— Почти одиннадцать, — возразила Ханна. — У меня через неделю день рождения.
Лили улыбнулась:
— Ты собираешься его праздновать?
— Новые хлопоты. Она хочет позвать гостей. Я даже не представляю, кого можно позвать, — сказала Роза.
— Я представляю, — отозвалась Ханна.
— Кого? Мелиссу и Хезер? — Роза повернулась к Мейде: — Не вижу смысла устраивать прием ради двух девочек.
— А я вижу, — возразила Лили. У нее сердце разрывалось из-за Ханны.
— Прекрасно. Ты и устраивай.
— Я буду рада заняться этим. — Лили протянула Ханне руку: — Проводи меня до машины и расскажи, как ты хочешь отпраздновать свой день рождения.
Этой ночью Лили сидела под сосной на берегу озера и думала о том, как изменилась ее жизнь. Возможно, из-за работы на фабрике. Или из-за подготовки ко дню рождения Ханны. Или из-за того, что она наняла Касси. Или из-за договора с Джоном. Возможно, просто прошло какое-то время. Но она уже не чувствовала себя такой потерянной, как прежде.
Ночь была прекрасна. Полная луна висела над центром города. Вода мягко накатывалась на берег. В воздухе пахло дымком.
Лили ждала, напряженно прислушиваясь, но так и не услышала гагар. Тогда она начала напевать кельтскую песню, в которой было то же очарование, что и в ночном озере. Она обхватила руками колени и тихонько покачивалась в такт песне. Она была привязана к этим местам. Здесь ей было спокойно.
Глава седьмая
Добрую часть субботы Джон провел в редакции, собирая материалы о Терри Салливане. Джон переходил от одного сайта к другому, а в промежутках звонил по телефону. Закончив в семь, он отправился домой. Когда Джон добрался до озера, солнце уже садилось над лесом. Он натянул старый свитер, отвязал каноэ и отчалил от берега.
Он был недалеко от острова, когда приплыли гагары — две молодые птицы и один из родителей. Джон догадался, что другой полетел к сородичам и скоро вернется. Оперение оставшейся птицы слегка потускнело. Чем ярче становились листья, тем бледнее — перья гагар. Когда опадут листья, гагары улетят.
Погрузив весло в воду, Джон направил каноэ к Тиссен-Коув. Когда он добрался до места, солнце уже село за дальние холмы и прибрежные тени из синих стали густо-фиолетовыми. В окнах у Лили горел свет.
Лили никогда не увлекалась готовкой. В детстве она держалась подальше от кухни, где властвовала Мейда. Став взрослой, Лили не слишком заботилась о еде и делала что-нибудь на скорую руку. Теперь, когда в ее распоряжении оказались кухня и свободное время, ей вдруг захотелось этим заняться.
От Селии осталась тетрадка с рецептами, и Лили приготовила два любимых блюда бабушки, которыми та всегда угощала осенью: похлебку из сладкой кукурузы и кукурузный хлеб. По дому распространился чудесный аромат. А когда через открытое окно донесся крик гагар, Лили подумала, что проводит субботний вечер не так уж и плохо.
За стряпней она пела. Мурлыча себе под нос, она положила на стол красивую салфетку, выбрала из коллекции Селии лучшую бульонную чашку и тарелку, принесла и зажгла три свечи. Тихонько напевая, открыла бутылку вина. Она как раз наполняла бокал, когда раздался стук в дверь.
Оборвав песню на полуслове, Лили затаила дыхание. За открытым окном послышался знакомый голос, в проеме появилось знакомое лицо.
— Это я, — сказал Джон. Лили радостно распахнула дверь. — Прости, я не хотел тебя испугать.
Сердце Лили гулко билось, но она подумала, что так всегда бывает, когда перед тобой стоит такой высокий красивый мужчина. Она засунула руки в карманы джинсов.
— В чем дело?
Но Джон смотрел через ее плечо на стол:
— Прости, я, кажется, не вовремя.
— Пустяки. Просто одинокий ужин.
— Но какой! — Джон втянул носом воздух: — Пахнет замечательно.
— Ты хочешь есть?
— Хочу. Но не хочу напрашиваться.
Лили пригласила его войти. Пока Джон озирался по сторонам, она поставила на стол вторую тарелку, нарезала кукурузный хлеб и налила похлебку. Потом, довольная собой, наполнила вином второй бокал.
— Ты всегда так ужинаешь?
— Нет. Вообще-то я не бог весть какая повариха. Ешь на свой страх и риск.
— Еда, которая так замечательно пахнет, не может быть плохой. — Он указал на ближайший столовый прибор: — Мне сесть здесь?
Не успела Лили кивнуть, как он, обежав вокруг стола, отодвинул для нее стул. Она подумала: интересно, когда он в последний раз ел домашнюю пищу?
— Я не спросил, хватит ли у тебя на двоих?
— Хватит на десятерых.
Он засмеялся, потом вдруг стал серьезным и трогательно искренним.
— Спасибо. Я на это не рассчитывал. Я просто хотел навестить гагар.
Несколько минут они молча ели. Гагары тоже молчали. Поэтому Лили тихо вышла из-за стола и поставила подходящую к случаю музыку Листа — для разнообразия в мажорном ключе. Удивляясь своему выбору, она вернулась к столу.
— Какой красивый дом, — сказал Джон.
— Только вот пианино осталось в Бостоне. Мне его не хватает. Как ты думаешь, когда я смогу туда вернуться?
Лили хотелось услышать, когда же будет восстановлено ее честное имя.
— Можно говорить о делах?
— Конечно. Тебе что-нибудь удалось найти?
— Да. Только я не понимаю, что все это значит. Терри был трижды женат.
— Сколько ему лет?
— Он мой ровесник. Ему сорок три. Понимаю, о чем ты подумала — многие мужчины моего возраста были трижды женаты.
Но Лили думала совсем о другом — о том, был ли когда-нибудь женат сам Джон.
— Вот что странно, — продолжал Джон. — Никто не знал о том, что он женат. В первый раз он женился в колледже. Я учился с ним в одной группе, но ничего не знал о его жене. Я позвонил двум нашим одногруппникам, но и они ничего не знают. Во второй раз он женился в Провиденсе. В третий раз — в Бостоне. Три неудачных брака — это одно. Но то, что о них никто не знал, — совсем другое.
— Ты выяснил, как зовут этих женщин?
— Да, я собираюсь с ними связаться.
К этому времени Джон уже уплетал вторую порцию похлебки. Лили надоело говорить о Терри Салливане, ей хотелось побольше узнать о Джоне. Она согрела сидр, наполнила кружки и предложила Джону выйти на крыльцо. Они уселись на ступеньках, поглядывая на озеро и потягивая сидр.
— Расскажи мне о себе, — попросила Лили.
— О чем тебе хочется знать?
Ей хотелось знать, не подведет ли он ее, не поставит ли превыше всего собственные интересы,
