бл?дн?етъ и стискиваетъ зубы, лихорадочнымъ, мутнымъ взглядомъ сл?дитъ за картами. Тамъ и сямъ завязываются ссоры, драки, крикъ и ругань на вс?хъ возможныхъ языкахъ, сверкаютъ ножи, является полиція, денегъ не досчитываются…
Разъ Тартаренъ зашелъ сюда размыкать тоску, забыться среди шума и гама этой дикой сатурналіи. Онъ ходилъ одинъ-одинешенекъ и никакъ не могъ отогнать отъ себя мысли о пл?нившей его мавританк?, какъ вдругъ у одного изъ столовъ, среди криковъ и звона золота, до его слуха донеслись раздраженные голоса:
— Я вамъ говорю, что у меня пропало двадцать франковъ!
— Позвольте, однако…
— Чего тамъ, позвольте!
— Да знаете ли вы, съ к?мъ говорите?
— Любопытно!
— Я князь Григорій Албанскій!
При этомъ имени Тартаренъ, въ сильномъ волненіи, протискался сквозь толпу къ самому столу, очень довольный и гордый т?мъ, что встр?тилъ албанскаго князя, съ которымъ познакомился на пароход?. Тутъ, однако же, оказалось, что громкій княжескій титулъ не произвелъ ни мал?йшаго впечатл?нія на офицера, съ которымъ происходила ссора.
— Что же изъ этого сл?дуетъ? — насм?шливо воскликнулъ офицеръ и продолжалъ, обращаясь къ публик?:- Григорій Албанскій?… Господа, кто слыхалъ про Григорія Албанскаго?… Никто!
Тартаренъ выступилъ впередъ.
— Извините… я знаю его св?тлость! — сказалъ онъ, гордо выпячивая грудь.
Офицеръ осмотр?лъ его съ головы до ногъ и пожалъ плечами.
— Ну, ладно… Под?лите между собой мои двадцать франковъ и убирайтесь къ чорту!
Пылкій Тартаренъ хот?лъ броситься за удалявшимся офицеромъ, но князь удержалъ его:
— Оставьте… Я самъ разд?лаюсь съ нимъ, — и, взявши Тартарена подъ руку, онъ посп?шно вышелъ изъ театра.
Когда они очутились на площади, албанскій князь снялъ шляпу, протянулъ руку нашему герою и, смутно припоминая его фамилію, началъ взволнованнымъ голосомъ:
— Господинъ Барбаренъ…
— Тартаренъ! — робко подсказалъ тотъ.
— Ну, Тартаренъ, Барбаренъ, все равно… Теперь мы друзья на жизнь и смерть!
Благородный албанецъ кр?пко пожалъ ему руку. Можете себ? представить, какою гордостью сіяло лицо Тартарена.
— Князь!… Ваша св?тлость! — бормоталъ онъ въ восхищеніи.
Четверть часа спустя, друзья сид?ли въ ресторан? Платановъ, на террас?, выходящей съ морю, и благодушествовали за бутылкою вина. Трудно вообразить себ? челов?ка бол?е привлекательнаго, ч?мъ этотъ албанскій князь. Тонкій, изящный, завитой и гладко выбритый, ув?шанный удивительными орденами, съ проницательнымъ взглядомъ, мягкими манерами и съ леркимъ итальянскимъ акцентомъ, онъ напоминалъ Мазарини въ молодости и при этомъ былъ очень силенъ въ латинскомъ язык?, безпрерывно цитировалъ Тацита, Горація и Комментаріи.
Онъ принадлежалъ къ древней влад?тельной династіи; по его разсказамъ можно было заключить, что братья изгнали его изъ отечества за либеральный образъ мыслей, когда ему было л?тъ десять отъ роду. Съ т?хъ поръ онъ скитается по св?ту, какъ истинный философъ, изъ любознательности и для собственнаго удовольствія. И странное совпаденіе — князь прожилъ три года въ Тараскон?. На выраженное Тартареномъ удивленіе, что онъ ни разу не встр?тилъ его ни въ клуб?, ни на Эспланад?, его св?тлость отв?тилъ уклончиво: «Я цочти никуда не показывался». Тартаренъ не сталъ разспрашивать: въ жизни великихъ и сильныхъ міра есть всегда немало таинственнаго.
