Нэн взвизгнула. Она висела вниз головой над полной ванной холодной воды. Под весом Нэн метла слегка прогнулась, но упорно держала бедняжку над водой, мало-помалу поднимаясь. Нэн изо всех сил уцепилась ногой за узловатый черенок и чудом умудрилась ухватиться пальцами за облезлые прутья. Метла коснулась потолка и выровнялась. Даже если бы у Нэн были мускулы, ей все равно не удалось бы оседлать метлу сверху. В голове у нее застучало, но отпустить метлу Нэн не решилась.
— Перестань! — завопила она. — Пожалуйста!
Метла не обратила на нее решительно никакого внимания. Она торжественно облетела ванную, кренясь и натыкаясь на что попало. Нэн в отчаянии болталась под ней, краем глаза замечая страшные твердые белые ванны далеко-далеко внизу.
— Эх, хорошо, что
Метла, кажется, испугалась. Она дернулась и рывками двинулась к полу. Когда пол был уже совсем близко, Нэн поудобнее перехватила руки и чуть-чуть расслабила ногу. И зря. Метла снова стала подниматься, а отпустить ее и свалиться на пол Нэн боялась, руки у нее устали и надо было что-то предпринять. Всячески извиваясь, она наконец оседлала метлу и теперь более или менее лежала на ручке, глядя вниз на ряд ванн. Она обвила черенок ногами, пытаясь отдышаться.
Что же теперь делать? Эта метла, кажется, твердо намерена летать. Как это, в сущности, грустно — огда-то давно на ней летали — и теперь она тосковала по ведьме...
— Понимаешь, я не могу на тебе летать, — объяснила Нэн. — Правда, не могу. Это преступление. Вот что, а если я тебе пообещаю, что мы полетаем ночью? Ты меня отпустишь?
Метла помедлила, зависнув в воздухе.
— Честное слово! — воскликнула Нэн. — Вот слушай. Пронеси меня по коридору к нашей спальне. Это ведь уже полет, правда? А в спальне спрячешься на шкафу у дальней стены. Там тебя никто не увидит. А ночью я на тебе полетаю. Честное слово! Ну, что скажешь?
Метла, конечно, говорить не умела, но отчетливо ответила, что да! Она развернулась и так понеслась по коридору, что Нэн сразу укачало и пришлось закрыть глаза.. (лишь бы не видеть, как мимо проносятся стены!) У двери в спальню метла заложила такой вираж, что у Нэн волосы встали дыбом. А потом она так резко затормозила, что Нэн едва не повисла под ней снова.
— Ух, кажется, тебя придется потренировать, — прошептала она.
Метла возмущенно взбрыкнула и загарцевала.
— То есть мне самой придется потренироваться, — поспешно поправилась Нэн. — А теперь спускайся. Мне надо слезть.
Метла вопросительно покачалась.
— Я же обещала! — сказала Нэн.
Метла как миленькая спустилась вниз — и Нэн наконец слезла. Ноги у нее были совсем ватные. Стоило ей слезть, как метла тут же безжизненно рухнула на пол.
— Ах, бедняжка! — воскликнула Нэн.— Понятно. Без наездника тебе вообще не пошевелиться! Ладно. Дай-ка я положу тебя на шкаф.
Из-за всего этого Нэн пропустила первые проявления заклятья “Саймон говорит”.
Чарлз тоже. Никто из них так и не узнал, как Саймон в первый раз заметил, что все его слова оборачиваются правдой. Чарлз оставил Брайана в медкабинете — тот лежал с градусником во рту и косыми глазами глядел в стену — и потащился во двор, а там вокруг Саймона уже собралась взбудораженная толпа. Поначалу Чарлзу показалось, что нечто, сверкающее у ног Саймона — просто солнце, отражающееся в луже. Как бы не так. У ног Саймона высилась груда золотых монет. А все наперебой совали ему пенсы, камешки и сухие листья.
Саймон брал их и говорил: “Золотая монета. Еще одна золотая монета”. Потом ему это надоело и он стал выпендриваться: “Редкая золотая монета. Дублон. Риксдалер...”
