этажные дома, маленькая площадь, на которой полковые музыканты разыгрываютъ оффенбаховскія польки, мужчины сидятъ за столиками, пьютъ пиво и закусываютъ пирожнымъ, дамы въ европейскихъ костюмахъ, н?сколько кокотокъ и офицеровъ, безчисленное множество офицеровъ. Турки — ни одного, ни одного, кром? самого Тартарена. Ему даже стало какъ будто не по себ?, когда пришлось переходить площадь. Вс? смотрятъ на него, даже музыканты перестали играть, и оффенбаховская полька оборвалась на какомъ-то ноющемъ бемол?.
Съ ружьями на плечахъ, съ револьверомъ на боку, грозный и величественный, какъ Робинзонъ Крузое Тартаренъ важно прошелъ сквозь толпу любопытныхъ; но силы его оставили, какъ только онъ вошелъ въ гостиницу. Отъ?здъ изъ Тараскона, Марсельскій портъ, мучительный пере?здъ, албанскій князь, пираты, — все спуталось и см?шалось въ его утомленной голов?. Пришлось его внести въ номеръ, снять съ него оружіе, разд?ть и уложить въ постель. Кто-то сов?товалъ даже послать за докторомъ. Но герой нашъ, едва добрался до подушки, захрап?лъ такъ громко и раскатисто, что хозяинъ гостиницы счелъ врачебную помощь излишнею, и вс? тихо удалились изъ комнаты.
IV
Первая охота за львами
Три часа пробило на городскихъ часахъ, когда Тартаренъ проснулся. Онъ проспалъ весь вечеръ, всю ночь и даже добрую половину сл?дующаго дня; надо и то сказать, что ему-таки изрядно досталось въ предшествовавшіе трое сутокъ. Первое, что пришло въ голову героя, какъ онъ только открылъ глаза, было: «вотъ я и въ стран? львовъ!» И что же? Не солгу передъ читателемъ, при мысли о львахъ, о томъ, что львы тутъ, близехонько, въ двухъ шагахъ, такъ сказать, подъ бокомъ, и что какъ-никакъ, а придется съ ними лицомъ къ лицу перев?даться, бррръ!… морозъ такъ и проб?жалъ по т?лу, и Тартаренъ съ головой закутался въ од?яло. Однако, веселый блескъ дня, яркіе потоки солнечныхъ лучей, заливавшихъ комнату, живительный морской в?терокъ, врывавшійся въ открытое окно, вкусный завтракъ и бутылка добраго вина быстро вернули ему прежнее геройство.
— За львами! За львами! — крикнулъ онъ, бодро вскакивая съ постели.
Онъ составилъ уже такой планъ д?йствія: выйти изъ города, не говоря никому ни слова, углубиться въ пустыню, дождаться ночи, зас?сть въ подходящемъ м?ст? и въ перваго проходящаго льва — бацъ- бацъ! — поутру вернуться въ гостиницу, принять восторженныя поздравленія алжирцевъ и послать тел?жку за убитымъ зв?ремъ. Тартаренъ наскоро од?лся, вооружился вс?ми охотничьими досп?хами, навьючилъ на спину палатку-зонтикъ и вышелъ на улицу. Тамъ, чтобы не возбудить ни въ комъ подозр?нія относительно своихъ нам?реній, онъ никого не сталъ спрашивать про дорогу, а повернулъ направо, прошелъ до конца аркадъ Бабъ-Ацуна, изъ-подъ которыхъ, точно пауки изъ темныхъ угловъ, выглядывали изъ своихъ лавокъ алжирскіе жиды, прошелъ мимо театра, миновалъ предм?стье и зашагалъ по пыльной дорог?, ведущей на Мустафу.
Дорога была сплошь запружена оинибусами, фіакрами, шарабанами, войсковыми фургонами, возами с?на, отрядами африканскихъ стр?лковъ, вереницами крошечныхъ осликовъ, негритянками, продающими лепешки, обозами эльзасскихъ переселенцевъ, солдатами въ красныхъ плащахъ. Все это двигалось, пестр?ло, шум?ло, п?ло, въ трубы трубило подъ непроглядными облаками пыли, между двумя рядами дрянныхъ бараковъ, грязныхъ кабаковъ, биткомъ набитыхъ солдатами, вонючихъ лавчонокъ мясниковъ и живодеровъ.
«Вотъ такъ Востокъ!… Нечего сказать, хорошъ Востокъ! Эка врутъ-то про него!» — раздумывалъ Тартаренъ. Правда, тутъ уже попадался кое-гд? турка, только и турки было безъ сравненія меньше, ч?мъ въ Марсели.
