Шелиффа по чудесному спуску, от?ненному жасминами, туйями, рожковыми деревьями, дикими маслинами и перес?каемому множествомъ звонко и весело журчащихъ ключей.
Князь Григорій также обв?шался всякимъ оружіемъ, какъ славный охотникъ Тартаренъ, да, кром? того, изукрасился великол?пнымъ и необыкновеннымъ кепи, расшитымъ золотыми галунами и серебряными дубовыми листьями. Такой удивительный головной уборъ придавалъ его высочеству видъ не то мексиканскаго генерала, не то начальника станціи съ береговъ Дуная. Это кепи сильно интриговало тарасконца; онъ р?шился, наконецъ, осторожно попросить разъясненія у своего спутника.
— Необходимая вещь для путешествій по Африк?,- важно отв?тилъ князь, протирая рукавомъ блестящій козырекъ, и потомъ сообщилъ своему наивному товарищу всю важность роли, какую играетъ кепи въ сношеніяхъ съ арабами, пояснилъ ему, что только военная фуражка способна внушать имъ надлежащій страхъ, такъ что гражданское управленіе нашлось вынужденнымъ нарядить въ кепи вс?хъ своихъ служащихъ, начиная съ сторожей и кончая сборщиками податей. Въ сущности, для управленія Алжиромъ, — поучалъ князь своего друга, — не требуется д?льныхъ головъ, да и никакихъ головъ, пожалуй, не требуется; нужно только кепи, блестящее кепи, расшитое какъ можно ярче и над?тое хоть на палку.
Друзья разсуждали и философствовали, а караванъ все подвигался и подвигался впередъ. Босоногіе носильщики прыгали съ камня на камень, покрикивая, какъ обезьяны. Оружіе въ ящикахъ громыхало; ружья блест?ли на солнц?. Встр?чные туземцы чуть не до земли преклонялись передъ чудод?йственнымъ кепи. А тамъ, наверху, на укр?пленіяхъ Миліонаха, вышелъ было подышать утреннею прохладой начальникъ арабскаго бюро съ своею супругой, да услыхалъ подозрительный звонъ оружія, увидалъ блескъ стволовъ между деревьями и вообразилъ, что это подкрадываются немирные арабы напасть на городъ, приказалъ скор?е опустить подъемный мостъ, ударить тревогу и привести городъ въ осадное положеніе.
Недурное начало для каравана!
Къ вечеру, однако же, д?ла пошли худо. Одинъ изъ негровъ, несшихъ багажъ, на?лся липкаго пластыря изъ аптечки и катался по земл? отъ жестокихъ спазмъ; другой валялся мертво пьяный отъ выпитаго канфарнаго спирта. Третій, несшій альбомъ для записки путевыхъ и охотничьихъ впечатл?ній, соблазнился золочеными застежками и б?жалъ, воображая, что захватилъ неоц?нимое сокровище.
Пришлось остановиться и держать сов?тъ.
— Я полагаю, — заговорилъ князь, тщетно стараясь распустить плитку пемикана въ усовершенствованной кострюл? съ тройнымъ дномъ, — я полагаю, что намъ сл?дуетъ совс?мъ прогнать носильщиковъ-негровъ… Тутъ какъ разъ невдалек? есть арабскій рынокъ. Всего лучше будетъ завернуть туда и купить н?сколькихъ ишаковъ…
— Ахъ, н?тъ… н?тъ… ишаковъ не надо! — перебилъ его Тартаренъ, красн?я до ушей при воспоминаніи о б?дняг? Черныш?. Потомъ онъ спохватился и лицем?рно прибавилъ: — Гд? же такимъ малявцамъ тащить вс? наши пожитки!
Князь улыбнулся.
— На этотъ счетъ вы ошибаетесь, мой дорогой другъ. Какъ ни слабы вамъ кажутся алжирскіе ишачки, а на нихъ можно положиться… Надо только знать, что они способны выносить… Спросите-ка лучше у арабовъ. Они такъ разъясняютъ нашу колоніальную организацію: во глав? всего стоитъ мусю губернаторъ съ толстымъ дрючкомъ, которымъ онъ лупитъ свой штабъ; штабъ срываетъ зло на солдатахъ и колотитъ солдатъ, солдатъ дуетъ кололониста, колонистъ — араба, арабъ — негра, негръ — жида, а жидъ, въ свою очередь, колотитъ ишака. Б?дняг? ишаку бить уже некого; ну, вотъ онъ и подставляетъ спину и таскаетъ все, что на него ни навьючатъ. Посл? этого, кажется, ясно, что онъ потащитъ и ваши ящики.
— Все-таки, — возразилъ Тартаренъ, — я нахожу, что видъ нашего каравана на ослахъ будетъ не особенно красивъ. Мн? бы хот?лось чего-нибудь бол?е характернаго, настоящаго восточнаго. Вотъ если бы, наприм?ръ, добыть верблюда.
— За этимъ д?ло не станетъ, — отв?тилъ принцъ, и они направились въ арабскому рынку.
