В этом стихотворении нет ни одного слова, которое означало бы то, что оно означает в повседневной речи. Здесь энергия Слова достигла таких высот, что его эффект можно сравнить ТОЛЬКО с музыкой.
Предвижу возражения. Особенно со стороны тех, кто знаком с поэзией Пастернака. Уж они-то точно будут утверждать что я, по крайней мере, шучу.
Я осмелюсь утверждать, что стихотворение Бориса Леонидовича Пастернака «Ночь» - одно из самых зашифрованных в русской поэзии.
Тут, думается мне, ваше терпение лопнуло, и вы решили, что пора или прекратить наши встречи, или потребовать от меня объяснения. И, что самое замечательное, я хорошо понимаю вашу логику. Ибо когда я начинал своё знакомство с поэзией Пастернака, то весьма пренебрежительно отнёсся именно к этому стихотворению. Вот такие изменения произошли со мной в отношении к этому стиху!
От убеждения в его полной непоэтичности из-за чрезмерной простоты к утверждению полностью противоположного характера.
И я хочу сделать всё, чтобы вы не тратили столько времени, сколько потратил я, для того, чтобы придти к этому утверждению.
Давайте же заново перечитывать стих.
Уже его первые четыре строчки дают реальнейший образ лётчика, поднимающегося на самолёте в ночное небо:
Лётчик, облака, спящий мир.
Немного, правда, странная характеристика ночи, которая «идёт без проволочек» и «тает».
По поводу определения ночи, которая «без проволочек». Можно даже сказать, что этот образ - чистейший прозаизм. Ведь когда в обыденной речи говорят: «действуй без проволочек», то это звучит даже несколько грубей, чем традиционное «действуй незамедлительно». Но использование прозаизмов даже в самой высокой поэзии - особое качество русской поэзии от Державина и Пушкина до Блока и Пастернака.
Ночь, идущая без проволочек, - это сочетание, очень характерное для поэзии Пастернака. Что же касается «таяния» ночи, то это достаточно популярный поэтический образ. Ночь «тает», как и время.
В начале стиха никаких особых поэтических открытий как бы нет. Но уже далее рождается феноменальный образ, ибо лётчик
Могу сразу же сказать вам, что именно те моменты стиха, которые так шокировали меня тогда, сейчас вызывают самые большие потрясения. Например, мысль о том, что лётчик поднялся ТАК ВЫСОКО, что стал «меткой на белье». (Речь идёт о метках, которые пришивали к простыням, наволочкам и рубашкам, когда бельё сдавали в прачечную, чтобы при получении не перепутать своё бельё с чужим.)
Но когда я понял стих, то все «проволочки» и все «метки на белье» обрели для меня совершенно иной смысл. Я вдруг понял, что сей стих - это безграничное движение во времени и пространстве. Ведь если самолёт уменьшился до «крестика на ткани», то даже небо и туман, в котором «он потонул», стали сравнимы с простынёй!!! И если небо над «спящим миром» - всего лишь ткань с крестиком и простыня с меткой, сваленные в кучу в прачечной, то о какого масштаба прачечной идёт речь!!!??? И не попали ли мы в иное измерение?
Читаем дальше:
Стоп! Стоп! Что это? Опять непоэтический реализм? А вы разве не заметили одной странной детали, что предметы и явления разной величины оказались в
А выступающие в одном измерении «вокзалы, поезда»? Ведь вокзалы разных городов находятся на расстоянии друг от друга, а в стихе как бы пропадает расстояние между вокзалами. Ибо лётчик так высоко, что вокзалы и поезда, цель которых - преодолеть расстояния, оказываются в одной точке.
Это ощущение я испытал, когда плыл на корабле из матери
А через несколько недель я летел из Австралии в Швецию.
По радио произнесли текст следующего содержания: «Наш самолёт начинает снижение для захода на