И вдругъ верблюдъ… настоящій, великол?пный верблюдъ выступаетъ съ важно вытянутою шеей, точно инд?йскій п?тухъ. У нашего героя даже сердце замерло: если уже стали встр?чаться верблюды, — стало быть, недалеко и львы. И на самомъ д?л?, черезъ н?сколько минутъ показалась ц?лая компанія охотниковъ за львами.
— Ахъ, канальи! — ворчалъ герой Тараскона, пропуская ихъ мимо себя. — Вотъ канальи-то! Ходить на льва толпой, да еще съ собаками!
Тартаренъ никакъ не могъ себ? представить, что въ Алжир? можно за ч?мъ-нибудь охотиться, помимо львовъ. А, между т?мъ, встр?тившіеся ему охотники выгляд?ли добродушн?йшими купцами, покончившими свои торговыя д?ла; да и самый способъ охоты за львами съ собаками и съ ягдташами черезъ плечо показался настолько страннымъ тарасконцу, что онъ р?шился заговорить съ однимъ изъ этихъ господъ.
— Можно поздравить, охота была удачна?
— Такъ себ?, недурна, — отв?тилъ охотникъ, съ недоум?ніемъ оглядывая солидное вооруженіе тарасконскаго воина.
— Убили?
— Конечно… и порядочно-таки… вотъ посмотрите, — и алжирскій охотникъ указалъ на ягдташъ, набитый кроликами и бекасами.
— Какъ? Вы ихъ въ ягдташъ?
— А то куда же?
— Такъ, стало быть… совс?мь маленькіе…
— Да всякіе, и маленькіе, и большіе…
И охотникъ быстро зашагалъ догонять товарищей. Тартаренъ такъ и остался въ недоум?ніи. Но посл? минутнаго раздумья онъ пор?шилъ:
— Э, просто шутникъ какой-то… ничего они ровно не убили, — и пошелъ своею дорогой.
Строенія стали р?д?ть, р?же встр?чались и прохожіе. Наступали сумерки. Тартаренъ шелъ еще съ полчаса и, наконецъ, остановился. Была уже ночь, темная, безлунная ночь подъ небомъ, ус?яннымъ зв?здами. На дорог? ни души. Несмотря на это, нашъ герой разсудилъ, что львы, все-таки, не дилижансы и по большимъ дорогамъ не ходятъ. Онъ пустился въ сторону полемъ. На каждомъ шагу канавы, терновникъ, какіе-то кусты. Онъ все шелъ впередъ, потомъ вдругъ остановился.
— А, тутъ львомъ пахнетъ, — проговорилъ онъ, обнюхнвая воздухъ.
V
Бацъ! Бацъ!
Кругомъ была дикая пустыня, заросшая странными растеніями Востока, похожими на злыхъ, ощетинившихся зв?рей. При неясномъ блеск? зв?здъ отъ нихъ ложились во вс? стороны какія-то фантастическія т?ни. Справа видн?лась сумрачная масса горы, — Атласа, быть можетъ! Сл?ва доносился шумъ невидимаго моря. Настоящая пустыня, истинное раздолье для хищныхъ зв?рей.
Тартаренъ положилъ одно ружье передъ собою, другое вэялъ въ об? руки, сталъ на одно кол?но и началъ ждать. Прождалъ часъ, прождалъ два… ничего! Тогда онъ припомнилъ изъ прочитанныхъ имъ разсказовъ знаменитыхъ истребителей львовъ, что они всегда брали съ собой на охоту маленькаго козленка, привязывали его въ н?сколькихъ шагахъ и дергали веревочкой за ногу, чтобы заставить кричать. За неим?ніемъ козленка, нашъ тарасконецъ попробовалъ самъ поблеять по козлиному: мя-а-а!… мя-а-а!…- сперва потихоньку; въ глубин? души онъ, все-таки, побаивался, какъ бы левъ и вправду не услыхалъ его. Потомъ, видя, что на его голосъ никто не идетъ, онъ заблеялъ погромче: ме-е-е!… ме-е-е!…- не д?йствуетъ. Тогда, выведенный изъ терп?нія, онъ зарев?лъ уже во весь голосъ: мя!… мя!… мя!…- да такъ громко, что ему могъ бы позавидовать и быкъ средней величины.
Вдругъ передъ нимъ точно изъ земли выросло что-то такое черное, огромное. Онъ замолкъ. А то огромное нагибалось, нюхало землю, подпрыгивало, быстро исчезало въ темнот? и опять появлялось. Не оставалось никакого сомн?нія въ томъ, что это левъ. Можно было ясно различить его четыре лапы, почти
