Глава восьмая
На урок Саймон опоздал. Он хотел прежде удостовериться, что его золотая гора никуда не исчезнет.
— Простите, сэр, мне очень неловко опаздывать, — извинился он. Ему действительно было неловко — так неловко, что он не знал, куда глаза девать, и весь залился краской.
— Ничего страшного, Саймон, — мягко сказал мистер Крестли, а все прочие почувствовали, что готовы простить Саймону все что угодно.
“Саймоны непобедимы”, — горько подумал Чарлз. Ведь любой другой уже давно влип бы по уши. Особенно огорчало то, что никто и в мыслях не держал обвинить Саймона в колдовстве. Вместо этого все по-прежнему косились на Нэн Пилигрим.
Нэн примерно так же думала о Терезе. Тереза пришла через десять минут после Саймона — очень бледная и довольно заплаканная. Ее бережно вела под локоть Делия. Терезе досталось примерно столько же сочувствия, сколько и Саймону. Нэн слышала, как Делия шептала на ухо Карен:
— Дали аспирин и отправили на уроки! Даже прилечь не позволили! А ведь она столько перенесла!
“А я сколько перенесла? — подумала Нэн. — Всегда так — жалеют только всяких там Терез! И Саймонов!”
О художествах Саймона ей рассказала Эстель. Эстель всегда была рада поболтать на уроке, а сегодня особенно, потому что Карен, похоже, решила присоединиться к свите Терезы. Сунув руки в парту, Эстель все вязала и вязала чепчик — и шептала, и шептала... И не только она одна. Мистеру Крестли то и дело приходилось взывать к тишине, но гул не стихал. На парту Нэн так и сыпались записки. Первая была от Дэна Смита.
В прочих записках обнаружилось примерно то же самое. Все они были написаны вежливо и уважительно. Но одна оказалась совсем другой. В ней значилось:
Нэн страшно удивилась. Почерк показался ей знаком, но кто именно писал — она не знала.
Да, помощь ей нужна. Ведь она действительно ведьма. Только ведьмы летают на метлах. Нэн понимала, что попала в беду, и знала, что следует бояться. Но она вовсе не боялась. Наоборот, Нэн чувствовала себя сильной и счастливой: сила и счастье так и бурлили в ней. Она вспоминала, как рассмеялась, когда метла летала по ванной, а она болталась под ручкой, и как почувствовала, что метла хочет ей сказать. Это было очень страшно и все равно очень-очень приятно! Как получить наследство,
— Конечно, Саймон всегда говорил, что ты ведьма, — прошептала Эстель.
Это немного поумерило радость Нэн. Во втором “игрек”, несомненно, колдовать умеет кто-то еще. Сомневаться не приходится. Именно этот колдун сделал так, чтобы все сказанное Саймоном сбывалось. Наверно, это кто-то из его друзей. И, конечно, вполне могло случиться так, что Саймон, уже заколдованный, назвал Нэн ведьмой. И она, само собой, тут же и стала ведьмой,
Все это время мистер Крестли из кожи вон лез, чтобы преподать второму “игрек” урок географии. Он уже дошел до того предела, когда пора прекращать всяческую географию и отправлять всех отбывать наказание после уроков. Он решил сделать последнюю попытку. Насколько он мог судить, эпицентром волнений был Саймон, а вторая, меньшая зона турбулентности возникла вокруг Нэн. Поэтому мистер Крестли заключил, что будет полезно вызвать Саймона к доске.
— Итак, география Финляндии во многом обусловлена последним ледниковым периодом. Саймон, что происходит во время ледникового периода?
Саймон с трудом отвлекся от мечтаний о славе и золоте.
— Очень холодно, — сказал он. По комнате пронесся ледяной вихрь. У всех застучали зубы.
— И становится все холоднее, кажется, — необдуманно добавил Саймон.
Стены класса заиндевели. Дыхание поднималось к потолку облачками пара. Окна затуманились и почти мгновенно расцвели морозными узорами. Под радиаторами образовались сосульки. Парты побелели.
Все заахали и закричали “бр-р”, а Нирупам зашипел:
— Берегись!
— То есть становится очень жарко, — поспешно исправился Саймон.
Мистер Крестли не успел даже понять, почему он дрожит, как мороз сменился тропической жарой. Морозные узоры растаяли и сползли вниз по стеклам. Под батареями началась капель. В классе на мгновение стало тепло и уютно, но потом талая вода испарилась и в воздухе повис густой клубящийся туман. Раздалось дружное пыхтение. Кто-то покраснел, кто-то побледнел, но все обливались потом. Пот испарялся, отчего туман становился только гуще.
Мистер Крестли потрогал лоб: ему показалось, будто он заболевает. В классе стремительно сгущались сумерки.
— Действительно, согласно некоторым теориям, ледниковый период начинается с глобального потепления,— сказал он неуверенно.
— Я говорю, погода вполне соответствует времени года, — сказал Саймон, силясь справиться с температурой.
Погода немедленно стала соответствовать, В классе стало, как обычно, довольно прохладно, но по- прежнему сыро. Мистеру Крестли сразу полегчало.
— Саймон, прекрати городить чушь! — сердито воскликнул он.
Саймон в изумлении обнаружил, что влип. Он постарался принять свой обычный царственный вид и спустить все на тормозах.
— Но, сэр, о ледниковых периодах никто ничего не знает с достоверностью! — сказал он.
— Сейчас поглядим, — угрюмо ответил мистер Крестли.
Конечно, никто ничего не знал. Задав Эстель вопрос о ледниковых периодах, мистер Крестли уже и сам стал недоумевать, к чему спрашивать о том, чего никогда не было. Неудивительно, что Эстель так смутилась.
Мистер Крестли повернулся к Саймону:
— Это что, какая-то шутка? Саймон! Ты о чем думаешь?
— Я? Ни о чем я не думаю! — возмущенно ответил Саймон. Результаты были самые сокрушительные.
“Ага! Наконец-то!” — обрадовался Чарлз, когда лицо Саймона внезапно лишилось всяческого выражения.
Тереза, увидев, что Саймон вытаращил глаза и приоткрыл рот, взвизгнула и вскочила.
— Заткните его! — заверещала она.— Убейте его! Сделайте что-нибудь, а то он как скажет!
— Сядь, Тереза! — велел мистер Крестли.
Тереза осталась стоять.
— Вы себе не представляете, что он успел натворить! — кричала она.— А теперь только поглядите на него! Да если он в этом состоянии что-нибудь скажет!..
Мистер Крестли посмотрел на Саймона. Этот мальчик явно решил прикинуться идиотом. Да что с ними со всеми?
— Перестань, Саймон! — строго сказал он. — Я же знаю, что ты не такой дурак!
Саймон был в ту минуту существом совершенно неразумным. В таком состоянии люди часто механически повторяют то, что слышат,
— Не такой я дурак, — невнятно произнес он. Идиотское выражение немедленно сменилось хитровато- туповатой гримасой.
“Тоже неплохо, — подумал Чарлз. — Тереза, конечно, верно уловила суть дела”.
— Не говорите ему ничего! — вопила Тереза. — Вы что, не понимаете? Каждое его слово!,. — Тут она развернулась и ткнула пальцем в Нэн. — И это все она!
До обеда Нэн при виде указующего перста Терезы и под взглядами всего класса сразу же стушевалась
