Мадлер Кер

различные токсины, включая ядерный водород. И во всем виноваты отбросы от нефтеперерабатывающего завода в Марселе. Нико­го это не заботит, только людей, подобных Антону. Поймите же, это ваше побережье.

В холодном блеске глаз и кривой линии рта Лавинии угадывался еле сдерживаемый гнев.

– Мы слышим эти леденящие душу истории го­дами, но пока никто не умер.

– Миллионы рыб и моллюсков уже умерли, – возразила Эми. – Каждый год неисчислимые тон­ны отработанной нефти отравляют окружающую среду: землю и воду. Технология Антона даст нам возможность улучшить экологию, а к тому же обернется ценным источником нефти. У его акци­онеров нет причин жаловаться. Прибыль взлетит на десять пунктов. Думаю, вам следует разрешить ему делать то, в чем он настоящий профессионал, а самим сидеть спокойно и наслаждаться золотым потоком.

– Эми, – позвал Антон тихим голосом, но в нем звучало предупреждение.

– Мне очень жаль, возможно, я непростительно груба, – Эми вспыхнула, – но проблемы экологии я переживаю особенно остро.

Теперь рука Лавинии превратилась в тиски, словно она только что осознала опасный вызов, брошенный ее авторитету. В своем облегающем фиолетовом платье она походила на змею, готовя­щуюся к прыжку.

– Ну, милая Белоснежка, – прошипела она, – вы съели мое отравленное яблоко, и когда мы можем ожидать, что вы впадете в глубокий – и, главное, полный молчания – сон?

– По сути дела, Эми права, – быстро вступил в разговор Антон, в то время как Эми покраснела еще больше. – Новая технология даст нам возмож­ность получить большие прибыли. И я собираюсь представить развернутый план на следующем ге­неральном совещании акционеров.

Как только гости встали из-за стола и направи­лись в гостиную, Эми, сославшись на усталость, быстро ретировалась в комнату. Лавиния намерен­но проигнорировала девушку, а Антон, зажатый с обеих сторон хозяйкой и ее банкиром, был слиш­ком занят разговорами, поэтому лишь мельком взглянул помощнице вслед.

Упав на кровать, Эми почувствовала, как веки защипало от слез унижения и обиды. Девушка ухо­дила, а за ней несся шлейф из комментариев Лави­нии, кои, к счастью, она не расслышала, но кото­рые вызвали бурный приступ хохота у гостей.

* * *
Эми лежала в своей холодной кровати, несчаст­ная и расстроенная. Несмотря на огромные разме­ры дома, время от времени снизу до нее доноси­лись звуки музыки и смех. И она снова чувствова­ла себя ребенком, изгнанным в свою комнату за плохое поведение и подслушивающим веселье, ко­торое ему не разрешено разделить.
Она еще не спала, хотя час был поздний, когда дверь открылась, и свет проник в комнату.
Эми прищурилась, глаза с непривычки резало от боли, и села на кровати. Высокая фигура навис­ла над ней.

– Антон?

– Что вы, черт возьми, себе позволяете? – зло спросил он. – У вас помрачнение рассудка?

– Антон, мне очень жаль, – умоляла она, – не знаю, что на меня нашло.

– Разве вы не слышали ничего из того, что я вам говорил по дороге сюда?

– Да, я слышала…

– Лавиния имеет двадцать процентов акции в корпорации. Вы понимаете, двадцать?

– Да, – прошептала девушка.

– И ей не нравится новое направление нашего концерна. Идея заключалась в том, чтобы переубе­дить ее и банкира… а не вызывать вражду. О, Гос­поди! О чем, проклятье, вы думали, когда выступа­ли с подобными речами?

Его голос звенел от раздражения, и девушка бы­ла готова расплакаться.

– Я не хотела путать вам карты, Антон. Но ког­да она начала говорить так бессердечно, я растеря­лась. Вы собираетесь уволить меня?

– Лавиния настаивает на этом, – ответил муж­чина.

Ее глаза наполнились слезами.

– О!

– Если я не уволю вас, – произнес он более спо­койным тоном, – Лавиния разозлится еще больше.

– Тогда вам лучше рассчитать меня, – прошеп­тала Эми.

– Мне нельзя приказывать, – коротко заметил он. – И я никогда не увольняю людей за то, что они говорят то, что у них на уме. Кроме всего прочего, вы говорили абсолютную правду. И я собираюсь рискнуть, пусть Лавиния сердится. – Его глаза уг­рожающе сузились. – Но если вы сделаете или ска­жете что-нибудь, что разозлит ее, пока мы здесь, я лично задушу вас.

– Я буду тише воды, ниже травы, – с жаром ска­зала девушка. – Я действительно прошу прощения, Антон. Не знаю, что нашло на меня.

Девушка почувствовала, как он погладил ее по голове.

– Я знаю, вам будет трудно, – смягчился он. Она повернула лицо и прижалась к его ладони.

– Как далеко вы намериваетесь зайти, исполь­зуя свой шарм?

– У меня на то важная причина. – Мужчина приблизился и поцеловал ее в щеку.

– Я верю вам. – Кто слегка повернул голову – она или он? Их губы соприкоснулись.

– Моя милая Эми, – прошептал он и снова при­пал к ее губам… а затем еще раз, в третий. Губы Ан­тона были мягкими и нежными, и она почувствова­ла, что тает в его руках. Боль в ее сердце постепен­но утихла, и девушка обняла Антона за шею.

Его язык двигался осторожно, ласкал и под­дразнивал, и через несколько мгновений желание охватило ее.

– Я так хочу вас, Эми! – прошептал Антон.

И в этот сладостный момент из коридора донес­ся голос, который нельзя было спутать:

– Антон? Ты потерялся, милый мальчик? Где ты?

– Будь проклята эта несносная женщина! – вы­рвалось у Антона. Он поцеловал веки Эми. – Она хочет, чтобы мы все отправились в Антиб, посмот­реть на лунную дорожку на