всю фигуру и большіе, блестящіе въ темнот? глаза. Тартаренъ приложился, спустилъ курокъ, другой… Бацъ!… бацъ!… Готово. Прыжокъ назадъ — и охотникъ замеръ на м?ст? съ обнаженнымъ охотничьимъ ножомъ въ рук?. Страшный вой раздался въ отв?тъ на выстр?лы Тартарена.
— Ловко угодилъ! — крикнулъ храбрый тарасконецъ, готовый встр?тить зв?ря ударомъ ножа.
Выстр?лъ д?йствительно угодилъ ловко, и зв?рь скрылся, продолжая выть. Но охотникъ не тронулся съ м?ста; онъ ждалъ самку… какъ описано въ книгахъ. Къ сожал?нію, самка не пришла. Прождавши еще часа два, Тартаренъ почувствовалъ порядочную усталость. Земля была сыра, ночная св?жесть и морской в?терокъ давали себя чувствовать.
— Теперь можно и соснуть до утра, — разсудилъ охотникъ и, во изб?жаніе ревматизма, принялся за раскладываніе своей ручной палатки.
Только тутъ вышелъ неожиданный казусъ: палатка оказалась такъ хитро устроенной, такъ хитро, что разложить ее не было никакой возможности. Какъ онъ не бился, какъ ни кряхт?лъ, ничего не выходило и палатка не раскрывалась. Такіе зонты иногда попадаются, что, какъ на см?хъ, въ сильный дождь-то ни за что ихъ и не раскроешь. Измученный Тартаренъ бросилъ палатку на землю и улегся на нее, ругаясь самою отборною провансальскою бранью.
Тра-ля-ля… Тра-ля-ля-ля!…
— Ques асо? Что такое? — проговорилъ Тартаренъ съпросонья.
Въ казарм? Мустафы трубили зорю. Охотникъ за львами протиралъ глаза въ крайнемъ недоум?ніи. Гд? онъ? Гд? вчерашняя дикая пустыня? Знаете ли, читатель, гд? онъ былъ? На грядахъ артишокъ, между грядами цв?тной капусты съ одной стороны и свеклы — съ другой. Его пустыня была засажена овощами. А тутъ же близехонько, на зеленыхъ холмахъ верхней Мустафы, б?л?ли хорошенькія алжирскія виллы, облитыя розовымъ св?томъ наступающаго утра, — ни дать, ни взять окрестности Марсели съ ихъ хорошенькими дачками. Мирный и со вс?мъ буржуазный видъ огородовъ до крайности удивилъ и разсердилъ нашего б?днаго героя.
— Съ ума, должно быть, сошли эти люди, — разсуждалъ онъ самъ съ собою, — нашли гд? сажать артишоки, когда тутъ львы бродятъ! В?дь, не во сн? же мн? все приснилось… Левъ былъ зд?сь… вотъ и явное доказательство.
Явнымъ доказательствомъ служили кровавые сл?ды уб?жавшаго зв?ря. Съ благоразумною осторожностью, держа наготов? револьверъ, неустрашимый Тартаренъ направился по сл?дамъ и вышелъ на небольшой участокъ земли, зас?янный овсомъ. Овесъ помятъ, лужа крови, а въ луж? крови съ широкою раной въ голов? лежитъ растянувшись… Угадайте, кто лежитъ?
— Левъ, разум?ется!
Н?тъ, не левъ, — оселъ, одинъ изъ т?хъ маленькихъ осликовъ, что въ Алжир? зовутъ буррико (а у насъ, въ Россіи, зовутъ ишаками).
VI
Самка. — Страшная битва. — Свиданіе кроликовъ
Въ первую минуту, при вид? своей несчастной жертвы, Тартаренъ страшно разозлился. Да и было съ чего: стр?лялъ льва — убилъ ишака! Но жалость быстро см?нила собою чувство досады. Б?дный ишачекъ былъ такой хорошенькій, такая у него добродушная мордочка. Кожа была еще теплая, бока судорожно вздрагивали отъ прерывающагося дыханія. Тартаренъ опустился на кол?на и попробовалъ остановить кровь своимъ алжирскимъ поясомъ. Великій челов?къ ухаживаетъ за маленькимъ осликомъ. Можетъ ли быть что- нибудь трогательн?е такой картины? И осликъ, въ которомъ чуть теплилась посл?дняя искра жизни, открылъ на мгновенье глаза и раза два или три пошевелилъ своими длинными ушами, точно хот?лъ сказать: «Благодарю!… Благодарю!…» Посл?дняя судорога проб?жала отъ головы до хвоста и ишачка не стало.