Вообще князь Григорій оказался мил?йшимъ изъ влад?тельныхъ принцевъ. Попивая розовое вино Кресчіи, онъ терп?ливо слушалъ разсказы Тартарена про таинственную мавританку и даже похвалился, что быстро разыщетъ ее, такъ какъ былъ хорошо знакомъ со многими туземными дамами.
Выпили они основательно и бес?довали долго. На тосты князя: «За здоровье алжирскихъ красавицъ!» Тартаренъ отв?чалъ тостами: «За освобожденіе Албаніи!»
Внизу подъ террасой рокотало море, плескались волны о берегъ; ночной воздухъ ласкалъ и н?жилъ тепломъ; на неб? сверкали безчисленныя миріады зв?здъ; въ платанахъ п?лъ соловей.
По счету заплатилъ Тартаренъ.
IX
Скажи мн? имя твоего отца, и я теб? скажу названіе этого цв?тка
Молодцы эти албанскіе князья, право! Ранымъ-равешенько на другой день посл? вечера, проведеннаго въ ресторав? Платановъ, князь Григорій былъ у Тартарена.
— Вставайте скор?й и од?вайтесь… Ваша мавританка найдена… Зовутъ ее Байя… Ей двадцать л?тъ, хороша, какъ цв?токъ, и уже вдова.
— Вдова!… Вотъ удача! — радостно воскликнулъ храбрый Тартаренъ, подумывавшій о восточныхъ мужьяхъ съ понятною тревогой.
— Вдова, но… у нея есть братъ.
— Ахъ, чортъ возьми!
— Свир?пый мавръ!… Трубками торгуетъ на Орлеанскомъ базар?.
Минута молчанія.
— Ну, да васъ-то этимъ не испугаешь, — заговорилъ князь. — Къ тому же, мы какъ-нибудь и поладимъ, быть можетъ, съ этимъ разбойникомъ, если купимъ у него н?сколько трубокъ. Од?вайтесь-ка, од?вайтесь, счастливчикъ!
Бл?дный, взволнованный, съ сердцемъ, замирающимъ отъ любви, Тартаренъ вскочилъ съ постели и сталъ наскоро застегивать свои широчайшіе фланелевые кальсоны.
— Что же мн? д?лать? — обратился онъ къ князю.
— Очень просто: написать обворожительной вдовушк? и просить у нея свиданія.
— Такъ она знаетъ по-французски! — уныло проговорилъ тарасконецъ, мечтавшій о настоящемъ, чист?йшемъ Восток?, безъ мал?йшей посторонней прим?си.
— Ни единаго слова не знаетъ, — отв?тилъ князь совершенно спокойно. — Вы мн? продиктуете письмо по-французски, а я переведу, вотъ и все.
— О, князь, какъ вы добры!
Тартаренъ молча и сосредоточенно заходилъ по комнат?. Нельзя же писать мавританк?, какъ пишутъ какой-нибудь портних? въ Тараскон?. Къ счастію, нашъ герой былъ достаточно начитанъ, что дало ему возможность изъ соединенія краснор?чія инд?йцевъ Густава Эмара съ Путешествіемъ на Востокъ Ламартина и съ сохранившимися въ памяти отрывками изъ Жаколліо составить письмо въ наилучшемъ восточномъ вкус?. Письмо начиналось такъ: Подобно страусу въ пескахъ пустыни… и заканчивалась фразой: Скажи мн? имя твоего отца, и я теб? скажу названіе этого цв?тка…
Тартарену очень хот?лось, вм?ст? съ письмомъ, послать дам? своего сердца букетъ эмблематическихъ цв?товъ, какъ это д?лается на Восток?; но князь Григорій сказалъ, что будетъ много превосходн?е купить н?сколько трубокъ у брата красавицы и т?мъ, съ одной стороны, заручиться благорасположеніемъ свир?паго мавра, съ другой — сд?лать пріятный подарокъ очаровательной мавританк?, курящей очень много.
— Такъ идемте скор?й покупать трубки! — воскликнулъ сгорающій отъ нетерп?нія Тартаренъ.
— Н?тъ, н?тъ… Вы подождите, я схожу одинъ… Мн? онъ дешевле уступитъ.
— Какъ! Вы сами?… О, ваша св?тлость! — и сконфуженный, глубоко тронутый Тартаренъ подалъ свой кошелекъ обязательному албанцу, прося его не щадить издержекъ, лишь бы только угодить прелестной вдовушв?.
