— По д?ломъ теб?, сумасшедшій!… Говорилъ я теб?, предупреждалъ, — такъ н?тъ, хочу, ишь, вид?ть Африку!.. Вотъ теб? Африка!… Что, хороша твоя Африка?
Къ довершенію вс?хъ непріятностей, изъ общей каюты доносились до несчастнаго веселые голоса другихъ пассажировъ, ихъ см?хъ, п?ніе, звонъ посуды. На Зуав? собралось, точно на зло, многочисленное и очень веселое общество; тутъ былд офицеры алжирскихъ полковъ, дамы марсельскаго Аль-касара, п?вицы и актеры, богатый мусульманинъ, возвращающійся изъ Мекки, какой-то албанскій князь, не перестававшій кутить и играть въ карты. Никто изъ нихъ не страдалъ морскою бол?знью; вс? только и знали, что попивали шампанское съ тодстымъ весельчакомъ капитаномъ, у котораго одна жена была въ Марсели, а другая въ Алжир?. Тартаренъ посылалъ ихъ во вс?мъ чертямъ. Ихъ беззаботная веселость усугубляла его страданія.
Наконецъ, посл? полудня третьяго дня на палуб? послышалось необыкновенное движеніе, которое вывело нашего героя изъ его полузабытья. Прозвонилъ колоколъ, заб?гали матросы.
— Машина, отдай!… Машина, задній ходъ!… Машина, впередъ! — кричалъ хриплый голосъ капитана.
— Машина, стопъ! — Сильный толчокъ, и все смолкло. Пакетботъ тихо и м?рно покачивался изъ стороны въ сторону. Эта странная тишина привела въ ужасъ Тартарена.
— Спасите!… Тонемъ!…- завопилъ онъ не своимъ голосомъ, — откуда вдругъ и силы взялись, — вскочилъ съ койки и бросился на палубу во всемъ своемъ вооруженіи.
II
Бей ихъ! Руби!
Тонуть никто не думалъ. Пакетботъ остановился, потоку что вошелъ въ гавань, въ прекрасный, глубоководный, но почти совершенно пустынный портъ. Маленькіе б?лые домики б?лаго Алжира, т?снясь другъ къ другу, сб?гаютъ съ холма къ морю подъ ярко-синимъ небомъ. Тартаренъ ненного оправился отъ своего страха, залюбовался на пейзажъ и заслушался албанскаго князя, стоявшаго рядомъ съ никъ и называвшаго разные кварталы города: Касбахъ, верхній городъ, улицу Бабъ-Ацуна. Очень милый челов?къ этотъ албанскій князь, очень благовоспитанный, отлично знакомый съ Алжиромъ и, къ тому же, бойко говоритъ по-арабски. Тартаренъ пор?шилъ сойтись съ нимъ поближе. Вдругъ за с?тку вдоль борта хватаются снаружи н?сколько десятковъ черныхъ рукъ. Почти тотчасъ же высовывается шаршавая черная рожа, за ней другая, третья, и не усп?лъ Тартаренъ рта открыть, какъ палуба была захвачена сотней пиратовъ, черныхъ, желтыхъ, оливковыхъ… вс?хъ цв?товъ… почти голыхъ, губастыхъ, отвратительныхъ, ужасныхъ.
Тартаренъ зналъ ихъ, этихъ пиратовъ. Это они, то-есть т? самые они, которыхъ онъ такъ долго и такъ напрасно поджидалъ по ночамъ въ Тараскон?. Наконецъ-то они явились воочію. Въ первое мгновеніе онъ не могъ пошевелиться отъ изумленія. Но когда пираты бросились на багажъ, сорвали прикрывавшій его брезентъ и принялись за разграбленіе корабля, тогда герой воспрянулъ, выхватилъ свой охотничій ножъ и кинулся на разбойниковъ съ крикомъ: «Бей ихъ! Руби!»
— Ques асо? Что тутъ такое? Что съ вами? — спрашивалъ капитанъ Барбасу, выходя на палабу.
— А, капитанъ!… Скор?й, вооружите вашихъ матросовъ…
— Это для чего же, позвольте увнать?
— Да разв? же вы не видите?
— Ничего я не вижу…
— Какъ?… А пираты… разбойники…
Капитанъ Барбасу такъ и обалд?лъ. Въ эту минуту здоровенный негръ б?жалъ мимо, унося походную аптеку нашего героя.
— Стой, злод?й!… Вотъ я тебя… — зарев?лъ Тартаренъ и бросился за нимъ съ ножомъ въ рук?.
Барбасу словилъ его, такъ сказать, на лету и схватилъ за поясъ.
— Да перестаньте вы, чортова кукла!… Это не разбойники… Пиратовъ даннымъ-давно н?тъ. Это носильщики.
