Поколение Китеж. Опыт построения сообщества

приобретенного опыта. Поэтому так трудно их заполнить. Сколько ни говори взрослому парню, что его любят, младенец, живущий в нижних слоях, этого просто не услышит и не поймет.
Впрочем, есть один способ достигнуть глубинных программ. Помните, как часто мы слышим, что в ми­нуту смертельной опасности перед человеком про­мелькнула вся жизнь. Очевидно, угроза жизни от­ крывает доступ к самым глубинным файлам. Тогда можно и смысл жизни пересмотреть, и людей полю­бить, и в Бога уверовать.
Так в моем сознании созрел план рискованного экс­перимента. Митя выслушал. Пожал плечами в сомне­нии, но ничего иного просто не приходило в голову.
И вот. Серое зимнее утро. Снегопад. Митя увел Женю без завтрака и умывания по дороге за три ки­ лометра от Китежа. Там они сошли с трассы и зате­рялись в огромном поле, окруженные сплошной сте­ной падающего снега.
Митя сказал:
— Ты, Женя, потерял дорогу в жизни. Хочешь быть со мной — иди следом, не хочешь — сам ищи дорогу назад.
И пошел, не оглядываясь, сквозь пургу. Женя не­которое время стоял в недоумении, борясь с обидой и раздражением. Потом, видимо, начал осознавать реальную угрозу гибели в снежной пустыне. Тут и пробудились первообразы борьбы за существова­ние, которые и стерли чувство собственной важно­сти вместе со всеми обидами. Митя уже затерялся в снежной пелене. Будет ли он ждать или правда так рассердился, что бросит его одного умирать от хо­лода? Этот испуг и помог перестроить, вернее, об­рушить пирамиду ценностей Жени. Можно сказать, что он впервые осознал, зачем нужен папа: «Для то­го чтобы спасти от опасностей мира!»
И Женя побежал вслед за Митей. Осознание было настолько ярким, что в семье на долгие месяцы во­царился мир. Женя учился, чистил зубы и радовал­ся Мите. Так привязанность к наставнику оказалась нитью Ариадны и помогла вывести мальчика из ла­биринта мрачного прошлого.
Потом в нем открылся талант художника, и его картины украсили стены нашей общей столовой. По­немногу нам удалось усадить его за уроки. Первые года два: в шестом-седьмом классах — приходилось заставлять делать домашнее задание, а потом ему и самому понравилось быть успешным в учебе.
Вот что он написал в сочинении о Китеже в начале десятого класса. Я в этом сочинении не изменил ни одного слова, чтобы было заметно, как шаг за шагом усложняется ОБРАЗ МИРА подростка. Напомню, что в четвертом классе он читал по складам, а писать не умел вовсе.
Я в Китеже научился задумываться о более гло­бальных проблемах своей жизни. Теперь я живу, а не выживаю. Жить — это не просто существовать, по моральным критериям Китежа это значит пре­бывать в гармоничном отношении ко всему проис­ходящему. Я для себя открыл новый ОБРАЗ МИРА, который помог мне кардинально перестроить свое отношение к реальности.
Иногда люди не знают глубоко в подсознании, где они живут. Им кажется, что их жизнь сложилась хорошо, потому что они удовлетворили то, к чему стремились всю свою жизнь. Они обучались, получа­ли разный опыт, находили подход к людям, нашли оптимальный вариант жизни, а все для чего? Для то­го чтобы в итоге замкнутся на одном. Напрягался, стремился, выживал и остановился на достигнутом месте. У него, как ему кажется, не хватает сил и энергии для того, чтобы совершить еще какое-то де­ло. Он просто заточен под одно. Атмосфера Китежа дает человеку возможность развиваться разносто­ронне, учитывая его силу и подготовку, чтобы чело­век продолжал развиваться, не разочаровывался в сво­их силах и возможностях и на стыке находил какой-то другой вариант, и доделывал дело до конца.
Я теперь считаю, что человек живет, чтобы как-то изменить реальность вокруг себя таким образом, чтобы было в удовольствие тебе и людям, окружаю­щим тебя.
Китеж выращивает не обывателя, а полноцен­ного здравомыслящего человека, который ориенти­руется в жизни и видит все процессы, связанные не столько с ним, сколько с другими. У такого челове­ка есть силы заботиться не только о себе и своей семье, но и о людях более слабой воли, у которых не хватает решимости на какое-то действие или по­ступок. Он черпает силы из сильных людей, рядом с которыми работает. А в случае неудачи он находит, возможность попробовать еще раз, и так до т ех пор, пока не получится сделать, что должен.
Я рад, что оказался в таком месте.
Теперь жизнь раскрывается передо мной в полном объеме, и у меня есть множество выборов, какие я должен сделать.
Пока не очень литературно, но зато какая отвага мысли и сколько пробудившегося добра!
Наши подопечные, обманутые жизнью, все время проверяют наш мир на истинность и прочность. Эта проверка идет хаотично по всем уровням и направле­ниям! И со стороны кажется, что дети ищут компро­мат на своих приемных родителей и на всю систему в целом. Но это лишь для того, чтобы не переживать боль нового разочарования.
Поэтому в основе нашей работы лежат не долж­ностные инструкции, а межличностные отношения. Родители, учителя, повара и сантехники должны создавать единый ОБРАЗ МИРА.

