девятнадцать–двадцать, алкоголь воспринимался как символ свободы.
– Что вы имеете ввиду?
– Я тогда работал на ранчо – разумеется, во время каникул – и очень стремился стать своим среди настоящих ковбоев, среди профи. Это означало по выходным ездить в город, накачиваться пивом и в конце концов впутываться в … хм… в стычки.
– В драки? Бог мой, но почему?
– Не спрашивайте меня, – ответил он, лениво улыбаясь. – Вероятно, мы думали, что от нас только этого ждут. Это входило в образ ковбоя. И бывало, между прочим, довольно утомительно.
– И… с кем вы дрались?
Он ответил с очаровательной ухмылкой:
– С каждым, кого мы не знали!
Одри рассмеялась. Бойд влил в себя большой глоток своего коктейля, она пригубила вина. Затем он повернулся к ней с улыбкой, которая могла бы растопить айсберг.
– Я не хочу говорить о себе, – сказал он. – Давайте поговорим о вас. Я знаю о вас совсем мало. Вам двадцать семь, вы не замужем, родных нет. Откуда вы родом?
– Из Техаса.
Он заметил, что она чуть отвела глаза.
– Это довольно большой штат. Откуда в Техасе?
– Даллас.
Возможно, подумал он. А возможно, и нет. Даллас был подходящим ответом, который она, правда, дала так быстро, что это могло оказаться правдой. Почему же его не отпускает это недоверие, которое никак не связано с дедом? Одри была одной из самых очаровательных женщин, которых он когда-либо знал. Почему же он не может просто наслаждаться этим, а пускает в ход своё обаяние и ждёт, что это даст?
– Симпатичный город. Вы бывали в Астродоме?
Она бросила на него снисходительный взгляд.
– Астродом находится в Хьюстоне, как вы, наверное, знаете. Да, я часто там бывала, но ещё чаще – на техасском стадионе, на башне Воссоединения и на ярмарочной площади. Всё это находится в Далласе.
Её ответ снова вызвал в нём желание извиниться.
– Ох, Одри, я перепутал Даллас с Хьюстоном. И я ужасно любопытен во всём, что касается других людей. Поэтому я задаю так много вопросов… Иногда я веду себя как репортёр в погоне за сенсацией.
– Или как прокурор, – добавила она и тут же прикусила язычок. Внутри у неё всё сжалось. Для чего этот дурацкий вопрос про Астродом? Зачем он подвергает её проверке? Насчёт наследства у него вроде бы сомнений нет… Это наследство, да ещё взаимоотношения «работодатель – наёмный работник» были их единственным общим знаменателем. И тем не менее он разглядывал её каким-то особенным образом и пытался как можно больше о ней узнать – причём весьма и весьма настойчиво.
– А как вы попали в Феникс?
– Меня пригласила подруга. Та самая, которая знает Питера. И когда я получила эту работу, я осталась здесь.
– И в Даллас больше не вернулись?
– Нет.
– Это странно!
– Неужели? Просто мне не к кому и не для чего было возвращаться в Даллас.
– Ваша подруга всё ещё живёт в Фениксе?
– Нет, её мужа перевели, и они сейчас в Сиэтле. – И, таким образом, в Фениксе не осталось больше никого, кто мог бы рассказать о моём прошлом, подумала она с облегчением. Пора было менять тему. – Расскажите о вашей семье, Бойд, – попросила она.– Вы ведь занимаетесь не только ранчо?
Он понял намёк – леди не хотелось говорить о прошлом. Но раз у неё нет семьи, то, может быть, за этим скрывается трагедия, которая для неё настолько болезненна, что она не хочет о ней вспоминать?..
– Да, – ответил он, – и иногда эти другие предприятия заслоняют ранчо. Мой отец считает себя в первую очередь бизнесменом и действительно отвечает за наш бизнес в целом. Дед называл себя ковбоем и откровенно признавал, что его больше ничто не интересует. Мой брат Брент – тоже бизнесмен. Он руководит нашим бюро в Тусконе.
– А кто вы? Ковбой или бизнесмен?
– И тот и другой понемногу. Но, будь у нас выбор, мы с Бетти занимались бы исключительно ранчо.
– Бетти?
– Моя сестра, лучший ковбой «Трёх Б». Она изучала ветеринарию в Аризонском университете и знает о крупном рогатом скоте буквально всё.
Одри поднесла свой бокал к губам, отпила глоток вина и задала вопрос, давно вертевшийся у неё на языке.
– Вы женаты?
– Нет.
– Были женаты когда-нибудь?
– Нет. И это, вероятно, было единственным настоящим разочарованием в жизни деда. Он считал, что я давно должен был жениться. И мне пришлось выдержать несколько его неловких попыток познакомить меня, прежде чем он признал своё окончательное поражение.
– Он был просто чудо, – пробормотала Одри.
– В свои лучшие годы он был как степной пожар. Но вам, конечно, эта сторона его личности осталась неизвестна. Ребёнком я ужасно его боялся. Позже он стал моим кумиром.
Они пригубили свои бокалы, после чего Одри спросила:
– Почему вы до сих пор ни разу не посетили «Гринспойнт»?
– Зачем вмешиваться, когда всё идёт хорошо? У нас достаточно проблемных мест, за которыми нужен глаз да глаз.
– Питер – прекрасный менеджер.
– Меня восхищает ваша лояльность по отношению к начальству!
– Я абсолютно серьёзно.
– Разумеется. Вам нравится ваша работа?
– Конечно! Каждый день что-то новое.
– Почему?
Она подумала немного над ответом.
– Во-первых, отель производит аристократическое впечатление. Быть здесь – это как будто посетить богатых родственников, которые решили вас побаловать. Я имею ввиду, не только в этом люксе, но и вообще в каждом номере. Мы очень внимательны к нашим постояльцам. Например, расстилаем на ночь постели; ставим свежие цветы и приносим конфеты в номер. Это окупается – люди останавливаются у нас снова и снова.
– Кто придумал этот подход – насчёт дополнительных знаков внимания?
– Питер. Ну, кое-что и мне пришло в голову. Как я уже говорила, мы хорошо сработались.
Бойд осушил свой бокал и поднялся.
– Ещё вина?
– Нет, спасибо.
– Тогда я закажу еду. – Он подошёл к телефону, сделал заказ и смешал себе ещё один коктейль. – Какие у вас теперь планы? У вас скоро будет достаточно денег, чтобы делать всё что заблагорассудится.
– Я не знаю. У меня ещё не было времени об этом подумать. Возможно, ничего особенного я делать не буду, просто останусь здесь и буду наслаждаться моей работой.
Она услышала звяканье кубиков льда. Затем Бойд подошёл и присел на софу рядом с ней. Опять слишком близко. Его аромат околдовывал.
