предполагая, что подлый грабитель облюбовал ее сумочку, но замерла, приоткрыв рот – в шаге от нее стоял Вадим Степанович.
Самым разумным, наверное, было бы возмутиться, ведь они даже не знакомы, но смотрел он так по- доброму хитро и даже улыбался. Нет, его губы были плотно сжаты, но, вот, глаза улыбались, словно неумело пытались скрыть какую-то радость; казалось, в них отражались и твои собственные желания – даже те, о которых всего минуту назад ты и не помышлял. Теперь она поняла, что в Наташкиных устах означало слово «чудо». Пожалуй, другого определения тут и не подберешь…
– Здесь у вас место вечернего моциона? – уголки губ поднялись, образовав на левой щеке симпатичную ямочку.
– Да… то есть, нет, – Катя растерялась окончательно, и единственное, что знала точно – никуда она не побежит и вырываться не станет, а будет делать то, что ей скажут.
– Как вас зовут? – спросил Вадим Степанович.
– Катя. А вас?.. (Это была последняя попытка все еще изображать из себя детектива).
– Вадим. Вы есть не хотите, а то посидим где-нибудь?
– Хочу… – Катя вдруг с удивлением обнаружила, что действительно голодна. Вроде, дома она пообедала, как обычно, а до ужина еще далеко. «…и тут появляется легкий голод» – она вспомнила рекламу йогурта и улыбнулась.
– Чему вы смеетесь?
– Я?.. – Катя понимала, что выглядит глупо, но через прикосновение будто наладилась какая-то связь, усыпляющая волю, – руку мою отпустите, – попросила она, и одновременно боясь, что связь прервется, добавила, – я не убегу.
– Хорошо бы…
– Я не специалист по ресторанам, – сказал Вадим, – может, вы предложите?
– А я, тем более, – буркнула Катя.
– Тогда давайте искать вместе.
Не отпуская Катин локоть, он повел ее к машине. Больше она не просила о свободе, неожиданно решив, что эта твердая, но в то же время ласковая рука и есть то, чего ей не хватало. Просто она никогда не понимала этого.
Вадим открыл дверцу и помог забраться в салон. Пока он не спеша, обходил машину, Катя почувствовала себя в плену, из которого, как ни странно, совсем не хотелось совершать побег. Резкий запах кожаных сидений, смешанный с каким-то сладковатым ароматом, вовсе не ассоциировавшимся с автомобилем, опьянял. Она подумала, что готова ехать так долго-долго. Не хватало только… чего же не хватало?..
Вадим занял водительское место. Завел двигатель.
– Ну, штурман, – он повернулся к Кате, – направление…
– Я… я не знаю…
– Да не волнуйтесь вы так, – он взял ее дрогнувшую руку.
– Дура ты, дура, – прозвучал над самым ухом голос, который в данный момент она желала слышать меньше всего, – я ж тебя предупреждал.
– Да, пошел ты… – Катя сама не заметила, как губы ее шевельнулись.
– Что? – переспросил Вадим.
– Ой, извините, – она покраснела. Состояние блаженства было безвозвратно утеряно. Освободила руку, и словно только сейчас поняла, что сидит в машине с сексуальным маньяком, да еще собирается с ним куда-то ехать. Страх стал вырастать, как резиновый шарик, надуваемый мощным насосом. Рука инстинктивно дернула ручку двери, но та не открылась.
– Что с вами? – удивился Вадим.
– Нет, ничего. Но я вспомнила… знаете, мне надо… я обещала… – Катя мельком взглянула на часы, – в семь меня должны ждать…
Больше всего она боялась, что маньяк захохочет, лицо его исказится в страшной гримасе, потом он ударит по газам… (так всегда происходило в триллерах), но он только вздохнул.
– Жаль. Человек голодным пойдет на свидание.
– Это не свидание, – поспешно заверила Катя, – это… – она не успела ничего придумать, но Вадим сам освободил ее от такой необходимости.
– Какая разница, что это? – он снова улыбнулся, – может, завтра повторим нашу попытку?
– Какую? – Катя подозрительно прищурила глаз.
– Ну, поужинать вместе. Какую ж еще?
– Ах, да, – Катя опустила взгляд, потому что подумала совсем о другом, причем, подумала безо всякого напряжения и чувства протеста.
– Вы ведь придете на вечернюю прогулку?
Вадим продолжал улыбаться, и Катя почувствовала, как взгляд раздевает ее. Нет, не срывает одежду, а безжалостно ломает заскорузлую оболочку, сковывавшую ее естество – она и сама не знала, какая, оказывается, внутри нежная и ранимая…
– Я приду завтра, честно, – произнесла она тихо и не узнала своего голоса. Ей показалось, что она вновь превратилась в пятнадцатилетнюю девчушку, первый раз подставляющую для поцелуя свои плотно сжатые губы, – а сейчас выпустите меня, пожалуйста…
– Конечно, – Вадим нажал клавишу, и что-то щелкнуло, – значит, завтра; в половине шестого.
– Да… – Кате безумно захотелось, чтоб он снова сжал ее руку. Нет, лучше не надо, иначе она никуда не уйдет, потому что завтра многое может измениться. Она взялась за ручку двери…
– Да иди ты, в конце концов! – приказал внутренний голос.
– До завтра, – она нехотя толкнула дверь и спрыгнула на асфальт. Свежий воздух ворвался в легкие, наполняя их, словно раздувая паруса. Происходившее секунду назад сразу показалось сладкой фантазией, о которой она, оказывается, мечтала всю жизнь, только никак не могла сформулировать суть желания.
Резкий гудок заставил Катю вздрогнуть. Она обернулась. Огромный, черный, как катафалк, «Лексус» медленно выползал со стоянки. Это был его голос. Может быть, Вадим даже помахал ей рукой, но через тонированные стекла она ничего не увидела.
– А я тебе говорил, – вновь возник противный голос, – я даже покалечил человека, чтоб помешать тебе делать глупости. Знаешь, что мне за это может быть? А ты!.. Давно б устроилась на работу и жила спокойно; и у меня б не отнимала столько времени. Может, ты еще и завтра собираешься прийти?
– Собираюсь, – Катя моргнула и увидела редких прохожих, деревья, выезжавшую со стоянки синюю «девятку»…
– Дома поговорим, – предложил голос, видимо, тоже понимая, что сейчас не время и не место для душеспасительных бесед, – иди, чего встала?
Вадим решил нарушить традицию и не стал проверять дома ли Костя. Собственно, на сколько персон готовить ужин – это не самое важное, по крайней мере, сегодня. Зайдя к себе, уселся в кресло и уставился на портрет. Он больше не собирался впадать в транс (или как еще называется это бредовое состояние?..), а просто ждал, оживет портрет сам по себе или, действительно, пора к психиатру?
