочу с этим не согласиться. То есть, возможно, эта концепция и справедлива, но ведь есть еще и временной фактор. Историю сложно ускорить, но людям свойственно нетерпение.
Западные требования ко всему миру о немедленном и обязательном принятии своих ценностей — отношении к демократии, правам человека, свободе печати и прочее — являются выражением того самого нетерпения, которым был обуреваем Владимир Ленин. Я бы назвал это
Под «историческим нетерпением» я понимаю состояние, при котором кажущиеся прогрессивными идеи и реформы насильственно продвигаются в среду, не готовую к восприятию этих идей. Сдается, что Запад не в состоянии осознать явную истину, что ценности в различных культурах изменяются с разной скоростью, что многие страны и культуры находятся в неодинаковых временных отрезках.
Толерантность в Европе — результат длительного болезненного процесса, многих десятков лет войн и реформаторства. И невозможно этот принцип насильно «пересадить» на другие культуры.
Терпимость на Западе возникла гораздо позже, чем в других цивилизациях. Я могу назвать буддизм, индуизм, конфуцианство как образцы глубочайшего терпения и толерантности. Но западная толерантность возникла только в середине второго тысячелетия, когда европейская буржуазия под воздействием религиозных войн в итоге завоевала политическую независимость, ограничила власть короля, добилась свободы для вероисповедания протестантизма, в конце концов, обрела то, что мы называем правосознанием, которое порождает толерантность. Но это произошло в результате жестоких войн, в горниле которых и «закалялась» идеология буржуазии.
Проблемы толерантности стали особенно насущными, когда обострился международный терроризм. Задумаемся, почему нет терроризма в Индии и Китае? Ответ прост — они никому не навязывают своей политической системы и своего образа мыслей. Выходит, конфликт цивилизаций происходит только в регионе монотеистических цивилизаций: читай — христианства, ислама и иудаизма. Из этого следует вывод, что в основе каждой психологии и культуры лежит религия.
Сегодня развитие мирового политического порядка вращается между двумя тенденциями. Первая — западная идея свободного рынка, демократизация всех процессов, личная свобода граждан, права человека и т. д. Этой концепции свойственно утверждение, что политика может изменить и определить культуру. Ей противостоит другая, можно сказать, более консервативная концепция, утверждающая, что культура, в конечном счете, определяет политику, и все попытки насадить принципы, не выработанные в истории страны, обречены на провал.
Историческим нетерпением болели многие государственные деятели: Ленин, Троцкий, Сталин, Мао — их деяния не раз приводили к катастрофам глобального порядка. Забавно, что в ряды этих профессиональных революционеров затесался новый большевик — президент США Джордж Буш.
Источники и суть современной нетерпимости
Западный путь развития никогда не был и не будет общим путем для 95% населения Земли.
В Санкт-Петербурге прошла международная конференция «Взаимодействие культур и цивилизаций: диалог или конфликт? Поиск стратегии согласия в третьем тысячелетии». Среди гостей конференции — знаменитые деятели культуры, ученые из разных стран мира. С докладами выступили директор института Всеобщей истории РАН академик Александр Чубарьян, принц Иордании Эль Хасан бин Талал и ваш покорный слуга…
Русским людям хорошо известно понятие «коммуналка» — печальный пережиток большевистской системы. Когда в 30-х годах в Америке стали переводить книги Зощенко, один американский критик назвал писателя «русским Кафкой, фантастом и антиутопистом», который «гениально выдумал коммунальные жилища, где проживают разом множество семей». Это яркий пример того, что Запад не в состоянии понять русскую ментальность. Западному человеку и в голову не может прийти, что это не антиутопия в духе Оруэлла, а
Принудительно вселенные в тесные стены одной квартиры, самые разные люди жили рядом, вырабатывая в себе «вынужденную толерантность». Если кто-то из соседей выезжал или умирал, яростная борьба за свободную комнату начиналась не на жизнь, а на смерть. Когда рухнула советская система, такая же «вынужденная толерантность» взорвалась накопленным национализмом и нетерпимостью.
Со стремительным развитием СМИ и Интернета уже весь мир превратился в очень большую коммунальную квартиру, в которой все вынуждены друг друга терпеть. Человечество по- прежнему раздираемо конфликтами — мы постоянно видим ужасающие примеры нетерпимости, ненависти, насилия. Снова и снова на бесконечных форумах и конференциях — без особого толка — обсуждается вопрос: где же эта толерантность? Но прежде, чем говорить о толерантности, попытаемся понять, что такое нетерпимость.
Нетерпимость проявлялась на протяжении всей истории человечества. В XX веке произошло несколько важных геополитических событий, которые пробуждали у человечества надежды на лучшую жизнь. Однако надежды эти — одна задругой — обернулись серьезными разочарованиями и в результате послужили толчками для эскалации современной нетерпимости.
Вторая мировая война была во многом определяющей дальнейшее развитие мира.
Здесь я хотел бы процитировать президента Чехии Вацлава Клауса, который анализирует процесс, начавшийся после Второй мировой войны в Европе:
Вацлав Клаус очень точно подмечает тенденцию Запада строить свою политику на отрицании национальных особенностей и насильственном утверждении так называемых «общечеловеческих» ценностей, которые сами по себе хороши только на бумаге.