Торгъ былъ расположенъ въ н?сколькихъ километрахъ отъ ихъ стоянки, на берегу Шелиффа. Тамъ пять или шесть тысячъ оборванныхъ арабовъ пеклось на солнц? и шумно торговалось среди кувшиновъ черныхъ маслинъ, горшковъ съ медомъ, м?шковъ съ пряностями и сигаръ, сваленныхъ кучами; на большихъ кострахъ жарились ц?лые бараны, залитые саломъ; тутъ же босоногіе негры устроили бойни подъ открытымъ небомъ и, облитые кровью, разнимали на части козлятъ, подв?шенныхъ къ жердямъ. Въ одномъ углу, подъ т?нью палатки въ разноцв?тныхъ заплатахъ, сид?лъ писецъ-мавръ въ очкахъ и съ большою книгой. Дал?е толпа неистовствовала вокругъ рулетки, устроенной въ дн? жел?зной хл?бной м?ры; кабилы пустили въ ходъ ножи. Издали несутся радостные крики, веселый хохотъ, — вс? въ восторг? отъ того, что жидъ съ своимъ муломъ попалъ въ Шелиффъ и тонетъ. Всюду скорпіоны, собаки, вороны и мухи, мухи безъ числа.
И, какъ на гр?хъ, верблюдовъ не было. Посл? долгихъ поисковъ нашелся, все-таки, одинъ, котораго старались сбыть съ рукъ мзабиты. Это былъ настоящій верблюдъ пустыни, классическій верблюдъ, весь обл?злый, унылаго вида и до того изголодавшійся, что его горбъ совс?мъ опалъ отъ худобы и вис?лъ жалкимъ м?шкомъ на боку. Тартаренъ нашелъ его восхитительнымъ и потребовалъ, чтобы его тотчасъ же нагрузили. Верблюдъ покорно опустился на кол?на: ящики и чемоданы были пов?шены. Князь ус?лся на шею животнаго, а Тартаренъ, ради пущей важности, забрался на самый верхъ горба, между двумя ящиками, и оттуда гордымъ и величественншсъ жестомъ прив?тствовалъ толпы сб?жавшихся со вс?хъ сторонъ оборванцевъ. Вотъ бы когда показаться тарасконцамъ!
Верблюдъ поднялся на ноги и зашагалъ… Что за притча. Не усп?лъ верблюдъ сд?лать н?сколькихъ шаговъ, какъ Тартаренъ почувствовалъ, что бл?дн?етъ; его гордая феска принимаетъ посл?довательно одно за другимъ т? же положенія, которыя такъ помяли ее на пакетбот? Зуавъ. Проклятый верблюдъ раскачивается, какъ фрегатъ.
— Князь… принцъ! — едва выговариваетъ совс?мъ позелен?вшій Тартаренъ, хватаясь за складки верблюжьяго горба, — Бога ради… Сойти, сойти… Я чувствую, я чувствую, что посрамлю Францію.
Чорта съ два! Верблюдъ разошелся и остановить его не было никакой возможности. За нимъ б?жало четыре тысячи арабовъ, жестикулируя, хохоча, какъ полуумные, и сверкая на солнц? шестью стами тысячъ б?лыхъ зубовъ. Великій тарасконецъ вынужденъ былъ склониться передъ неизб?жностью своей судьбы, и онъ д?йствительно склонился на горбъ верблюда. Склонилась гордая феска, и Франція была посрамлена.
V
Вечеръ на-сторож?
Какъ ни живописно было путешествіе на верблюд?, а наши истребители львовъ принуждены были отъ него отказаться во вниманіе къ красной феск? съ синею кистью. Они направились дал?е на югъ по образу п?шаго хожденія, тарасконецъ передомъ, за нимъ верблюдъ съ багажомъ и албанецъ въ арріергард?. Экспедиція продолжилась около м?сяца.
Въ поискахъ за несуществующини львами грозный Тартаренъ бродилъ изъ дуара въ дуаръ [3] по обширной долин? Шелиффа, по страшному и безобразно пот?шному французскому Алжиру, гд? ароматы древняго Востока м?шаются съ запахомъ скверной водки и казармы, гд? наивныя черты патріархальнаго быта перепутываются съ нел?пою солдатчиной. Любопытное и поучительное зр?лище для глазъ, которые ум?ютъ вид?ть: первобытный и въ конецъ прогнившій народъ, который мы цивилизуемъ, прививая ему наши пороки; дикая и безконтрольная власть туземныхъ начальниковъ, нашихъ ставленниковъ, которые важно сморкаются въ жалуемыя имъ ленты «Почетнаго Легіона» первой степени и которые изъ-за самодурства приказываютъ бить людей палками по пятамъ; безсов?стные суды кадіевъ, этихъ тартюфовъ Корана, мечтающихъ о наградахъ и орденахъ и продающихъ свои приговоры, подобно тому какъ Исавъ продалъ право первородства за горшокъ чечевичной похлебки.
Пьяные и развратные каиды, попавшіе въ командиры изъ лакеевъ какого-нибудь генерала Юсуфа, напиваются шампанскимъ съ босоногими прачками и за?даютъ шампанское жареною бараниной въ то время, какъ ц?лое племя окол?ваетъ съ голода и вырываетъ у борзыхъ собакъ кости, выкидываемыя съ
