препроводилъ по начальству въ Орлеансвилль.
Началась длинная и страшная процедура.
Посл? только что пройденнаго Алжира кочевыхъ туземцев?, Тартаренъ изъ Тараскона познакомился съ не мен?е пот?шнымъ, но и не мен?е грознымъ Алжиромъ городовъ, судебныхъ м?стъ и адвокатскихъ кляузъ. Тутъ онъ узналъ вс? судебные выверты, которые прод?лываются за стаканами пунша въ кофейняхъ, узналъ темную адвокатсжую практику, узналъ приставовъ и д?лопроизводителей, всю голодную саранчу, гн?здящуюся за кипами гербовой бумаги, объ?дающую колониста до подметокъ его сапоговъ, пожирающую его живьемъ.
Прежде всего оказалось необходимымъ р?шить вопросъ о томъ, на какой территоріи убитъ левъ, — на территоріи гражданскаго или военнаго в?домства. Въ первомъ случа? д?ло подлежало разбирательству коммерчесжаго суда, во второмъ — Тартарепъ подвергался суду военному. При одномъ имени военнаго суда впечатлительному тарасконцу представлялось, что его сейчасъ же разстр?ляютъ на гласис? укр?пленій, или, по крайней м?р?, засадятъ на в?ки в?ковъ въ арабскій сило [4]. Всего ужасн?е было то обстоятельство, что въ Алжир? до крайности сбивчиво разграниченіе этихъ двухъ территорій. Наконецъ, посл? ц?лаго м?сяца хлопотъ, интригъ, хожденій по арабскимъ бюро, было р?шено, что хотя, съ одной стороны, левъ и убитъ на территоріи военнаго в?домства, за то, съ другой, Тартаренъ, стр?ляя въ него, находился на территоріи, состоящей въ гражданскомъ управленіи. А потому д?ло было разобрано гражданскимъ судомъ, и нашъ герой присужденъ въ уплат? убытковъ въ разм?р? двухъ тысячъ пятисотъ франковъ, не считая судебныхъ издержекъ.
Какъ разд?латься со вс?ми этими платежами? Н?сколько піастровъ, уц?л?вшихъ отъ захвата албанскимъ принцемъ, даннымъ-давно ушли на гербовую бумагу и на угощенія д?льцовъ. Несчастный истребитель львовъ оказался вынужденнвмъ распродать въ розницу вс? свои пожитки, начиная съ ружей, кинжаловъ и револьверовъ. Одинъ торговецъ бакалейными товарами купилъ пищевые консервы; аптекарь пріобр?лъ остатки пластырей. Даже охотничьи сапоги отправились сл?домъ за усовершенствованною складною палаткой, попавшею въ лавку старьевщика и занявшею м?сто въ ряду кохинхинскихъ р?дкостей. За вс?ми уплатами у Тартарена остались только шкура льва и верблюдъ. Шкуру онъ тщательно упаковалъ и отправилъ въ Тарасконъ, адресовавпій ее на имя храбраго капитана Бравиды (читатель скоро узнаетъ, что сталось съ этимъ баснословнымъ трофеемъ). Что же касается верблюда, то нашъ знаменитый охотникъ разсчитывалъ воспользоваться имъ, чтобы добраться до города Алжира, только, конечно, не верхомъ, а продавши его и на эти деньги взявши м?сто въ дилижанс?. Онъ не безъ основанія отдавалъ предпочтеніе именно такому способу путешествовать на верблюдахъ. Къ несчастію, верблюдъ не шелъ съ рукъ, никто не давалъ за него ни сантима.
Между т?мъ, Тартаренъ во что бы ни стало хот?лъ какъ можно скор?е добраться восвояси. Его неудержимо влекло увидать опять голубой корсажъ Байи, мирный домикъ съ фонтаномъ, отдохнуть подъ р?знымъ нав?сомъ веранды и тамъ дождаться присылки денегъ изъ Франціи, и нашъ герой не сталъ откладывать своего возвращенія; удрученный ударами судьбы, но бодрый духомъ, онъ р?шилъ отправиться п?шкомъ. Верблюдъ не покинулъ его при столь плачевныхъ обстоятельствахъ. Странное животное съ необычайною н?жностью привязалось въ своему хозяину и шагъ за шагомъ, не отставая отъ него ни на аршинъ, посл?довало за нимъ изъ Орлеансвилля.
