полноценного разделения властей, нет независимого и компетентного суда, нет свободной и ответственной прессы, нет открытости и прозрачности правительства. Более того, в России сегодня не может быть демократии, потому что для того, чтобы иметь все вышеперечисленное, Россия нуждается в уважающем закон народе, независимой и самостоятельной буржуазии, состоятельном среднем классе, обладающей высокой корпоративной культурой журналистике и многом другом. И раньше, чем появится второе, первое не сложится. Так почему же все уперлось в невозможность изменения Конституции в вопросе о третьем президентском сроке? Возникает вопрос: не слишком ли велика цена, которую надо заплатить за политическое ханжество?
Столичная лихорадка — болезнь заразная
…Им овладело беспокойство,
Охота к перемене мест
(Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест).
С 1 января 2008 года Конституционный суд переселится в Санкт-Петербург…
По сообщениям СМИ
Россиянами овладела страсть к перемене столицы. Губернаторы и просто авантюристы задвигали ее по карте Родины с невиданным доселе энтузиазмом. Публика почувствовала вкус к дискуссии. Первой жертвой этой активности пал Конституционный суд. Можно ли перенести Конституционный суд в Санкт-Петербург? В принципе, можно и дальше. Но зачем?
Именно последний вопрос, как в узком, так и в широком смысле слова, представляет наибольший интерес: зачем двигать суды, которые и так на ладан дышат, и зачем вообще нужен весь этот спектакль с переменой мест?
Ничто так не объединяет политиков, как либеральная глупость. В переезде служителей Фемиды в Северную Пальмиру проявление демократических начал нашей государственности увидели даже Жириновский и Зюганов.
Слабые возражения против проекта «поворота юридических рек» слышны лишь со стороны прижимистых граждан, намекающих на дороговизну мероприятия. Так ведь для хорошего дела никаких денег не жалко. Как бы только знать, что оно хорошее.
Для многих «родства не помнящих» россиян столица давно стала просто «местом», этакой «камерой хранения», где в каждой ячейке лежит по какому-нибудь «госоргану». При таком отношении к своей столице не составляет труда взять и переложить один из этих «органов» в другую ячейку на соседнем вокзале. Конечно, придется больше побегать, но, в общем, ничего страшного.
Но все-таки столица — это символ государственности, такой же, как знамя, как гимн, как герб. Это «вместилище» души нации (и нечего на зеркало пенять…). Никому же не приходит в голову оторвать одну ногу у державного орла, чтобы поместить ее на герб Санкт-Петербурга. И все это только потому, что яйцо, из которого вылупилась знаменитая птица, было выращено в ленинградском инкубаторе.
Для того чтобы взять да перенести Конституционный суд на 650 километров в сторону от Кремля, должны быть какие-то веские государственные причины. Нельзя же превращать властные институты в разменную монету, которой будут оплачиваться амбиции региональных лидеров.
Сказав «А», нужно будет сказать и «Б». Либо Россия решилась перенести столицу в другое место, либо она решила жить «на широкую ногу» — на две столицы. И то и другое — весьма сомнительные инициативы. Если переезд суда рассматривать как первый шаг по переносу столицы из Москвы в Санкт-Петербург, то этот шаг идеологически не подготовлен.
Перенос столицы, если это не проявление чистого волюнтаризма (а для волюнтаризма это слишком дорогая акция), как правило, является геополитическим актом. Возникновение Санкт-Петербурга было следствием курса на интеграцию с Европой. Переезд большевистского правительства в Москву означал разрыв с буржуазной Европой. Говорит ли обратное движение в Санкт-Петербург о восстановлении европейской ориентации российской политики? В логику сегодняшнего политического курса скорее укладывается перемещение куда-нибудь в Сибирь.
Другой причиной для переноса столицы является намерение ускорить революцию и резко подорвать влияние старой бюрократии. Но тогда мы опоздали лет на пятнадцать. Решение о переносе столицы в Петербург смотрелось бы логично в начале 90-х, но не сейчас, когда бюрократия давно обновилась, а революция, мягко говоря, не на подъеме.
Никакого глубокого и серьезного идейного или политического контекста, оправдывающего перенос столицы, сегодня не существует.
Концепция «двух столиц» применительно к России выглядит рискованной затеей. В качестве аргумента часто приводят пример Германии. Но этот пример скорее доказывает обратное. Германия была насильственно разделена и лишена своей столицы. Бонн с самого начала рассматривался как временный центр власти. Суверенитет новой германской власти был ограниченным, что лишний раз подчеркивалось размещением судебных органов вдали от политического центра. Можно со значительной долей вероятности утверждать, что при других обстоятельствах, вне оккупационного режима, такого решения никогда принято не было бы. Не исключено также, что эволюция Берлина как столицы объединенной Германии рано или поздно закончится перемещением туда и судебных органов. В любом случае повторять этот опыт в стране, пока еще никем не оккупированной, более чем странно.
Конституционный суд просто оказался тем «слабым звеном», которое не выдержало напора энергичного питерского губернатора. Однако выгоды, которые получит город, на самом деле весьма иллюзорны (разве что оживится немного адвокатская публика), а потери, которые понесет правосудие, вполне реальны. Наибольшее беспокойство вызывает грядущая дезорганизация и провинциализация Конституционного суда.
Взаимодействие между органами власти в России традиционно является проблемной зоной. Поэтому жизнь «на два дома» создаст постоянный дополнительный фактор энтропии, беспорядка, волокиты и неразберихи. Для Германии это, возможно, решаемая проблема, для России с ее «наследственностью» — вряд ли. В реальной жизни суд, тем более Конституционный, неразрывно связан со всеми другими правительственными учреждениями, парламентом и общественностью. Вырванный из общего контекста политической жизни, он через несколько лет неизбежно превратится в маргинальное учреждение.
Если кто-то думает, что маргинальность есть признак независимости, то он заблуждается. Но и тот, кто, отправляя Конституционный суд в Питер, руководствуется столыпинской переселенческой формулой «дальше едешь, тише будешь», тоже ошибается. Управлять на расстоянии деградирующим правосудием не легче, а тяжелее.
В конце концов, дело не в суде, а в тенденции. Вы посмотрите, как возбудились политики. Что ни губерния, то готовое коммерческое предложение. А для чего вообще нужна столица? Давайте создадим сетевой проект «Град Китеж» и раздадим каждому по столичной функции. Собственно, суд — это только начало. Еще есть Федеральное собрание, Счетная палата, Государственный архив, целая галерея министерств и ведомств. В принципе, все это можно раздавать через аукцион,
