- Вы не видели Голландца?
Сказано это было таким непринужденным тоном, что Джеф обернулся и оглядел его, прежде чем проговорил:
- Ты ищешь его?
- Может быть...
- Если насчет головок, то он их все продал вчера...
Мишель не удержался и снова посмотрел на себя в зеркало, пригладив волосы рукой, которая даже не дрожала. (Кстати! Он купит себе, наконец, золотой перстень с гербом и будет носить на пальце, о чем мечтал всю жизнь!).
Один из сутенеров сказал:
- Я видел его утром в районе порта.
Мишель еще не знал, зачем ему нужен Голландец, но был убежден, что тот понадобится. Разве не сам он оказался на его пути? И не Джеф ли подсказал ему мысль...
Он стал по капле наливать воду через сахар прямо над стаканом. Дым от сигареты щекотал глаза. В эту минуту и начался дождь, да такой силы, что капли отскакивали от тротуара, как градины.
Прохожие бросились врассыпную. Двери кафе открылись, пропуская людей, никогда не бывавших у Джефа и не решавшихся подойти к стойке.
- Наконец-то,- вздохнул Ник.- Надо позвонить домой, чтобы прислали машину. Какой козырь?
- Треф... Фред подрезал...
Мишель был бы не прочь, чтобы дождь пошел через два дня, после его отъезда. Ему предстояло много побегать, и он мог сильно вымокнуть.
- Похоже,- сказал он, присев на край круглого столика,- что мы не состаримся в Панаме...
Стараясь понять, Джеф обернулся к нему, снова нахмурив брови.
- Старик боится сезона дождей...
Само небо вовремя пришло ему на помощь!
- Он еще не знает, куда ехать, но раз уж об этом подумал, надолго откладывать отъезд не станет.
Теперь, после того как было сделано объявление об отъезде, никто не удивится, не встречая их нигде. Ему следовало помнить обо всем. Он будет помнить.
- Рене наверху? Последовал знак, что да.
- Одна?
Моде поднялся наверх. Та спала, и он разбудил ее.
- Кажется, мы уезжаем,-сказал он, зажигая сигарету.
- Куда?
- Еще не знаю. Старик вбил себе в голову, что дожди ему во вред, так что, возможно, через несколько дней...
- Похоже, ты доволен?
- Ты ведь знаешь, мне тут нечего было делать. Они никогда не разыгрывали влюбленных. Так что им нечего было играть комедию. И тем не менее Рене загрустила и казалась немного обеспокоенной.
- Не знаю отчего, но я это предчувствовала.
- Ты тоже?
Он пожалел, что неосторожно произнес это слово.
- А что? Кто-то еще тебе сказал? Он подумал о Джефе, но ответил:
- Никто. Я тоже предчувствовал, что меня ждут перемены в жизни.
Главное, не сказать ничего лишнего. А он мог сболтнуть. Но так как у него есть время, отчего было не воспользоваться последний раз послушным и нежным телом Рене.
- Раздеваешься?
- Как видишь.
Он остался доволен собой, тем, что все проделал без особого пыла, как обычно с Рене, ибо это тоже говорило о спокойствии духа. Лаская ее, он не переставал думать о своем плане, точнее - о принятом решении.
'Дорогой старик...'
Казалось, что Гертруда Лэмпсон в своем дворце в Вальпараисо услышала, о чем он думает. Ни разу в предыдущих письмах она не намекала на пресловутого дядюшку.
- Ты не будешь жалеть?
- Я?
Четверть часа спустя он снова завязывал галстук перед зеркалом.
- Надеюсь, ты не уедешь, не попрощавшись?
Конечно, он пообещал, но знал, что не придет. Все было кончено. Прощание с Рене состоялось. Оставалось уйти. Он повернулся, увидел ее лежащую на постели с поднятой ногой и с растрепанными волосами.
'Адиос!'
Как себя вести внизу, он пока не знал. Как не знал, понадобится ли ему еще Джеф. Игра в карты кончилась. Все встали. Вондрас позвонил, и ему подали машину с шофером-туземцем.
- Никого не надо подвезти?-спросил Ник, выходя на улицу.
- Меня!-сказал Мишель, взглянув на Джефа, который собирал рюмки.
Он бросился в роскошную машину левантинца, в которой всегда пахло духами-Ник душился, как женщина. Здесь в кармашке заднего сиденья Мишель увидел маленькую золотую зажигалку, которая показалась ему предвосхищением его будущей жизни, напомнив также о портсигаре Гертруды Лэмпсон.
Ему так не терпелось, чтобы побыстрее наступило послезавтра, что он подумал, имей он сегодня такую зажигалку, это уже позволит ему почувствовать себя другим человеком. Вондрас о чем-то говорил с ним. О чем? Не имело значения. Машина остановилась перед домом Вуольто.
- Придете вечером сыграть в покер?
- Еще не знаю. Может быть. Если не помешает предстоящий отъезд.
Только что у Джефа этот отъезд представлялся чем-то далеким. Но теперь он явно приблизился. Так что он готов был объявить его на завтра!
Выходя из машины, Мишель ловко прихватил с собой зажигалку.
Ничего не заметивший Ник откинулся на сиденье. Дверца захлопнулась, и машина отъехала, разбрасывая столбы грязной воды.
Поднимаясь по ступенькам, Мишель сжимал в руке драгоценный предмет. Остановившись на первой же площадке, он выбросил старую сигарету, взял новую и прикурил от золотого пламени.
Когда Мишель вошел на веранду, Фершо показался ему еще более маленьким, более худым, более незначительным, чем обычно, и он удивился тому, как мог этот человек произвести на него такое сильное впечатление, когда он его увидел впервые в доме в дюнах.
Негритянка накрыла на стол и с широкой улыбкой объявила, что кушать подано и что на ужин господа получат перепелки.
8
Самолет на линии Бангкок-Лима - Вальпараисо вылетал из Кристобаля в четверг в восемь утра. Стало быть, решающий день для Мишеля выпал на среду. Весь нынешний день, как и во вторник, шел дождь. Он будет теперь продолжаться несколько недель подряд. Жара, однако, стояла такая, как в конце сухого сезона. Люди ходили по улицам в промокшей белой одежде, напоминавшей компресс, и по колено в грязи.
То был редкий день в жизни Мишеля, когда ему пришлось воспользоваться зонтом. Найти такси возле дома Вуольто оказалось невозможно. Все проезжавшие мимо машины, направлявшиеся в 'Вашингтон' или обратно, были заняты.
По привычке, выработанной за последние недели, Фершо работал немного утром, до полдесятого, а затем после обеда-часов с трех. Так происходило почти всегда. Все остальное время предоставленный сам себе, Мишель не обязан был давать отчет о своем времяпрепровождении. Однако для проформы он все же спрашивал у Фершо:
- Ничего не нужно?
