Р?шительно не хочу извинять себя; осуждаю себя строже, нежели, можетъ быть, другой на моемъ м?ст? осудилъ бы себя: но могу по крайней м?р? дать за себя торжественное свид?тельство, что я никогда не д?йствовалъ по разсчету, а былъ всегда управляемъ чувствами истинными и естественными. Какъ могло случиться, что съ такими чувствами былъ я такъ долго на несчастіе себ? и другимъ?
Общество однако же наблюдало меня съ удивленіемъ. Мое пребываніе у Элеоноры могло быть объяснено одною моею чрезм?рною привязанностью къ ней; а равнодушіе, оказываемое мною при вид? новыхъ узъ, которыя она вязалась всегда готовою принять, отрицало эту привязанность. Приписывали мою непостижимую терпимость в?тренности правилъ, безпечности въ отношеніи въ нравственности, которыя (такъ говорили) изобличаютъ челов?ка, глубоко проникнутаго эгоизмомъ и развращеннаго св?томъ. Сіи заключенія, т?мъ бол?е способныя къ впечатл?ніямъ, ч?мъ бол?е принаравливалась они къ душамъ ихъ выводящимъ, были охотно одобрены и разглашены. Отзывъ ихъ достигъ наконецъ и до меня; я негодовалъ при семъ неожиданномъ открытіи: въ возмездіе моихъ продолжительныхъ пожертвованій я былъ неоц?ненъ, былъ оклеветанъ: я для женщины забылъ вс? выгоды, отклонилъ вс? радости жизни — и меня же осуждали.
Я объяснился горячо съ Элеонорою: одно слово разс?яло сей рой обожателей, созванный ею только съ т?мъ, чтобы пугать меня утратою ея. Она ограничила свое общество н?сколькими женщинами и малымъ числомъ мущинъ пожилыхъ. Все облеклось вокругъ насъ правильною наружностью: но мы отъ этого были только несчастн?е; Элеонора полагала, что она присвоила себ? новыя права; я почувствовалъ себя отягченнымъ новыми ц?пями.
Не ум?ю описать, сколько горечи и сколько изступленій было посл?дствіемъ сношеній нашихъ, такимъ образомъ омногосложенныхъ. Наша жизнь была гроза безпрерывная. Искренность утратила вс? свои прелести, и любовь всю свою сладость. У насъ уже не было и т?хъ преходчивыхъ промежутковъ, которые на н?сколько мгновеній какъ будто исц?ляютъ язвы неисц?лимыя. Истина пробилась со вс?хъ сторонъ, и я для пов?данія ея избиралъ выраженія самыя суровыя и самыя безжалостныя. Я только тогда смирялся, когда видалъ Элеонору въ слезахъ; и самыя слезы ея была не что иное, какъ лава горящая, которая, падая капля за каплею на мое сердце, исторгала изъ меня вопли, но не могла исторгнуть отрицанія. Въ это самое время вид?лъ я не одинъ разъ, какъ вставала она бл?дная, и вдохновенная пророчествомъ: «Адольфъ, восклицала она, вы не в?даете зла, которое мн? наносите; вы о немъ н?когда узнаете, узнаете отъ меня, когда низринете меня въ могилу». Несчастный, когда я слышалъ эти слова, почто я самъ не бросился въ могилу до нея!
Глава девятая
Я не возвращался къ барону Т… съ посл?дняго пос?щенія моего. Однажды утромъ получилъ я отъ него сл?дующую записку:
«Сов?ты, мною данные вамъ, не должны были надолго такъ разлучить насъ. На что бы вы не р?шились въ обстоятельствахъ, до насъ касающихся, вы все не мен?е того сынъ друга моего; не мен?е того пріятно будетъ мн? насладиться вашимъ обществомъ и ввести васъ въ кругъ, въ которомъ, см?ю васъ ув?рить, увидите себя съ удовольствіемъ. Позвольте мн? прибавить, что ч?мъ бол?е родъ жизни вашей, который порицать я не нам?ренъ, им?етъ въ себ? что-то странное, т?мъ бол?е предстоитъ вамъ обязанность, показываясь въ св?тъ, разс?ять предуб?жденія, безъ сомн?нія, неосновательныя».
Я былъ признателенъ за благосклонность, оказываемую мн? челов?комъ въ л?тахъ. Я по?халъ къ нему: не было р?чи объ Элеонор?. Баронъ оставилъ меня об?дать у себя. Въ этотъ день было у него только н?сколько мущинъ, довольно умныхъ и доведено любезныхъ. Мн? сначала было не ловко, но я принудилъ себя, оживился, стадъ разговорчивъ: я развилъ, сколько могъ, ума и св?д?ній. Я зам?тилъ, что мн? удавалось задобрить къ себ? вниманіе. Я находилъ въ этомъ род? усп?ховъ наслажденіе самолюбія, уже давно мн? нев?домое. Отъ сего наслажденія общество барона Т… стало для меня пріятн?е.
