складная палатка тяжела чертовсви! Тартаренъ чувствовалъ, что не дойдетъ п?шкомъ до города. Онъ остановилъ первый омнибусъ и с?лъ въ него.
Б?дный, б?дный Тартаренъ! Ради громкаго имени и славы, лучше было бы ему не садиться въ этотъ злополучный рыдванъ и продолжать путь по образу п?шаго хожденія, лучше было бы пасть мертвымъ на пыльной дорог? подъ тяжестью тропической атмосферы, складной палатки и двухствольныхъ штуцеровъ.
Тартаренъ занялъ въ омнибус? посл?днее свободное м?сто. Въ глубин? кареты сид?лъ, уткнувши носъ въ молитвенникъ, какой-то священникъ съ большою черною бородой; противъ него молодой арабъ купецъ; потомь мальтійскій матросъ и четыре или пять мавританокъ; изъ-за б?лыхъ покрывалъ видны были только ихъ черные глаза. Он? возвращались съ богомолья на могил? Абдель-Кадера; но незам?тно было, чтобы пос?щеніе могилы знаменитаго шейха ихъ сильно опечалило. Он? болтали между собою, весело см?ялись и грызли конфекты, кутаясь въ свои покрывала. Тартарену показалось, что он? часто поглядываютъ на него, въ особенности одна, сид?вшая какъ разъ противъ него. Она глазъ съ него не сводила во всю дорогу. Хотя лицо этой женщины было плотно закрыто, но по блеску темныхъ глазъ, по н?жной ручк? съ золотыми браслетами, высовывавшейся отъ времени до времени изъ-подъ покрывала, по звуку голоса, по граціи движеній, — словомъ, по вс?мъ признавамъ можно било безошибочно сказать, что за безобразнымъ б?лымъ платкомъ скрывается н?что молодое, красивое, восхитительное. Несчастный Тартаренъ не зналъ куда д?ваться. Притягательная сила чудныхъ восточныхъ глазъ приводила его въ сильное смущеніе, манила и дразнила, бросала его то въ жаръ, то въ холодъ.
А тутъ еще, — какъ бы съ т?мъ, чтобы совс?мъ доканать его, — вм?шалась въ д?ло туфелька обворожительной незнакомки; точно шаловливая мышка, эта крошечная туфелька заигрывала съ толстыми охотничьми сапогами. Что д?лать? Какъ быть? Отв?тить на эти взгляды, отв?тить пожатіемъ плутовк?- туфельк?? Да, ну, а посл?дствія?… Любовная интрижка на Востов? можетъ легко окончиться страшною катастрофой! И пылкое, романтически настроенное воображеніе тарасконца уже рисовало картину, какъ онъ попадетъ въ руки евнуховъ, какъ ему отр?жутъ голову, или сд?лаютъ что-нибудь еще похуже, зашьютъ въ кожаный м?шокъ и бросятъ въ море. Это значительно охладило его пылъ. А крошечная туфелька, знай себ?, не унимается, большіе темные глаза, словно черные бархатистые цв?ты, такъ и шепчутъ: «сорви насъ!»
Омнибусъ остановился на театральной площади, противъ улицы Бабъ-Ацуна. Одна за другою вышли изъ него мавританки, кутаясь въ свои покрывала. Сос?дка Тартарена поднялась съ м?ста посл?днею и при этомъ ея лицо такъ близко наклонилось въ лицу нашего героя, что онъ почувствовалъ на себ? ея дыханіе, в?ющее молодостью и св?жестью, ароматъ жасмина, мускуса и конфектъ. На этотъ разъ тарасконецъ не выдержалъ. Опьяненный любовью и готовый на все, онъ бросился сл?домъ за мавританкой. Слыша за собой топотъ его тяжелов?сныхъ шаговъ, она обернулась, приложила палецъ къ тому м?сту покрывала, за которымъ предполагались губы, и бросила ему в?нокъ изъ нанизанныхъ одинъ на другой цв?товъ жасмина. Тартаренъ нагнулся поднять его; но такъ какъ герой нашъ былъ довольно полонъ и, въ тому же, обремененъ своимъ вооруженіемъ, то и не могъ скоро управиться съ этимъ. Когда онъ поднялся, прижимая въ сердцу в?нокъ жасминовъ, мавританки уже не было.
VIII
Спите спокойно, львы африканскіе!
Спите, африканскіе львы! Спите спокойно въ вашихъ логовахъ среди алоэ и дикихъ кактусовъ. Тартаренъ изъ Тараскона не скоро еще начнетъ избивать васъ. Вс? его боевые снаряды, ящики съ оружіемъ, аптека, складная палатка, питательные консервы мирно лежатъ, упакованные, въ «Европейской гостиниц?». Мирно покойтесь и вы, хищники грозной пустыни! Тарасконецъ ищетъ свою мавританку. Со времени по?здки въ омнибус? несчастному герою во сн? и на яву чудится шаловливая красная туфелька, заигрывавшая съ его толстыми сапогами, и въ каждомъ дуновеніи морскаго в?терка слышится запахъ мускуса, конфектъ и жасмина.