Чарлз просочился в первый ряд и смотрел на Саймона с глубочайшей досадой. Старая история! Саймон все что угодно обернет в свою пользу! Монетки со звоном падали в кучу. Наверное, Саймон уже миллионер.
Послышался топот множества бегущих ног и появились девочки. Тереза, прижимая к груди пакет с вязаньем, пробилась вперед и оказалась рядом с Чарлзом. Размер золотой горы так ее потряс, что она даже пересекла невидимую линию и спросила Саймона:
— Ой, Саймон, как это ты?! Саймон засмеялся. Он уже был словно пьяный.
— Превращаю все в золото! Как тот царь[9]! — Разумеется, это тут же стало правдой. — Вот погляди! — Он протянул руку к Терезиному вязанью.
Тереза возмущенно отшатнулась и одновременно оттолкнула Саймона. В результате Саймон коснулся ее руки. Вязанье упало на землю. Тереза завизжала — и застыла с вытянутой рукой, а потом завизжала снова, потому что держать кисть было ужасно тяжело. Тереза уронила руку вдоль тела — тяжелую золотую кисть на обычном человеческом запястье.
В наступившем ошарашенном молчании послышался голос Нирупама:
— Саймон, подбирай слова очень осторожно.
— Это почему еще? — поинтересовался Саймон.
— Потому что все, что ты говоришь, становится правдой.
Саймон, по всей видимости, еще не осознал своего могущества.
— То есть, — протянул он, — на самом деле я не превращаю ничего в золото? — Немедленно так оно и оказалось. — Проверим! — решил он, нагнулся и поднял Терезино вязанье. Вязанье осталось вязаньем в слегка измазанном пакете.
— Отдай! — слабым голосом сказала Тереза. — Я пожалуюсь мисс Кэдвалладер!
— Ничего ты не пожалуешься, — отрезал Саймон — и это тоже была правда. Он задумчиво уставился на вязанье. — На самом деле это не вязанье, — объявил он, — а две маленькие болонки, как у сторожа.
Пакет в его руках затрепыхался. Саймон уронил его на гору золота. Послышался звон. Пакет вспучился. Из него послышались тоненькое тявканье и яростная возня. Потом оттуда выскочила малюсенькая собачка- пинетка, за ней другая. Они кинулись прочь на малюсеньких лапках, сбежали с горы монет и нырнули в толпу. Все поспешили посторониться. Потом все обернулись и глядели, как две крошечные белые собачки все бегут и бегут через двор. Тереза разрыдалась:
— Дурак! Это было мое вязанье!
— И что? — загоготал Саймон.
Тереза ухватила золотую руку обычной и ударила ею Саймона. Это было глупо — ведь так можно все кости себе переломать, — но получилось очень действенно. Саймона едва не оглушило. Он тяжело сел на груду золота.
— Вот тебе! — закричала Тереза. — Ну что, больно?!
— Нет, — ответил Саймон и с улыбкой поднялся на ноги. Больно ему, конечно, не было.
Тереза снова надвинулась на него, держа руку наперевес.
Саймон отпрянул.
— У тебя нет золотой кисти! — сказал он.
Там, где у Терезы была золотая кисть, внезапно стало пусто. Запястье кончалось круглым розовым обрубком. Тереза потрясенно уставилась на него,
— Как же мне вязать?
— Я хочу сказать, — осторожно произнес Саймон, — что у тебя две нормальные руки.
Тереза посмотрела на две свои совершенно обыкновенные человеческие руки и рассмеялась странным неестественным смехом.
— Убейте его ради меня! — всхлипнула она. — Быстро!
Никто не вызвался. Все были потрясены до глубины души. Делия взяла Терезу под локоть и заботливо повела прочь. В это время прозвенел звонок на урок.
— Здорово! Просто здорово! — воскликнул Саймон. — Теперь я полностью за колдовство!
Чарлз побрел на урок, ломая себе голову, как бы расколдовать Саймона.
