дамочке, которой он оставляет кучу денег! Люди будут думать, что мы его забросили, или что отец впал в слабоумие. Чёрт побери, полстолетия он был в этом штате силой, с которой должны были считаться, и я хочу, чтобы он таким в памяти и остался. – Наступила пауза, после которой Бук продолжил:
– Бойд, я не хочу, чтобы эта женщина говорила с репортёрами или с кем-либо ещё, ты меня понял?
Бойд нахмурился:
– И каким же образом я должен этому помешать?
– Не спускай с неё глаз. Я имею ввиду буквально. Не давай ей ни с кем общаться. А завтра утром ты привезёшь её сюда, она будет под нашим присмотром. Я хочу, чтобы она была здесь, пока не утихнет грозящий скандал.
– Ах, оставь, отец, сейчас неподходящий момент, чтобы играть роль сторожевой собаки. На следующей неделе начинается загон скота, и мы все будем более чем заняты.
– Меня это не интересует. Я хочу, чтобы она была здесь.
Бойд скрипнул зубами.
– Папа, тут ты имеешь дело не с каким-нибудь послушным ребёнком. Одри Гамильтон – взрослая женщина, и она вряд ли будет в восторге, если ею начнут командовать. Я не могу надеть ей наручники, связать и притащить на ранчо «Три Б».
– Нет, ты сможешь, если тебе не удастся привезти её сюда каким-нибудь другим способом, – ответил с нажимом Бук. – Она должна приехать. Дай ей понять, что благодаря нашей семье она будет хорошо обеспечена, и поэтому она нам кое-что должна. Мне всё равно, как ты её сюда доставишь, просто сделай это!
Бойд знал лучше чем кто-либо другой, что возражать Буку Бенедикту бессмысленно.
– Я посмотрю, что я могу сделать. – ответил он примирительно.
– Узнай о её семье. В худшем случае у неё есть родственники в каждом углу и под каждым кустом в этой стране, и все они прибегут с распростёртыми объятьями. Привези её, Бойд! И не спускай с неё глаз!
– Может, я ещё должен с нею переспать? – Бойд пытался шуткой снизить накал разговора.
– Если будет необходимо. – В голосе Бука не было и тени юмора.
Одри подняла голову, когда дверь спальни отворилась и появился Бойд. На его лице застыло решительное выражение, но разгадать это выражение она не смогла. Во время его отсутствия она обдумала и взвесила всё со всех сторон и пришла к выводу, что деньги не стоят неприятностей. Если дойдёт до судебного разбирательства… Она содрогнулась при одной только мысли об суде. Поэтому, как только Бойд вошёл в комнату, она перехватила инициативу.
– Мистер Бенедикт, я пойму, если ваша семья не захочет, чтобы я получила эти деньги, и я, собственно, не стану ни на кого обижаться. Если вы опасаетесь, что из-за меня могут возникнуть сложности…
Бойд небрежно отмахнулся:
– Мой дед был вправе распорядиться деньгами так, как ему было угодно. Примите их и пользуйтесь ими.
Теперь она была действительно ошеломлена.
– Тогда я не понимаю, зачем вы здесь. Вы могли поручить это вашим адвокатам…
В этот момент Бойд решил, как он будет разговаривать с Одри. Он скажет ей правду. Правду не только о том, что она должна будет сделать, но и о том, почему. Его инстинкт подсказывал ему, что так будет лучше всего. Он хорошо разбирался в людях, и она была не глупа.
Он присел рядом с ней и осторожно тронул её за руку.
– Мисс Гамильтон… м-м-м… могу я звать вас Одри?
Одри напряглась. Прикосновение его руки было как лёгкий удар тока. Бойд сидел так близко, что она могла почувствовать тепло его тела и уловить терпкий запах его парфюма. Он наклонил голову ещё ближе, и она волевым усилием взяла себя в руки.
– Я… буду рада.
– Одри, – сказал он серьёзным, тёплым и доверительным тоном. – Абсолютно необходимо, чтобы вы никому не рассказывали об этом наследстве.
– Хорошо, договорились.
– Это настолько необходимо, что мой отец хочет, чтобы вы приехали со мной на наше ранчо и остались там до тех пор, пока всё не уляжется.
– Что? – Одри не верила своим ушам. – Но это же смешно! Я не могу этого сделать! У меня работа, и…
– Когда я объясню Питеру ситуацию, он, конечно же, охотно даст вам отпуск.
Это само собой! Одри нисколько в этом не сомневалась. Питер будет делать всё, что захотят Бенедикты.
– Не делаете ли вы из мухи слона? Я вам обещаю, что ни с кем об этом говорить не буду. Я очень молчаливый человек и к тому же не слишком общительный. Мне не хотелось бы ехать с вами.
– У нас прекрасное ранчо, Одри. И оно расположено в стороне, оттуда мы можем контролировать, кто приезжает и кто уезжает. Я думал, собственно, что вы сами были бы рады улизнуть отсюда. Противостоять этим хищникам из прессы – это может стать пыткой для неопытного человека.
Одри тяжело сглотнула.
– Пресса? – спросила она испуганно.
Он серьёзно кивнул.
– Как только информация о наследстве попадёт в газеты – а это может произойти в любой момент, – все захотят услышать ваши объяснения. К сожалению, мы, Бенедикты, являемся объектом бесконечных слухов. Это наследство послужит поводом для множества шумных статей. Вас будут бомбардировать день и ночь.
Одри почувствовала, что её прошиб холодный пот. Хаос, шумиха, камеры и репортёры! Наверное, он преувеличивает.
– Неужели завещание Берта заслуживает упоминания в новостях?
– Около двенадцати лет назад мой дед занимал третье место в списке людей, заслуживающих упоминания в новостях Аризоны. Впереди были, насколько я помню, губернатор и Барри Голдуотер.
– Просто оставьте меня в покое, – прошептала она. – Я никому ничего не скажу.
– Я уверен, что вы искренне так считаете, Одри, но любой ловкий репортёр обработает вас так, что вы скажете и то, чего не хотели говорить. – Он заметил, что это соображение вызвало её реакцию, и продолжал наращивать преимущество. – И не только пресса начнёт гоняться за вами. Появятся давно забытые друзья. Вам будут предлагать всевозможные проекты, в которые надо вложить деньги, и надоедать просьбами о пожертвованиях.
Он не мог сказать ничего, что произвело бы на Одри большее впечатление. Во что, ради всего святого, она вляпалась? Почему Берт не подумал о последствиях, когда составлял своё завещание? Но он, конечно же, ничего не знал о её жизни до «Гринспойнта». Она снова почувствовала себя впутанной в обстоятельства, которые не могла контролировать.
– Как… как долго я должна оставаться на вашем ранчо?
Бойд улыбнулся. Всё оказалось очень просто.
– Трудно сказать. Одну–две недели. Общественный интерес спадает быстро. Эта новость долго сенсацией не останется.
– Но я не могу оставить свою работу на две недели! Приближается большая конференция, и я отвечаю за её проведение…
Бойд продолжал напирать.
– Я говорю это неохотно, но мне кажется, вы должны нам небольшую любезность. Мы ведь всего лишь просим вас на короткое время воспользоваться нашим гостеприимством. Затем вы будете совершенно свободны и сможете делать всё, что захотите.
Одри вздохнула. Ей не хотелось уступать Бенедиктам. Она привыкла сама распоряжаться своей