— Носильщики!…
— Конечно, носильщики, — багажъ вотъ на берегъ доставляютъ. Вложите вашъ тесакъ въ ножны, дайте сюда вашъ билетъ и идите за этимъ негромъ. Онъ честный малый, доставитъ васъ на берегъ и проводить въ гостиницу, если хотите.
Н?сколько сконфуженный, Тартаренъ отдалъ билетъ и, сл?домъ за негромъ, спустился въ лодку, подпрыгивавшую у трапа. Въ ней уже были сложены вс? его пожитки: чемоданы, ящики съ оружіемъ, съ консервами, аптека и прочее; а такъ какъ ими была занята вся лодка, то а не приходилось ожидать другихъ пассажировъ. Негръ забрался на ящиви и ус?лся, какъ обезьяна, охвативши руками кол?на; другой негръ взялся за весла. Оба смотр?ли на Тартарена и см?ялись, скаля блестящіе зубы.
Знаменитый тарасконецъ стоялъ на корм?, не спуская грознаго взгляда съ негровъ и кр?пко сжимая рукоятку своего охотничьяго ножа. Несмотря на ув?ренія Барбасу, онъ далеко не былъ уб?жденъ въ безобидности этихъ черныхъ, какъ голенище, носильщиковъ, нисколько не похожихъ на добродушныхъ тарасконскихъ носильщиковъ. Черезъ пять минутъ лодка пристала къ набережной, Тартаренъ вышелъ на ту самую варварійскую землю, гд? триста л?тъ тому назадъ галерный каторжникъ, Михаилъ Сервантесъ, подъ ударами алжирскихъ бичей обдумывалъ свой чудный романъ, прославившій на весь міръ имя Донъ-Кихота и обезсмертившій автора.
III
Обращеніе къ Сервантесу. — Въ Алжир?. — Гд? турка? — Н?тъ турки. — Разочарованіе
О, Сервантесъ Сааверда! Если справедливо в?рованіе, будто души великихъ людей охотно пос?щаютъ т? м?ста, гд? он? провели часть своей земной жизни, какъ долженъ былъ возликовать твой духъ, когда вступилъ на африканскій берегъ Тартаренъ изъ Тараскона, этотъ удивительный типъ француза-южанина, воплотившій въ себ? обоихъ героевъ твоей чудной книги, Донъ-Кихота и Санхо- Пансо.
День былъ жаркій. На залитой солнцемъ набережной прохаживалось пять или шесть таможенныхъ, н?сколько алжирцевъ поджидали новостей изъ Франціи, небольшая кучка арабовъ сид?ла, поджавши ноги и покуривая длинныя трубки, мальтійскіе матросы вытаскивали с?ти, въ которыхъ прыгали и сверкали серебристою чешуей тысячи сардинокъ. Но едва усп?лъ Тартаренъ ступить на землю, какъ видъ набережной моментально изм?нился. Точно изъ земли повыскакали толпы какихъ-то дикихъ народовъ и бросились на прі?зжаго. Огромные, голые арабы, едва прикрытые шерстяными од?ялами, мавританскіе ребятишки въ лохмотьяхъ, негры, тунисцы, магонцы, мзабиты, трактирные гарсоны въ б?лыхъ фартукахъ, — вс? съ крикомъ и воплями хватали его за рукава и панталоны, вырывали другъ у друга его багажъ, одинъ тащилъ консервы, другой аптеку… Въ невообразимой сутолок? каждый выкрикивалъ названіе отеля, одно нев?роятн?е другаго.
Оглушенный этимъ гамомъ, несчастный Тартаренъ совс?мъ растерялся, б?галъ, кричалъ, ругался, отмахивался руками, бросался въ догонку за своими пожитками, не зналъ что д?лать и на какомъ язык? говорить съ этими варварами, — и по-французски пробовалъ, и по-провансальски, и, наконецъ, по-латыни, какъ ум?лъ, разум?ется, — все напрасно; никто его не слушалъ. Къ счастью, какой-то челов?къ, од?тый въ мундиръ съ желтымъ воротникомъ, вм?шался въ эту свалку и большою палкой разогналъ оборванцевъ. Это былъ м?стный полицейскій. Онъ очень в?жливо предложилъ Тартарену остановиться въ «Европейской гостиниц?» и передалъ его со вс?мъ багажомъ тамошнимъ посыльнымъ.
Съ первыхъ шаговъ въ Алжир? Тартаренъ только глазами хлопалъ отъ удивленія. Онъ воображалъ увидать восточный городъ. волшебный, сказочный, н?что среднее между Константинополемъ и Занзибаромъ, и очутился въ настоящемъ Тараскон?. Кофейныя, рестораны, широкія улицы, четырехъ-
