судьбой. Уже три года она сама принимала решения, и свою независимость она ценила больше чем что- либо другое.
С другой стороны, она нуждалась в защите и укрытии, которое ей смогли предложить Бенедикты. Ей хотелось бы, чтобы всё закончилось как можно быстрее и причинило бы ей как можно меньше беспокойства. Ради Берта она не хотела создавать проблемы его семье, и, разумеется, ей меньше всего хотелось внимания со стороны средств массовой информации.
Кроме того, она подозревала, что без неё Бойд из «Гринспойнта» не уедет.
– Ну хорошо, мистер Бенедикт. Если это не помешает моей работе, я буду сопровождать вас на ваше ранчо.
Бойд поднялся и довольно потёр руки.
– Отлично. Мы выезжаем завтра утром. Сегодня уже поздно. Будет ли кто-либо беспокоиться, если вы уедете на одну-две недели?
Она отрицательно покачала головой.
– Родители?
– Нет, у меня нет родителей.
– Братья, сёстры, тёти, кузены?
– Тоже нет.
– Почти у всех есть родственники, – настаивал он.
– У меня нет. – Никого, кроме тётушки Марты из Хьюстона, которая скорее предпочла бы оказаться в колонии для прокажённых, чем признать своё родство с Гамильтонами.
– Может быть, мужчина?
– Нет.
– Это удивительно. От женщины вашего возраста и вашей внешности обычно ожидают, что у неё обязательно кто-то есть.
Одри восприняла это как комплимент.
– Конечно, я общаюсь с мужчинами, но кого-то особенного у меня нет.
Бойд едва мог поверить своей удаче. Она была настолько ничем не связана, насколько это вообще было возможно.
– Ну хорошо, Одри, тогда я сейчас посвящу в дело Питера. Потом мы сможем поехать к вам, чтобы вы уложили вещи.
– Я смогу их уложить сегодня вечером, раз уж мы всё равно отправляемся завтра.
– Нет, вы соберётесь сейчас и потом вернётесь со мной в отель. Вы будете ночевать сегодня здесь.
– Вы имеете ввиду здесь, в отеле?
– Я имею ввиду здесь, в моём люксе.
У Одри перехватило дыхание.
– Ну это уже слишком! Так не пойдёт!
Его непроницаемый взгляд заставил её замолчать.
– Так пойдёт. В этом люксе две спальни, Одри. Я вас уверяю, я не собираюсь делать ничего неприличного. Мой отец велел не спускать с вас глаз, пока мы не приедем на ранчо, и так оно и будет.
– Вы всегда делаете в точности всё, что скажет ваш отец?
– Почти всегда. Вы живёте далеко отсюда?
С ощущением собственного бессилия Одри подчинилась немыслимому повороту событий.
– Нет, совсем рядом.
– Отлично. Мы можем поехать на вашей машине? В Феникс я прилетел на самолёте, у меня здесь нет машины.
– Разумеется. На ранчо мы поедем тоже в моей машине?
– Я об этом пока не думал. А вы как считаете?
– Ну, это было бы неплохо. Я бы тогда смогла вернуться оттуда сама и никого этим не утруждать.
– Согласен. – Бойд подошёл к телефону и набрал внутренний номер.
– Питер, это Бойд Бенедикт. Вы не могли бы сейчас подойти сюда? Я должен обсудить с вами нечто важное. Да, прямо сейчас. Спасибо.
Он положил трубку и повернулся к Одри с видом человека, исполнившего свою миссию.
– Прогоните с лица это озабоченное выражение, Одри. Обстоятельства свели нас вместе на какое-то время. Мы с вами тоже можем подружиться. Надо стараться наслаждаться жизнью в любой ситуации. Пожалуйста, зовите меня Бойд.
Наслаждаться жизнью? В её голове зазвенели предупреждающие сигналы. Когда пять лет назад её радостная, счастливая жизнь начала разваливаться на куски, она смогла с этим справиться. Однако сейчас внутренний голос её предупреждал, что этот неожиданный контакт с Бенедиктами будет тяжёлой проверкой её способности справляться с чем-либо вообще.
Два часа спустя Одри чувствовала себя нервной и беспокойной – почти на грани потери самообладания. Она часто мечтала пожить в люксе «Дюранго», побыть окружённой роскошью, вспомнить, каково это – жить в роскоши. Сейчас же она поняла, что это может быть так же скучно, как и в любом другом номере отеля, если человек вынужден сидеть там безвылазно.
И она сидела безвылазно – с момента возврата из её квартиры. Бойд не отпускал её от себя, и он должен был работать.
Питер, разумеется, согласился на все предложения Бойда – как она и предполагала. Он будет всем говорить, что она в отпуске, когда вернётся – неизвестно.
Одри наблюдала за Бойдом, сидевшим за столом на другом конце гостиной. Когда первый шок отступил, её интерес сконцентрировался на человеке, который так внезапно ворвался в её жизнь. Хотя они вместе и съездили на её квартиру, это не добавило ей информации о нём. Беседа велась исключительно о погоде и о том, как вырос Феникс. Бойд прекрасно умел поддерживать беседу, не говоря ни слова о себе самом.
Она спрашивала себя, женат ли он. Вероятнее всего да. Большинство мужчин за тридцать женаты. Конечно, он мог быть и разведён.
На него обратила бы внимание любая женщина. Он выглядел по-мужски очень привлекательно и абсолютно не так грозно, как поначалу. Он буквально излучал уверенность в себе – но это, вероятно, благодаря своему происхождению. Отпрыск знаменитого клана Бенедиктов вряд ли будет робким и скромным.
Есть ли у него дети?
Она рассмотрела его повнимательней. В его глазах было живое выражение. Ей нравились эмоционально открытые люди. Кроме того, Бойд был очень привлекателен, и она была к этому так же восприимчива, как и любая другая женщина. Она могла поставить каждый доллар своего счёта на то, что он прекрасно знает о своей привлекательности и пользуется ею.
Мысль о своём скудном счёте напомнила ей о деньгах, а деньги, в свою очередь, напомнили о новых обстоятельствах. Они всё ещё казались ей какими-то нереальными. Но постепенно до неё доходило, что после последних трёх лет, которые она прожила от зарплаты до зарплаты, она снова сможет позволить себе любую роскошь. Нет, это всё казалось ей ещё каким-то нереальным.
Она посмотрела на часы, потом опять на Бойда, который по-прежнему работал. Знал ли он, который час? Её желудок напомнил ей, что обед, за которым она съела всего лишь салат, был уже очень давно. Она встала с софы, подошла к окну и поглядела вниз. Официанты накрывали столы возле бассейна, и изысканные ароматы еды тянулись, казалось, прямо к ней наверх. Одри сглотнула.
В этот момент Бойд отложил ручку, устало протёр глаза, вытянул руки и потянулся. Одри обернулась на шум.
– Закончили? – спросила она с надеждой.
Он повернул голову.
– М-м-м. Извините, что это затянулось так надолго.