Въ первую минуту такая преданность растрогала Тартарена; въ тому же, неприхотливый спутникъ ничего ему не стоилъ и питался ч?мъ попало. Но по прошествіи н?сколькихъ дней уныло шагающій по пятамъ компаньонъ сталъ сильно надо?дауь странствующему тарасконцу, вид?вшему въ немъ постоянное напоминаніе о вс?хъ своихъ невзгодахъ. Мало-по-малу стали противны до отвращенія и мрачно-задумчивая морда, и висящій сборками горбъ, и эта качающаяся походка. Короче сказать, герой возненавид?лъ своего верблюда и только о томъ и думалъ, какъ бы отъ него избавиться; но это было совс?мъ не такъ просто, какъ могло казаться. Тартаренъ пробовалъ скрыться отъ него потихоньку — верблюдъ его разыскивалъ; пробовалъ уб?жать отъ него — верблюдъ такъ шагалъ, что уб?жать не было возможности: Онъ кричалъ на него: «Пошелъ прочь!…» и бросалъ въ него камнями. Верблюдъ останавливался, грустно смотр?лъ на него, потомъ черезъ минуту шагалъ опять и догонялъ его. Тартарену ничего больше не оставалось, какъ покориться своей участи.
Однако же, когда на девятый день своего п?шаго хожденія измученный тарасконецъ, весь покрытый пылью, издали увидалъ среди зелени б?лые балконы Алжира, когда онъ подошелъ къ городскимъ воротамъ и очутился на шумной дорог?, ведущей въ Мустафу, среди зуавовъ, носильщиковъ, лодочниковъ, торговокъ, прачекъ, среди разноголосой и разноязычной толпы, глаз?ющей на него и его верблюда, онъ не выдержалъ:
— Н?тъ! Это, наконецъ, невозможно! — проговорилъ онъ. — Не могу же я войти въ Алжиръ въ сопровожденіи такой гадины!
И, воспользовавшись т?снотой. Тартаренъ бросился въ сторону и залегъ въ канав?. Черезъ минуту онъ увидалъ, какъ надъ его головой пронесся по дорог? старый верблюдъ съ тревожно вытянутою впередъ шеей.
Тутъ только нашъ герой вздохнулъ свободно, какъ челов?къ, съ плечъ котораго свалилась большая тяжесть, и вошелъ въ городъ окольною дорогой мимо своего загороднаго садика.
VII
Катастрофа за катастрофой
У своего мавританскаго домика Тартаренъ остановился въ совершенномъ недоум?ніи. Смеркалось; на улиц? не видно было ни души. Сквозь полуотворенную дверь, которую негритянка забыла запереть, слышались см?хъ, звонъ стакановъ, хлопанье пробокъ шампанскаго и, покрывая весь этотъ пріятный шумъ, веселый и звонкій женскій голосъ п?лъ:
— Что за дьявольщина! — крикнулъ тарасконецъ, бл?дн?я, и кинулся во дворъ.
Несчастный Тартаренъ! Какіе виды онъ тутъ увидалъ! Подъ аркадами его тихаго пріюта, среди бутылокъ, лакомствъ, разбросанныхъ подушекъ, трубокъ, гитаръ и тамбуриновъ, стояла Байя, безъ голубаго корсажа, а въ одной прозрачной газовой сорочк? и въ широкихъ розовыхъ шароварахъ, и п?ла Marco la Belle, лихо над?вши на беврень фуражку флотскаго офицера. У ея ногъ полулежалъ на цыновк? и громко хохоталъ надъ ея п?сней пресыщенный любовью и вареньями разбойникъ Барбасу, капитанъ пакетбота Зуавъ…
Появленіе Тартарена, покрытаго пылью, исхудалаго, загор?лаго, съ страшнымъ взоромъ и въ дыбомъ торчащей феск?, сразу оборвало это милое турецко-марсельское пиршество. Байя взвизгнула, точно испуганная собачонка, и уб?жала въ домъ. А Барбасу, какъ ни въ чемъ не бывало, продолжалъ хохотать еще громче.
— Эге!… Господинъ Тартаренъ! Ну, что-то вы теперь скажете? Какъ видите, она говорить по- французски!
— Капитанъ! — крикнулъ Тартаренъ, не помня себя отъ б?шенства.
— Digoli que vengue, moun bon! — крикнула мавританка, наклоняясь черезъ перила балкона.
Нашъ злосчастный герой былъ окончательно уничтоженъ и безсильно упалъ на тамбуринъ. Его мавританка говорила даже по-марсельски!
— Предупреждалъ я васъ не очень-то дов?рять марсельскимъ дамамъ! — наставительно сказалъ Барбасу. — И вотъ насчетъ вашего албанскаго принца тоже…
Тартаренъ поднялъ голову.
— А вы знаете, гд? принцъ?