— Чернышъ! Чернышъ! — послышался голосъ, полный тревоги.
Зашуршали и раздвинулись в?тки сос?днихъ кустовъ. Тартаренъ вскочилъ на ноги и принялъ оборонительное положеніе. То пришла самка.
Пришла она, разъяренная и страшная, въ образ? старой эльзаски, вооруженной краснымъ дождевымъ зонтомъ и вопящей на всю округу о пропавшемъ ослик?. Лучше бы было Тартарену встр?титься съ настоящею львицей, ч?мъ съ этою сердитою старухой. Напрасно пытался б?дняга объяснить ей, какъ все произошло по недоразум?нію, какъ онъ принялъ Черныша за лъва африканской пустыни. Старуха приняла это за насм?шку и съ крикомъ «tarteifle!» [2] начала бить Тартарена зонтомъ. Нашъ растерявшійся герой защищался, какъ могъ, отражалъ удары своимъ штуцеромъ, увертывался, отскакивалъ, кричалъ: «Позвольте, сударыня… позвольте…»
Она посылала его ко вс?мъ чертямъ, ничего не хот?ла слушать и продолжала наносить удары. Къ счастію, третъе лицо появилось на пол? битвы. На крики приб?жалъ мужъ эльзаски, тоже эльзасецъ, содержатель кабачка, челов?къ очень сильный въ ари?метик?. Какъ только онъ увидалъ, съ к?мъ им?етъ д?ло, и что убійца охотно готовъ заплатить за свое злод?яніе, эльзасецъ обезоружилъ супругу и вступилъ въ мирные переговоры. Тартаренъ заплатилъ дв?сти франковъ; оселъ стоитъ десять, — такова обыкновенная ц?на ишаковъ на арабскихъ рынкахъ. Потомъ общими силами зарыли Черныша, и эльзасецъ, приведенный въ благодушное настроеніе видомъ тарасконскихъ золотыхъ, пригласилъ героя зайти закусить въ его кабачк?, находившемся въ н?сколькихъ шагахъ на большой дорог?. Алжирскіе охотники каждое воскресенье заходили въ него на перепутьи; зд?сь лучшія въ округ? м?ста для охоты, въ особенности же много кроликовъ.
— А львовъ? — спросилъ Тартаренъ. Эльзасецъ посмотр?лъ на него съ удивленіемъ.
— Какихъ львовъ?
— Да, львовъ… видаете вы иногда? — продолжалъ, уже немного запинаясь, неустрашимый охотникъ.
Кабатчикъ расхохотался.
— Вотъ такъ исторія!… А зач?мъ бы это они сюда пришли?
— Стало быть, ихъ совс?мъ н?тъ въ Алжир??
— По правд? сказать, я никогда не видывалъ, хотя живу зд?сь л?тъ двадцать. Точно, разсказывали что-то такое… Кажется, въ газетахъ даже было. Только это тамъ, много дальше, на юг?.
Они подошли въ кабачку. Кабакъ какъ кабакъ, точь-въ-точь такіе же можно встр?тить на любой про?зжей дорог? во Франціи; надъ дверью торчитъ засыхающая в?тка зелени, на ст?н? нарисованы билліардные кіи, а надъ вс?мъ этимъ безобидная выв?ска:
Свиданіе кроликовъ.
Какъ вамъ это нравится? Свиданіе кроликовъ!.. О, Бравида! Что бы ты сказалъ?
VII
Омнибусъ, мавританка и в?нокъ жасмина
Такое начало способно отбить охоту стр?лять львовъ у очень многихъ людей, но Тартарена не такъ- то легко было обезкуражить.
«Львы тамъ, дальше, на юг?,- разсуждалъ онъ самъ съ собою, — и прекрасно: я по?ду дальше, на югъ!»
Онъ позавтракалъ, поблагодарилъ хозяевъ, не помня зла, поц?ловался со старухой, пролилъ посл?днюю слезу о несчастномъ Черныш? и посп?шилъ въ Алжиръ, съ твердымъ нам?реніемъ въ тотъ же день забрать свои пожитки и у?хать на югъ. На гр?хъ, дорога отъ Мустафы показалась ему на этотъ разъ много длинн?е, ч?мъ наканун?. Солнце пекло безъ милосердія; не продохнуть отъ пыли. А тутъ еще эта