Мои пос?щенія повторялись. Онъ поручилъ мн? н?которыя занятія по своему посольству, которыя могъ вв?рить безъ неудобства. Элеонора сперва была поражена симъ переворотомъ въ жизни моей, но я сказанъ ей о дружб? барона къ отцу моему и объ удовольствіи, съ которымъ ут?шаю посл?дняго въ отсутствіи моемъ, показывая себя занятымъ полезно. Б?дная Элеонора (пишу о томъ въ сіе мгновеніе съ чувствомъ угрызенія) ощутила н?которую радость, думая, что я кажусь спокойн?е, и покорилась, с?туя мало, необходимости проводить часто большую часть дня въ разлук? со мною.
Баронъ, съ своей стороны, когда утвердилась между нами н?которая дов?ренность, возобновилъ р?чь объ Элеонор?, Р?шительнымъ нам?реніемъ моимъ было всегда говорить о ней доброе, но, самъ не зам?чая того, я отзывался о ней мен?е уважительно и какъ-то вольн?е: то указывалъ я заключеніями общими, что признаю за необходимое развязаться съ нею, то отд?лывался я съ помощію шутки, и говорилъ, см?ясь, о женщинахъ и о трудности разрывать съ ними связь. Сіи р?чи забавляли стараго министра, душею изношеннаго, который смутно помнилъ, что въ молодости своей и онъ бывалъ мучимъ любовными связями. Такимъ образомъ, именно т?мъ, что я скрывалъ въ себ? потаенное чувство, бол?е или мен?е я обманывалъ вс?хъ: я обманывалъ Элеонору, ибо зналъ, что баронъ Т… хот?лъ отклонить меня отъ нее, и о томъ я ей не сказывалъ; я обманывалъ г-на ***, ибо подавалъ ему надежду, что я готовъ сокрушить свои узы. Это лукавое двуличіе было совершенно противно моему характеру: но челов?къ развращается, коль скоро хранитъ въ сердц? своемъ единую мысль, въ которой онъ постоянно вынужденъ притворствовать.
До сей поры у барона Т… познакомился я съ одними мущинами, составляющими его короткое общество. Однажды предложилъ онъ мн? остаться у него на большомъ пиру, которымъ онъ праздновалъ день рожденія Государя своего. Вы тутъ увидите, сказалъ онъ мн?, перв?йшихъ красавицъ Польши. Правда, не увидите вы той, которую любите; жал?ю о томъ; но иныхъ женщинъ видишь только у нихъ дома. Я былъ тяжко пораженъ этимъ зам?чаніемъ; я промолчалъ, но упрекалъ себя внутренно, что не защищаю Элеоноры, которая такъ живо защитила бы меня, если бы кто зад?лъ меня въ ея присутствіи.
Собраніе было многолюдное. Меня разсматривали со вниманіемъ. Я слышалъ, какъ вокругъ меня твердили тихо имена отца моего, Элеоноры, графа П***; умолкали, когда я приближался; когда я удалялся, снова заговаривали. Мн? было достов?рно, что передавали другъ другу пов?сть мою, и каждый, безъ сомн?нія, разсказывалъ ее по своему. Мое положеніе было невыносимо: по лбу моему струился холодный потъ; я красн?лъ и бл?дн?лъ поперем?нно.
Баронъ зам?тилъ мое зам?шательство. Онъ подошелъ ко мн?, удвоилъ знаки своей внимательности, прив?тливости; искалъ вс? случаи отзываться обо мн? съ похвалою, и господство его вліянія принудило скоро и другихъ оказывать мн? тоже уваженіе.
Когда вс? разъ?хались, «я желалъ бы, — сказалъ мн? баронъ Т…, - поговорить съ вами еще разъ откровенно. Зач?мъ хотите вы оставаться въ положеніи, отъ котораго страдаете? Кому оказываете вы добро? Думаете ли вы, что не знаютъ того, что бываетъ между вами и Элеонорою? Всей публик? изв?стны ваши взаимныя размолвки и неудовольствія. Вы вредите себ? слабостью своею; не мен?е вредите себ? и своею суровостью, ибо, къ дополненію неосновательности, вы не составляете счастіе женщины, отъ которой вы такъ несчастливы».
Я еще былъ отягченъ горестью, которую испыталъ. Баронъ показалъ мн? многія письма отца моего. Они свид?тельствовали о печали его. Она была гораздо жив?е, нежели я воображалъ. Это меня поколебало. Мысль, что я долгимъ отсутствіемъ продолжаю безпокойствіе Элеоноры, придала мн? еще бол?е нер?шительности. Наконецъ, какъ будто все противъ нея соединилось. Въ то самое время, какъ я колебался, она сама своею опрометчивостью р?шила мое недоум?ніе. Меня ц?лый день не было дома. Баронъ удержалъ меня посл? собранія: ночь наступила. Мн? подали письмо отъ Элеоноры въ присутствіи барона Т… Я вид?лъ въ глазахъ его н?которую жалость къ моему порабощенію. Письмо Элеоноры было исполнено горечи. Какъ, говорилъ я себ?, я не могу провести день одинъ на свобод?! Я не могу дышать часъ въ поко?! Она гонится на мною всюду, какъ за невольникомъ, котораго должно пригнать къ ногамъ ея. Я быхъ т?мъ бол?е озлобленъ, что чувствовалъ себя слабымъ.
— Такъ, — воскликнулъ я, — пріемлю обязанность разорвать связь съ Элеонорою; буду им?ть