Глава 13. ВЗРОСЛЫЕ КИТЕЖА. ПОПЫТКА СОЗДАТЬ НЕПРОТИВОРЕЧИВЫЙ МИР

Герман Гессе в романе «Игра в бисер» описал идеальную педагогическую провинцию Касталию. Это своеобразная республика духа была населена только преподавателями и учеными, объединен­ными целью воспитывать и обучать детей. Обяза­тельным условием жизни касталийцев был отказ от собственности, семьи, аскетизм и пренебрежение к комфорту. Зато в их распоряжении были библиоте­ки, консерватории, архивы и лаборатории. Обще­ство избавляло учителей и ученых от необходимости бороться за выживание, для того чтобы они могли посвятить свою жизнь творчеству и интеллектуаль­ному развитию нового поколения, сохраняя и пере­давая накопленные человечеством духовные богат­ства.

Это, конечно, образ далекий от реальности, но, тем не менее, очень притягательный. А если он от­ зывается в нас узнаванием, значит, когда-то где-то он будет реализован в земном плане бытия. Конеч­но, сейчас такой проект кажется совершенно фан­тастическим. Но, если раньше какая-нибудь систе­ма не работала, значит ли, что она вообще невоз­можна?
Э. Фромм в своей работе «Анатомия человече­ской деструктивности» доказывает, что человек «генетически не является носителем командно– подчиненной психологии». Жизнь в общине, отри­цающей командно-бюрократическую систему, по мнению этого авторитетного ученого, больше соот­ветствует сущности человека.
Коллектив, способный действовать в подобном режиме сотворчества, создается десятилетиями. Но и эффективность его работы в десятки раз выше, чем все, что может предложить существующая си­стема социальной работы с детьми.
Из отчета приемной мамы на Педсовете:
— Света высказала мне претензию: все взрослые врут, не выполняют обязательств, и как ей в та­ком мире жить, и быть искренней, и доверять.
Я дала ей возможность говорить в течение трид­цати минут, после чего сказала, что она имеет право на собственное мнение, что она может ока­заться права, но может и ошибаться. Она испыта­ ла культурный шок от того, что я не «воспитала» ее тут же и не объяснила, что она не имеет права обсуждать взрослых, что все это глупости. Потом призналась, что погорячилась. Рассказала о своих детских обидах. Это нас сильно сблизило.
— Я привык сам справляться со своими про­блемами. За все четырнадцать лет моей прошлой жизни не было ни одного взрослого, который бы по­интересовался моими мыслями или