Тартаренъ жить не можетъ безъ своей мавританки. Онъ долженъ найти ее во что бы то ни стало! Только не легкое д?ло разыскать въ город? со стотысячнымъ населеніемъ женщину по такимъ прим?тамъ, какъ цв?тъ глазъ и туфель, да ароматъ дыханія, и лишь безъ ума влюбленный тарасконецъ способенъ пуститься на такое предпріятіе. Всего ужасн?е то, что подъ своими б?лыми чехлами вс? мавританки похожи одна на другую. Къ тому же, эти дамы почти никуда не показываются, и чтобы увидать ихъ, надо идти въ верхній городъ, въ арабскій кварталъ, въ городъ турки. А этотъ городъ настоящая трущоба: темные переулки, точно корридоры, безпорядочно тянутся по горамъ; мрачные дома подозрительно смотрятъ на прохожаго своими крошечными, р?шетчатыми окнами; вс? двери наглухо заперты; по об? стороны множество темныхъ лавчонокъ, въ которыхъ сидятъ свир?пые турки, курятъ трубки съ длинными чубувами и тихо говорятъ о чемъ-то другъ съ другомъ. Кто ихъ знаетъ, о чемъ они тамъ говорятъ; быть можетъ, на разбой сговариваются.
Не желая быть уличеннымъ во лжи, я не могу сказать, чтобы Тартаренъ съ покойнымъ сердцемъ проходилъ по опаснымъ закоулкамъ верхняго города. Совс?мъ напротивъ, онъ сильно волновался и лишь съ большими предосторожностями пускался въ эти темныя ущелья, зорко посматривалъ по сторонамъ и не спускалъ руки съ курка револьвера, точь-въ-точь какъ въ Тараскон? по дорог? къ клубу. Каждую минуту ему казалось, что вотъ-вотъ нагрянетъ стая евнуховъ и янычаръ и пойдетъ пот?ха. Но непреодолимое желаніе разыскать даму сердца вдохновляло его безумную храбрость и придавало ему сверхъестественную силу.
Въ продолженіе ц?лой нед?ли Тартаренъ вс? дни проводилъ въ верхнемъ город?. Его постоянно можно было встр?тить прохаживающимея вблизи мавританскихъ бань, подкарауливающимъ выходъ мусульманскихъ дамъ, или же сидящимъ у входа въ мечеть и съ величайшими усиліями стаскивающимъ охотничьи сапоги, чтобы войти въ храмъ правов?рныхъ. Иногда съ наступленіемъ ночи, на возвратномъ пути, посл? безплодныхъ поисковъ вокругъ бань и мечетей, нашъ тарасконецъ останавливался у мавританскаго дома, изъ котораго слышалось монотонное п?ніе, звуки гитары и тамбурина и доносились отрывки женскихъ голосовъ, женскаго см?ха.
— Она тутъ, быть можетъ! — шепталъ онъ съ замираніемъ сердца и, если на улиц? никого не было, онъ подходилъ къ дому, брался за молотокъ низкой входной двери и тихонько ударялъ имъ.
П?сня и см?хъ тотчасъ смолкали; за ст?ной раздавался неясный шепотъ.
— См?л?й, см?л?й! — подбадривалъ себя нашъ герой. — Теперь что-нибудь да будетъ!
Всего чаще бывало, что его обливали холодною водой или осыпали корками апельсиновъ. Ничего бол?е серьезнаго никогда не бывало.
Спите, львы африканскіе!
IX
Князь Григорій Албанскій
Прошло бол?е двухъ нед?ль, а б?дняга Тартаренъ все еще разыскивалъ свою алжирскую даму; весьма правдоподобно, что онъ и до сихъ поръ искалъ бы ее такъ же безусп?шно, если бы судьба не сжалилась надъ нимъ и не послала ему на помощь н?коего знатнаго албанца. Вотъ какъ это случилось: зимой каждую субботу въ алжирскомъ театр? бываютъ маскарады, ни дать, ни взять какъ въ парижской Опер?. Въ зал? мало народу: н?сколько плохенькихъ представительницъ Казино, н?сколько легкихъ д?вицъ, всюду сл?дующихъ за арміей, спеціально-маскарадные танцоры съ линючими лицами, въ линючихъ костюмахъ, пять или шесть туземныхъ прачекъ съ букетомъ чеснока и шафраннаго соуса. Но главная суть маскарада не въ зал?, а въ фойе, которое на этотъ разъ превращается въ игорную комнату. Пестрая и шумливая толпа т?снится вокругъ зеленыхъ столовъ: прі?хавшіе въ короткій отпускъ тюркосы, мавританскіе купцы изъ верхняго города, негры, мальтійцы, колонисты, землед?льцы, — все это волнуется, трепещетъ,
